Мария Волконская, Екатерина Трубецкая, Наталья Фонвизина. Жены декабристов, последовавшие за мужьями в далекую, суровую Сибирь. Мало кто знает, что в действительности их было одиннадцать. Одиннадцать молодых женщин, совершивших подвиг самопожертвования во имя любви.

Самой старшей в небольшой женской колонии, образованной женами декабристов в Чите, куда сослали осужденных участников восстания на Сенатской площади, была Александра Васильевна Ентальцева.

Она не была ни богата, ни родовита - в отличие от большинства своих подруг по несчастью. У нее не было ни родителей, ни состоятельной родни. Александра Васильевна рано осталась сиротой. Воспитывали ее старшие сестры. Быть может, сиротское детство было причиной того, что главной мечтой жизни стало желание иметь семью - доброго мужа, здоровых детей, собственный дом. Казалось, мечта сбылась. Молодая, красивая, умная, веселая девушка не долго сидела в невестах. Мужем ее стал некто Лисовский.

Она родила ему дочь, и будущее рисовалось только в розовых тонах. Муж Александры Васильевны оказался игроком. И даже с этим разочарованием можно было бы смириться, если бы не одно «но». Лисовский решил использовать красавицу жену в качестве приманки, - она должна была завлекать в дом гостей, которых хозяин потом весьма успешно обыгрывал в карты. Александра Васильевна долго сопротивлялась бесчестным замыслам мужа, плакала, умоляла пощадить ее и дочь, но Лисовский остался глух к просьбам жены. Отчаявшись, Александра Васильевна решилась на последний шаг - она ушла от мужа.

Для женщины начала XIX века это было поистине героическое решение, - по существующим тогда канонам церковь могла разрешить развод только в случае нарушения одной из сторон супружеской верности. Александра Васильевна обрела свободу, заплатив за неt немалую цену: Лисовские не отдали матери дочь.

Андрей Васильевич Ентальцев, командир конно-спортивной роты, был старше Александры Васильевны. Все его образование уложилось в два года. Некрасив, угрюм, не разговорчив. Но - с доброй душой, и это искупало его недостатки. Она - полная противоположность - живая, общительная, прекрасно образованная. Как бы сегодня сказали, - душа компании.

И все же Александра Васильевна приняла предложение руки и сердца сурового подполковника-артиллериста. С ним она обретала семью, покой, статус жены, а, следовательно, и определенный вес в обществе.

Александра Васильевна искренне привязалась к буке - мужу. Но Синяя птица счастья лишь коснулась ее своим крылом и исчезла, растаяла за горизонтом.

В начале 1826 года подполковник Ентальцев был арестован за участие в антиправительственном заговоре и осужден как государственный преступник по IV разряду. Ему еще «повезло»: он был приговорен всего лишь к году каторжных работ с последующей ссылкой на поселение в отдаленных районах Сибири.

Андрей Васильевич Ентальцев считал себя невинно пострадавшим. Да, в тайном обществе состоял, бывал на совещаниях заговорщиков, но не участвовал ни в восстании на Сенатской площади в Санкт-Петербурге 14 декабря 1825 года, ни в событиях 3 января 1826 года под Белой Церковью. Впрочем, таких, как он, из ста двадцати одного осужденного по делу об антиправительственном заговоре было большинство. По сути, их наказали за недонесение.

У Александры Васильевны выбор был небольшой: остаться в Москве в роли жены государственного преступника, одной, без семьи, без друзей, без средств к существованию или последовать за мужем в Читу, куда его отправили на каторжные работы, а спустя год разделить с ним ссылку.

В Москве Ентальцеву ничто не держало. Ей было тридцать шесть лет, и рассчитывать на то, что удастся начать жизнь сначала, в третий раз, не приходилось. В Сибири же был шанс вести хотя и не столичную, пусть трудную, но все же семейную жизнь. Александра Васильевна добилась высочайшего разрешения следовать за мужем.

В 1826 году сибирский генерал - губернатор Лавинский издал предписание иркутскому губернатору Цейдлеру, в котором он сообщал о приезде в Иркутск двух жен декабристов - Нарышкиной и Ентальцевой и предписывал принять все возможные меры, чтобы убедить дам отказаться от их намерения. Для этого он советовал сначала действовать ласковым убеждением, представляя путешественницам, что, вернувшись в Россию, они сохранят свои сословные и имущественные права, а не сделаются бесправными женами каторжан. В случае, если бы Цейдлер не достиг своей цели уговорами, ему предписывалось сменить ласковый тон на резкий, действовать устрашениями и не скупиться на преувеличения и самые черные краски. Генерал – губернатор давал самые подробные указания, как запугать двух слабых женщин. Ни одна не дрогнула.

Нарышкина и Ентальцева были не первыми, кто приехал в Читу. Дорогу им проложили Екатерина Трубецкая и Мария Волконская. Ентальцеву, несмотря на то, что она была «безродной», две княгини приняли с радостью.

