Среди наиболее тяжелых и болезненных тем истории Великой Отечественной войны является проблема военного плена. В германских лагерях смерти с 1941 по 1945 гг. были уничтожены или погибли свыше 3 миллионов советских воинов. В советский плен за тот же период попали более 4 миллионов немцев, из них погибли около 500 тысяч. СССР, в отличие от нацистской Германии, никогда не проводил целенаправленной политики уничтожения военнопленных, в том числе - голодом.

Главной причиной высокой смертности военнопленных в годы войны было поступление в лагеря тяжело раненных, обмороженных и истощенных солдат и офицеров вермахта, а также неготовность НКВД принять большое число пленных в короткие сроки.

По официальным статистическим данным НКВД СССР с 22 июня 1941 г. по 2 сентября 1945 г. в плен были взяты 4126964 военнослужащих вражеских армий. Австрийский историк С. Карнер, опирающийся в своих подсчетах на западные источники, а также материалы советской периодической печати, общее число военнопленных в СССР определяет цифрой от 5 до 6 млн. человек.

Инициатором выработки международных правовых норм в отношении пленных изначально была Россия. Это по её предложению еще в 1874 г. принята Брюссельская декларация, которая потом вылилась в положения Гаагской конвенции.

В начале Великой Отечественной войны Правительство СССР заявило, что в своих действиях руководствуется Гаагской конвенцией 1907 г. о режиме содержания военнопленных и Женевской конвенцией 1929 г. «Об обращении с военнопленными».

1 июля 1941 гг. СНК СССР утвердил «Положение о военнопленных», в котором был закреплен порядок содержания военнопленных в СССР. В этом документе военнопленным гарантировалось сохранение жизни, предоставление медицинской помощи, продовольственное снабжение, запрещалось «оскорблять военнопленных и жестоко обращаться с ними».

В «Положении» были записаны условия содержания военнопленных, их правовое положение, трудовое устройство, уголовная и дисциплинарная ответственность за неисполнение приказаний. Нормы продовольственного снабжения военнопленных по составу продуктов даже превосходили рационы кадровых рабочих оборонных предприятий. До апреля 1945 г. военнопленные на производстве распределялись по бригадам, затем произошла реорганизация лагерной жизни, преследовавшая цель улучшить трудовое использование и повысить дисциплину пленных. Вместо бригад создавались отделения, взводы, роты и батальоны, формировавшиеся по национальному признаку. На должности командиров этих подразделений назначались бывшие офицеры и унтер-офицеры.

Коренной перелом в Великой Отечественной войне, наступательные операции Красной Армии - все это привело к формированию огромной системы лагерей ГУПВИ (Главного управления по делам военнопленных и интернированных НКВД СССР). «Архипелаг ГУПВИ» стал в определенной степени слепком с ГУЛага. Это управление несколько раз меняло свое название и статус. С 1939 по 1942 годы оно называлось Управление по делам военнопленных (УПВ), в 1942-1945 гг. -

Управление по делам военнопленных и интернированных (УПВИ), в 1945-1951 гг. - Главное управление по делам военнопленных и интернированных (ГУПВИ), в 1951-1953 гг. - УПВИ, с 1953 г. его функции были переданы тюремному отделу МВД.

Узниками ГУПВИ оказались более 4 млн. человек, в том числе 2389 тыс. немцев, 637 тыс. японцев, 514 тыс. венгров, 157 тыс. австрийцев, а также представители многих других европейских и азиатских народов.

В годы войны Тюменская область стала местом заключения для многих военнопленных Германии и ее сателлитов.

На основании приказа НКВД СССР № 002597 от 28 ноября 1942 г. «О размещении и трудовом использовании военнопленных» был создан тюменский лагерь № 93 на 4000 человек. Начальником лагеря назначен капитан госбезопасности Д. М. Кабанов.

19 января 1943 г. состоялось заседания бюро Тюменского горкома ВКП (б) (объединенное с горисполкомом), на котором было принято постановление «О ходе подготовки к открытию лагеря военнопленных № 93». В документе ставились конкретные задачи перед местными предприятиями по обустройству лагеря, снабжению его транспортом, зимней одеждой и обувью.

