Правительство Российской империи Постановлением от 24 сентября 1914 года предложило использовать труд военнопленных на местах в земском и городском хозяйстве. Учитывая пожелания с мест и практическую значимость труда пленных, 27 октября 1914 года вышли дополнительные циркуляры и правила, детально регламентирующие применение труда военнопленных, отправлявшихся также и в Тобольскую губернию.

Согласно правилам, привлечение военнопленных к различным работам должно было сделать их труд «заметным для общества, и тем самым в какой-то мере удовлетворить его стремление к справедливому возмездию за те страдания, которые испытывали русские воины в германском плену».

Преимущество отдавалось работам, носящим «капитальный» характер и имеющим широкое общественное значение. Другим принципом стало «человеколюбивое» (гуманное) отношение к ним как к законным защитникам своего отечества. Официальной провозглашенной цели войны – освобождению и объединению славянства – соответствовал третий принцип: создание более благоприятных условий содержания и работы для военнопленных славян (чехов, словаков) по сравнению с немцами, австрийцами и мадьярами (венграми). Правилами было разрешено привлекать славян как «дружественный» элемент к труду на добровольных началах (по желанию), а также отпускать на вольные работы по найму.

На бесплатные работы военнопленных назначали партиями не менее ста человек. Земским учреждениям и городским общественным управлениям следовало снабдить их одеждой, бельем и всем необходимым. Размещаться пленные должны были казарменным способом в бараках, а при их отсутствии могли селиться в частных домах.

Питаться во время работы нижние чины (рядовые) должны были из общего котла на одинаковом положении с нижними чинами русской армии. По распоряжению губернского начальства надзор за военнопленными возлагался на вооруженных десятников и сторожей.

Все расходы на содержание военнопленных, работавших на земских и общественных работах, финансировались из средств Государственного казначейства, которые были не всегда достаточными. Например, пленные работающие на исправлении земского тракта, от Ивановского монастыря получали хорошее питание, к тому же тобольский губернский инженер Л.И. Шокальский добился небольшого материального поощрения для них. Другая часть из военнопленных-славян прокладывала дорогу от сельскохозяйственной школы (д. Соколовка) до города, она была лишена чаю и сахару, получала сокращенное довольствие, но продолжала добросовестно работать.

В населенных пунктах Тобольской губернии пленные привлекались к хозяйственным, дорожным, ирригационным работам. В Тобольске они чистили речки в нижнем посаде, собирали валежник, заготавливали дрова. В селе Самарово (ныне г. Ханты-Мансийск) 300 военнопленных собирали булыжники для ремонта мостовых. В Ивановском монастыре 200 пленных исправляли земский тракт, прокладывали дорогу от Соколовской сельскохозяйственной школы до Тобольска, строили концентрационный лагерь и лазарет, наводили порядок на улицах города.

Но прежде всего военнопленные привлекались к сельскохозяйственным работам. Так, 95 % обитателей Тобольского лагеря работали летом в уезде на пашне и на огородах. К осени они возвращались обратно, многие оставались на зиму в сельской местности.

Установление добровольного труда пленных-славян входило в противоречие с потребностями экономики. Так, губернское совещание 31 марта 1915 года высказалось в пользу принудительного труда военнопленных всех народностей. Следствием многочисленных жалоб стало распоряжение Омского военного округа: «Никакого согласия пленных не спрашивать, никаких условий не предлагать, должны работать за цену вами установленную». Несмотря на принятия решения, политика обособления славян от венгров и немцев при разных работах сохранялась.

В начале 1915 года были изданы правила для устройства военнопленных на работы. Приоритет при найме отдавался славянам всех народностей, а также румынам, итальянцам. В случае нарушения режима и условий проведения работ пленных не отпускали на работу. Первоначально вопрос оплаты труда устанавливался по взаимному соглашению работодателей и военного начальства. В марте того же года были окончательно утверждены правила отпуска военнопленных для работ на частных предприятиях. Статья I правил ограничивала число отпускаемых военнопленных (не более 25 человек для каждого из частных предприятий). Это не удовлетворяло тех хозяев, которым требовалось гораздо больше рабочих. Особенно в них нуждались пароходные товарищества и головные конторы Тобольска. В октябре 1915 года российское правительство сняло ограничения на число военнопленных, занятых в частных предприятиях. Теперь они могли быть представляемы предприятиям исключительно для работы за плату, размер которой устанавливался "соответственно существующим местным ценам для каждой категории работ". Военнопленный получал на руки 75 % заработка, а четверть переводилась в министерства на особые счета за содержание рабочих-иностранцев.

Много недоразумений и проволочек было связано с отпуском военнопленных на общественные и казённые работы. 20 января 1916 г. Генеральный штаб принял решение, согласно которому все вопросы, связанные с выполнением работ военнопленными, передавались от местного начальства в ведение Генштаба в Петрограде. Такая централизация крайне затруднила процесс получения рабочих. Весной 1917 года центр вернул эту функцию на места.

Для оперативных действий с военнопленными при штабе округа были созданы межведомственные комиссии по распределению пленных на работы. В некоторых городах России были организованы специальные конторы – "бюро труда" для военнопленных.
Российские власти игнорировали статью 6-ю Гаагской конвенции, согласно которой работа пленных в военных целях запрещалась. Так, в Тобольске в 1915 году в сапожных мастерских военно-промышленного комитета трудилось 18 мастеров и 40 чернорабочих из пленных-славян.