«Этой прекрасной женщине, - писала в своих воспоминаниях Мария Волконская, - минуло уже 44 года (здесь Мария Николаевна ошиблась, в 1827 году Александре Васильевне было 37 лет). Она была умна, прочла все, что было издано на русском языке, и ее разговор был приятен. Она была предана душой своему угрюмому мужу, бывшему подполковнику артиллерии...»

В Чите Александра Васильевна пробыла лишь несколько месяцев. В том же 1827 году Ентальцевых перевели в дикий по тем временам Березов – место ссылки сподвижника Петра I светлейшего князя Александра Меншикова. К этому времени в Березово уже отбывали ссылку два декабриста - И.Ф. Фохт и А.И. Черкасов. Прибытие четы Ентальцевых внесло свежую струю в их скучную, однообразную жизнь. И, в первую очередь, благодаря легкому, веселому характеру Александры Васильевны.

В Березово Ентальцевы приобрели небольшой домик из трех комнат. В средствах они не нуждались, - деньги посылали из России родственники Андрея Васильевича. Так что у супругов была возможность помогать и товарищам по несчастью, и даже местным жителям.

Можно много рассуждать о жестокости самодержца по отношению к государственным преступникам, хотя она и не идет ни в какое сравнение с жестокостью будущих кровавых правителей России, но факт остается фактом: Николай I был более чем лоялен не только к родственникам декабристов, оставшимся в России, но и к их женам, последовавшим за осужденными в Сибирь. Если говорить про Ентальцевых, то Александра Васильевна привезла с собой трех дворовых крепостных людей, принадлежавших ее сестрам, хотя лица, осужденные Верховным уголовным судом, не имели права держать при себе крепостных, принадлежавших женам или другим родственникам. Помимо этого с 1829 года по Высочайшему соизволению Александра Васильевна получала от казны ежегодное пособие - 250 рублей ассигнациями.

Это пособие выдавалось Ентальцевой вплоть до амнистии 1856 года, когда ей, наконец, было разрешено покинуть Сибирь.

В Березово Ентальцевы прожили недолго - два года. Их маленький домик благодаря живому и общительному характеру Александры Васильевны стал своеобразным клубом, кружком трех декабристов. И все бы ничего, если бы не слабое здоровье Андрея Васильевича. Год, проведенный в камере Петропавловской крепости, Нерчинские рудники, суровый северный климат - все это не могло не повлиять на его состояние. Физические недуги усугублялись страданиями моральными.

Трудно понять почему - быть может, благодаря несдержанному, вспыльчивому характеру, но Ентальцев, как никто другой, подвергался бесконечным придиркам и проверкам полиции. Симптомы будущей тяжелой болезни проявились уже в Березово, и Александра Васильевна стала писать письма губернатору с просьбой перевести мужа на поселение в место с более мягким климатом.

В 1829 году супругов перевезли в Ялуторовск. «Александра Васильевна, - вспоминала Августа Созонович, воспитанница декабриста М.И. Муравьева-Апостола, - ... в молодости славилась красотой. Это была живая, умная, весьма начитанная женщина, как видно, много потрудившаяся над своим образованием, и женщина довольно самостоятельного характера. Манерами и умением просто и со вкусом одеваться она долго считалась образцом в Ялуторовском женском обществе, молодые девушки пользовались ее особым расположением и добрыми советами».

Сначала Ентальцевы купили домик, состоявший из одной комнаты с пристройкой для кухни, погребом и кладовой, принадлежавший купцу Минаеву, а спустя два года - более просторный дом коллежского советника Шеншина.
От того ли, что не мог похвастаться крепким здоровьем, потому ли, что нужно было чем-то себя занять, но в Ялуторовске Андрей Васильевич увлекся медициной. Накупив всевозможных медицинских справочников, он стал собирать травы и готовить из них простые, безвредные лекарства. Причем, не только принимал их сам, но и не отказывал добрым жителям Ялуторовска.

«Старик, несмотря на свое нездоровье, с юношеским жаром занимался медициною, - вспоминал современник декабристов ялуторовчанин Н. Голодников, - не отказывая в своей помощи ни богатому, ни бедному и покупая иногда необходимые для этого домашние средства, даже из собственности своей. Бедняки долго вспоминали этого благодушного бессеребренника».

«Старику», кстати, в это время едва исполнилось пятьдесят лет. «Андрей Васильевич и характером больше соответствовал обязанностям врача, нежели воина, - писала А. Созонович, - всегда ровный, со всеми одинаково приветливый, он не только был добр, но был и смиреннейший человек в мире».

Однако не все в жизни Ентальцевых шло так гладко, как хотелось бы. Во-первых, не прекращалось преследование полиции, слишком много поступало доносов, обвиняющих Андрея Васильевича в антигосударственных замыслах. Они не могли не влиять на здоровье и душевное равновесие Ентальцева и неумолимо подталкивали его к краю, за которым начинается безумие. Во-вторых, уже в начале 30-х годов перестали поступать деньги от родственников из России, и нужда постучалась в уютный, с любовью обустроенный неунывающей Александрой Васильевной дом. И если с доносами, в конце концов, разобрались, - «Ентальцев ни с кем не дружных связей не имеет, - писал А. Бенкендорфу полковник корпуса жандармов Кульчевский после очередного дознания, - и никуда не выходит, ведет жизнь замкнутую», то умопомешательство все чаще и чаще давало о себе знать.