Первый в Тюменской области лагерь для военнопленных № 93 действовал с мая 1943 по октябрь 1948 гг. За это время через него прошло свыше 4 тыс. военнопленных, в основном немцы, румыны, итальянцы, а также австрийцы, венгры, сербы, хорваты, словаки, югославы, поляки и норвежцы. В течение 1943 г. сюда поступило 2373 человек. Военнопленные были заняты: в г. Тюмени - на фанерокомбинате, деревообрабатывающем комбинате, мотоциклетном заводе; в п. Боровский – на торфозаготовках; в п. Винзили – на лесобирже; в г. Ялуторовске, д. Лебедевка – на лесоучастках, в д. Червишево и д. Посохово - в подсобном хозяйстве лагеря на сельскохозяйственных работах. Доля офицеров составляла в 93-м лагере 0,4 %. Штаб лагеря находился на территории фанерокомбината.

Согласно справке начальника ГУПВИ НКВД СССР генерал-лейтенанта Кривенко, на имя Л. П. Берии на 17 мая 1945 г. на тюменском авиафанерном комбинате № 15 работало 1500 военнопленных. Они были разделены на 17 производственных бригад. Военнопленные использовались преимущественно на тяжелых работах: вытаскивали из Туры сплавные бревна, откатывали, штабелевали, разделывали древесину.

Администрация лагеря заключала договора с предприятиями. Военнопленные, прибывавшие в лагерь, проходили трехнедельный карантин, во время которого их не выводили на работу. В течение этого времени их подвергали медицинскому контролю, определяли группы трудоспособности и производили учет по специальностям. Выполнявшим нормы выработки выплачивалась заработная плата, однако ее размер не мог превышать 200 руб. в месяц. Для высококвалифицированных специалистов и занятых на административно-технических должностях денежное вознаграждение исчислялось из расчета 50 % от соответствующего оклада по советской тарифной сетке, но не свыше 500 руб.

Тюменский лагерь № 93 был одним из лучших в Главном управлении по делам военнопленных и интернированных НКВД СССР. В приказе № 0160 «Об итогах трудового использования военнопленных в лагерях за 1 квартал 1945г.» сказано: «…За достигнутые хорошие показатели по трудоиспользованию военнопленных: объявить благодарность и премировать полуторамесячным окладом начальника лагеря № 93 – майора госбезопасности т. Большакова, для премирования работников лагеря выделить 5000 руб.»

Большаков Иван Васильевич (1907-1957), полковник, член ВКП (б), награжден двумя орденами Красного Знамени, с 1944 по 1949 гг. начальник Управления лагеря для военнопленных № 93 НКВД (Тюмень).

Для организации нормальной деятельности тюменского лагеря для военнопленных № 93, а также для ведения оперативной работы среди пленных необходимы были специалисты, хорошо знающие язык. К работе в лагере были привлечены 12 выходцев из среды советских немцев. Четверо из привлеченных – Д. К. Шефер, П. Я. Реймер, Е. К. Кнауб, И. Ф. Гак – работали переводчиками при оперативном отделе. Г. Я. Риккер – бухгалтером, Э. А. Шеффер – санитаркой в центральном лазарете, Ф. А. Кейль – кладовщицей в подсобном хозяйстве, Э. Д. Нейверт – начальником подсобного хозяйства.

В июне 1945 г. в 3-е отделение лагеря, которое в то время располагалось в п. Винзили, переводчиком была принята Е.Г. Кнауб. Проработала в этой должности она недолго. 17 сентября 1945 г. приказом начальника лагеря уже делопроизводитель-машинистка Е.Г. Кнауб за нарушение лагерного режима подверглась 5-ти суточному аресту и увольнению. 12 сентября, будучи дежурной по лагерю, она за бутылку водки купила часы у военнопленного Кловинского. Более подробных сведений о Е. Г. Кнауб разыскать не удалось, очевидно, она выехала за пределы области до снятия с учета спецкомендатуры.

В 1944 г. среди военнопленных участились случаи заболевания туберкулезом. В связи с этим 27 января 1945 г. вышла директива НКВД СССР № 10 «О порядке вывода военнопленных на работы в зимний период». В документе строго регламентировались мероприятия по недопущению работы военнопленных в зимнее время без теплой одежды и т.д. Больные туберкулезом легких из тюменского лагеря № 93 направлялись в спецгоспиталь № 2494 в Новосибирске. Там военнопленные проходили длительное, по несколько месяцев, стационарное лечение.