Согласно отчёту за 1917 год, военнопленные в Тобольске трудились в 43 местах, как на общественных работах, так и в частных предприятиях. Самое большое количество было занято в качестве дровосеков – 120 человек, затем следовали санитары – 60 человек, работали сапожниками – 33, на сельхозработах – 33, трудились чернорабочими в разных предприятиях – 23, кожевниками – 10, матросами – 10, по 2 могильщика и пожарника, 4 перевозчика и 5 мельников. Повар Тобольской акушерской школы, зубной техник у врача Ренделя и мясник на частном предприятии Уженцева – также военнопленные. В основном городские предприятия были небольшими, поэтому там работали малые партии пленных. На принудительных казённых и общественных работах в Тобольской губернии использовалось более 2 тысяч человек. Более четверти военнопленных, живших в Тобольске, числились нетрудоспособными ввиду болезни или инвалидности.

Предприниматели сами узнавали о профессиях пленных и часто в прошениях указывали необходимое им лицо. Например, крестьянин М.А. Гусев, владелец булочно-кондитерского заведения в Тобольске, узнав, что среди пленных есть пекарь Михаил Нидзук, просил прислать его в свою пекарню.

В основном пленные трудились добросовестно. Хорошие отзывы поступали из Мариинской женской гимназии, где работало четверо человек, выполнявших разные работы за небольшое жалование.

Первоначально правилами запрещалось привлечение пленных на "грязные" работы, но в 1915 году военное ведомство разрешило использовать и там труд пленных, так как после возвращения с сельских сезонных работ они оставались зимой незанятыми в городах, где отсутствовали крупные промышленные предприятия.

В Тюмени для предотвращения продовольственного кризиса пленные в пригороде устроили огороды, обеспечив себя на зиму овощами. В Тобольске же огородничество не удалось наладить.

Военнопленные, обладавшие востребованными специальностями, открывали свои мастерские. Так, австрийский подданный механик И.А. Троутлан в 1916 году просил у губернатора разрешения открыть в Тобольске часовую мастерскую. Германский подданный И.И. Витковский имел в городе свою сапожную мастерскую, которая приносила хороший доход.

С начала 1915-1916 учебного года в Ишимском железнодорожном двухклассном училище пленными чехами велись занятия по плетению из лозы и лепке из глины. Эти занятия имели большое воспитательное значение и вносили "оживление в однообразную школьную жизнь", не требуя при этом больших затрат на оборудование и материалы, будучи доступными самой небогатой школе. Инструменты можно было изготовить по образцам в ремесленных отделениях. Прутья резались из тальника по берегам реки Ишим. Там же доставалась илистая глина для лепки. Кроме всевозможных корзин, ящиков, шкатулок, подставок для цветов, из прутьев изготовлялась очень красивая и весьма прочная мебель. Эти виды мастерства были доступны не только мальчикам, но и девочкам. Последние могли делать более мелкие вещи, не требующие большой физической силы.

Считая оба вида ручного труда полезными для начальных училищ, а корзиноплетение ещё и очень прибыльным делом, инспектор народных училищ 5 района Тобольской губернии В.П. Куминов хотел познакомить с ними учителей начальных школ, находящихся на летних каникулах в городе. Потому инспектор считал полезным устроить под его наблюдением летом 1916 года в помещении Ишимского высшего начального училища выставку изготовленных в железнодорожном училище изделий по корзиноплетению и лепке и открыть там же месячные курсы для учителей. Преподавателями должны были стать военнопленные чехи, "люди вполне приличные и хорошие мастера": по лепке – Иван Пахобрадский и по корзиноплетению – Карл Саламанек.

Тобольский губернский училищный совет 21 мая 1916 года одобрил предложение Владимира Павловича, выделив ему из земских сборов требуемую сумму. На курсы записалось 35 учительниц и 1 учитель. К сожалению, данная практика не получила широкого распространения в школах Западно-Сибирского учебного округа.

После Февральской революции изменился порядок оплаты труда военнопленных. Теперь на руки им выдавалось 20–50 копеек, в зависимости от продуктивности работы. Остальную часть зарплаты, за вычетом всех расходов на содержание пленного, следовало сдавать казне. Тем самым государство пыталось пополнить бюджет за счёт военнопленных, что было воспринято ими, конечно, негативно. Вскоре военный министр Временного правительства А.Ф. Керенский вернул прежние правила.

Изначально пленные офицеры к работам не привлекались. В каждую партию работающих назначался один офицер из пленных славян, выполнявший функцию наблюдателя. Но по приказу военного министра от 22 марта 1917 г. младшие офицеры также стали привлекаться к обязательному труду. Эти меры были связаны с нехваткой рабочих рук.

По этой же причине в январе 1917 года губернские власти получили телеграмму с предписанием немедленно забрать у частных лиц военнопленных, занятых в качестве домашней прислуги, приказчиков, конторщиков и отправить на сельскохозяйственные работы. Согласно телеграмме министерства от 17 июня 1917 г., приоритет в назначении на работы пленных также отдавался сельскому хозяйству.

После установления Советской власти в Тобольской губернии осенью 1919 года военнопленные стали выполнять те же обязанности, что и советские граждане. Вскоре военнопленных в возрасте от 18 до 45 лет стали привлекать к трудовой повинности. Исключение составляли лица нетрудоспособные – больные или инвалиды. Из 360 пленных, состоящих на учёте в Тобольском уездном эвакуационном комитете в 1920 году, 13 не работали в связи с инвалидностью, в том числе один старший унтер-офицер, все остальные были заняты трудом в разных областях.

Таким образом, военнопленные Первой мировой войны, находившиеся в Тобольской губернии, оставили значительный след в развитии торговли и ремесла городов, а также принимали участие в различных сельскохозяйственных работах.

Источник: Александр Валитов, Вадим Сулимов. «Труд военнопленных Первой мировой в Тобольской губернии». «Коркина слобода», Краеведческий альманах Российского Приишимья. Выпуск 13, стр. 9.