Чем иначе объяснить внезапное увлечение немолодого ссыльного крепостной девкой Пелагеей, принадлежавшей жене? Можно только предположить, какое чувство стыда и унижения должна была испытывать Александра Васильевна.

«В домашнем быту, - доносил Кульчевский Бенкендорфу, - (Ентальцев) ведет себя неприлично: жена его, разделяя его участь, привезла с собой в Сибирь для прислуги человека и девку, и Ентальцев, влюбившись в эту девку, и ревнуя к ней этого человека, жестоко поступает с ними обоими».

Однако высокое начальство факт прелюбодеяния ввиду невозможности его доказать, - не брать же в свидетели жену! - оставило без внимания. Пелагею же предложили продать или выслать в Россию. А болезнь Андрея Васильевича прогрессировала. В июне 1841 года он, по всей видимости, перенес инсульт - «почувствовал легкий паралич», а вскоре впал в слабоумие. Александра Васильевна, как могла, боролась за мужа. Добилась разрешения отвезти его на лечение в Тобольск, в «столичный» город в надежде, что местные эскулапы смогут помочь мужу, на глазах теряющему разум. Чтобы раздобыть денег, продала дом вместе со всей обстановкой и домашней утварью.

Лечение не помогло, и Ентальцевы вернулись в Ялуторовск. Бездомных приютил декабрист Тизенгаузен, позже Александра Васильевна смогла купить небольшой деревянный флигель.

«Кое-как добрались до нашего Кургана... - писал И.И. Пущину Н.В. Басаргин в марте 1842 года, - в Ялуторовске мы провели более трех суток... Ентальцев поразил меня, - у него паралич подействовал на мозг и сделал его идиотом, - смотрит в глаза, улыбается и медленно скажет бессмыслицу».

Сознание уменьшалось с каждым днем. Не понимая своих поступков, Андрей Васильевич убегал из дома, бродил по лесам. Александре Васильевне пришлось нанять для мужа сиделку. Это мучение продолжалось несколько лет. В январе 1845 года бывший подполковник артиллерии А.В. Ентальцев умер.

Казалось бы, со смертью мужа наступало освобождение. От мук душевных - да, может быть. Но не из Сибири. По существовавшему положению вдова преступника имела право вернуться в Европейскую Россию. С такой просьбой Ентальцева обратилась к губернатору. Однако в случае возвращения она лишалась средств на содержание. А они были не малые. По закону она получала ежегодно 400 рублей до тех пор, пока находилась в Сибири. Кроме того, по Высочайшему повелению Ентальцева получала еще 250 рублей. На эти деньги в Сибири при дешевизне продуктов, рабочей силе и налаженном хозяйстве можно было жить безбедно. Все это Александра Васильевна учла. Не смутил ее и тот факт, что за ней установили полицейский надзор, чего не было на протяжении всей жизни в Сибири. Она была включена в общий список лиц, состоящих под надзором полиции, как и прочие вдовы государственных преступников.

Еще долгих одиннадцать лет Александра Васильевна прожила в Ялуторовске, сохранив, несмотря на тяготы жизни, душевную доброту и веселый характер. А, собственно говоря, кто ждал ее в Москве? Единственный родной человек - дочь, но и та была воспитана во вражде к матери. Здесь же, в маленьком городке, ставшем родным, у нее была семья - ее друзья-декабристы, раз и навсегда установившийся порядок жизни: в четверг - у Пущина, в воскресенье - у Муравьевых - Апостолов. Здесь ее любили, хотя, бывало, и подшучивали над ней, но всегда были готовы прийти на помощь.

«Про Ентальцеву говорить нечего, - писал сын декабриста И.Д. Якушкина Евгений, побывавший у отца в 1855 году, - это добрая женщина неопределенных лет (однако же за шестьдесят), любит молодиться и скрывать, что носит парик».

В 1856 году после Манифеста Александра II, даровавшего прощение декабристам, Александра Васильевна Ентальцева вернулась в Москву, где и умерла спустя два года в полном одиночестве.

Источник: О. Ожгибесова, «С другом любо и в тюрьме». Г. Тюмень – 2010 г.

Заинтересованность наших читателей темой декабрьского восстания 1825 года на Сенатской площади, а еще больше судьбами участников восстания, вылилось в ряд материалов, посвященных:
В.К. Тизенгаузену,
Ивану Пущину,
Василию Ивашеву,
Муравьеву-Апостолу,
Ивану Якушкину,
Николаю Басаргину,
Евгению Оболенскому,
Ивану Пущину,
Враницкому, Ентальцеву, Черкасову,
семье Ентальцевых,
декабристам, отбывавшим ссылку в Кургане,
картинам, на которых изображены декабристы в Ялуторовске,
школам декабристов,
церкви декабристов в Чите,
месту казни декабристов,
городу декабристов – Ялуторовску,
музею декабристов в Ялуторовске ,
роще декабристов.скачать dle 12.1

---