Из воспоминаний тюменца Бориса Алексеевича Мишатина: «Мы, русский народ, - очень гуманные люди. Там, где сейчас областное управление МВД, раньше был стадион «Спартак». А я учился во второй школе, рядышком. В то время там в бараке жили пленные немцы. Вот идешь в школу, они на заборах нависли, обросшие все, в одеяла закутанные, и просят подаяния. И становилось их так жаль. Питания не было - жмыхом питались, которым коров кормили. Ели очистки от картофеля, сухари. Возьмешь с собой жмых в карман и все равно подашь. И не только мальчишки подавали, но и взрослые». Вместе с тем тяжелые условия труда, недостаток продовольствия и медикаментов приводили к высокой смертности военнопленных. 3 июля 1943 г. в Тюмени умер первый военнопленный румын Георгий Иона Миль.

Хоронили пленных на Текутьевском кладбище, а с января 1945 г. – на Парфеновском кладбище, где, по данным кладбищенской книги, похоронено 226 военнопленных. Другое немецкое воинское захоронение находится в п. Боровский, здесь нашли покой 17 пленных. За все годы существования лагеря была зафиксирована смерть порядка трехсот военнопленных. В 1943 г. умерло 50 человек, в 1944 – 31, в 1945 г. – 118, в 1946 г. – 81, в 1947 г. – 19 и в 1948 г. – 6 человек.

Отмечено 28 смертей, наступивших в результате несчастных случаев. Самая большая трагедия произошла 14 ноября 1946 г., когда грузовик с военнопленными столкнулся на железнодорожном переезде с поездом. Тогда погибло 14 человек, и все они похоронены в Боровом. Два человека утонули, трое скончались в результате отравления дихлорэтаном, и 6 человек погибло непосредственно на производстве. По окончании войны Советское правительство приняло решение об отправке на родину военнопленных.

Первая партия рядового и унтер-офицерского состава была отправлена в Германию в июне 1945 г. Это были инвалиды, больные туберкулезом, дистрофией. После отправки больных военнопленных резко возросли негативные настроения в лагере, которые выражались в форме профашистской агитации, отказе от работы, резком снижении производительности труда.

Среди военнопленных участились случаи саботажа и членовредительства. Согласно приложения к Директиве НКВД СССР № 66 от 1946 г.: «В тюменском лагере № 93 военнопленный солдат бывшей германской армии Нисслер для уклонения от работы систематически симулировал различные болезни. Имея намерение вовсе освободиться из лагеря и уехать на родину, Нисслер похитил на заводе, где работал, 5 кг соли, употреблял ее в пищу в большом количестве, в результате чего у него появились отеки ног и рук. Привлеченный к уголовной ответственности, Нисслер признал себя виновным в умышленном членовредительстве. Военным трибуналом войск НКВД по Тюменской области Нисслер осужден к 5 годам лишения свободы. До осуждения Нисслера в этом лагере количество больных с отеками доходило до 70 человек. После осуждения Нисслера количество больных этой категории резко сократилось».

После войны режим стал свободнее, военнопленные могли уже без охраны ходили по улицам областного центра, в кино, получать из Германии письма и посылки. Пленных стали привлекать к строительству домов в центре города и поселке железнодорожников, они заложили здания обкома ВКП (б) и УМГБ -УМВД, но достроить их не успели. Сначала на родину были отправлены румыны, в сентябре 1946 г. ликвидировано третье отделение в Боровом, в июне 1948 г. – второе отделение на ДОКе, а 10 ноября 1948 г. оставшиеся 45 военнопленных были отправлены в лагерь № 314 на станцию Асбест Свердловской области.

В конце 1940 – начале 1950 гг. военнопленные содержались на севере Тюменской области. Одно из лагерных управлений находилось в Салехарде. В его подчинении находился печально известный строительный объект № 501(«Мертвая дорога»). Он простирался от железнодорожной станции Печора через Урал и Обь до реки Таз и охватывал 4 отделения: Елецкое, Обское, Лабытнангское и Салехардское. К 1950 г. появились еще 3 отделения: Надымское, Аксарка и Новый порт. Один из них – специальный лагпункт № 34, находился в Новом Порту. Там насчитывалось 1600 заключенных, в том числе 30 немцев, а также японцы, испанцы и даже американцы. Находившийся в нем с октября 1951 по декабрь 1953 гг. немецкий военнопленный рассказывал: «Заключенные живут в землянках и спят на нарах. Горючим материалом служит олений навоз. 70 % заключенных тяжело больны туберкулезом и цингой. Смертность высока. Во время моего плена умерло 10 немцев. Прежде всего, недостает пищи».

Специальный лагерь для военнопленных - женщин находился на станции Лабытнанги – конечном пункте участка Печора–Урал–Обь. Одна из заключенных немок оставила свидетельства о том, как она с июня 1949 до мая 1951 гг. работала в районе Салехарда в 8 разных женских колоннах 501 стройки: «Начало каждой колонны было всегда таким: останавливались посреди леса и сначала жили в палатках, пока строили бараки. Лагерь колонны обычно состоял из больших бараков, в которых размещалось от 300 до 500 женщин. Путь к рабочему месту составлял до 14 км. Нас строго охраняли два вооруженных солдата, иногда со сторожевыми собаками».

Другая военнопленная оставила описание пересыльного лагеря в Салехарде. В августе 1950 г. там насчитывалось примерно 2000 мужчин и 700 женщин: «Спустя несколько дней после прибытия в пересылку Салехарда нас объединили в команду из 40 женщин, среди них находилось 12-15 немок. Нас повезли на реку Полуй – правый приток Оби, юго-восточнее Салехарда. В 401 колонне было 500 женщин, среди них в то время 3 немки. Ежедневное рабочее время составляло до 12 часов при месячной зарплате от 7 до 10 рублей». Еще одна женщина сообщала: «В пересылке Лабытнанги с мая 1949 по июнь 1951 гг. одновременно находилось 17 немок из Кенигсберга».

Бывший заключенный Кромов Василий Константинович вспоминал: «В 1948 г. меня этапировали в Лабытнангскую пересылку. В 1949 г. при нашей колонии была создана спецбригада, которая занималась захоронениями заключенных. Бригада состояла из 12 человек. Мы обслуживали все колонии, начиная с Харпа и заканчивая Лабытнангами. Скажу сразу, работы было много. В день в разных местах мы хоронили по десять трупов. Советская власть старалась оберегать от душевных потрясений своих граждан. Ни в коем случае, мы не должны были кому-то рассказывать, подписывали даже бумагу о неразглашении тайны. Приходилось хоронить много: были немцы, англичане, японцы, голландцы, американцы, и даже итальянцы. Помню, есть даже целое кладбище немецких военнопленных. Их здесь было много. Были и офицеры вермахта. В среднем где-то таких около тысячи. После ликвидации нашей колонии в 1953 г., весь состав бригады отправили за Салехард». 19 февраля 1949 г. было принято решение об отправке на родину всех военнопленных. Ограничения были на тех пленных, которые совершили военные преступления и были осуждены.

В 1953 г., после смерти Сталина, правительством СССР была объявлена амнистия для осужденных немецких пленных. В сентябре 1954 г. СССР ратифицировал Женевскую конвенцию о военнопленных. Во время переговоров между канцлером ФРГ К. Аденауэром и Председателем Совета Министров СССР H.A. Булганиным в Москве в сентябре 1955 г. было принято решение о репатриации всех военнопленных.

Изучение истории деятельности Главного управления по делам военнопленных и интернированных НКВД СССР в Тюменской области, как части советской пенитенциарной системы представляется важным и интересным. Одним из основных средств воздействия на военнопленных в советской пенитенциарной теории выступал труд. Трудоиспользование военнопленных преследовало в первую очередь цель извлечения прибыли для улучшения питания, медицинского обслуживания, вещевого обеспечения, организации культурно-просветительной работы, развития производственной базы, подсобных хозяйств.

Анализ культурно-просветительной работы в лагерях военнопленных Тюменской области в 1940-е гг. показывает, что руководство учреждений прилагали все усилия для выполнения предписываемых законодательством норм культурно-просветительного, воспитательного воздействия на военнопленных. Эта сфера деятельности пенитенциарных учреждений имела реальное позитивное влияние на военнопленных, помогая скрашивать тяжелые дни в заключении, что имело огромное психологическое значение. При этом несоблюдение норм содержания военнопленных, их тяжелое положение обусловливалось не изначальными установками государства, а сложившимися трудностями того периода. Можно констатировать, что советская пенитенциарная система имела существенный прогрессивный потенциал, который не был полностью реализован в 1940-е гг. в силу обозначенных в статье причин.

Источник: В.П. Южаков «Использование труда военнопленных на предприятиях Тюменской области в 1943-1955 гг.»