Ярмарочное веселье в городах Западной Сибири XIX столетия
В конце XVIII века собственные ярмарки имели примерно два из трех городов Западной Сибири. В первой половине XIX в. происходило повышение товарности крестьянских хозяйств, росло промышленное и ремесленное производство, укреплялись социально-экономические связи западносибирского региона с другими экономическими районами страны. Все эти социально-экономические процессы вели к росту торговли, особенно ярмарочной.
К концу 1850-х гг. ярмарки устраивались почти в каждом городе Западной Сибири. При этом в западносибирских городах ярмарки были более продолжительны, чем в центре страны. Впрочем, как установил Б.Н. Миронов, большая продолжительность ярмарок — явление характерное не только для Сибири, но и для других регионов нового заселения, а также для окраинных, пограничных районов. Длительность ярмарок в городах Западной Сибири к середине XIX в., по сравнению с концом XVIII в., существенно увеличилась. Так, в 1790-х гг. лишь 4 ярмарки функционировали более недели, а в конце 1850-х гг. таких ярмарок было уже 11, из них в Тобольске, Таре, Тюмени, Томске, Барнауле, Бийске, Колывани торговля велась не менее месяца.
Еще в конце XVIII в. на наиболее значительные ярмарки в города приезжали не только окрестные крестьяне, но и торговцы из других городов и округов. Например, на ярмарки в Ишим съезжались купцы из Тобольска, Тюмени, Тары, Ялуторовска. Однако не во всех городах ярмарки были многолюдны. Так, в Таре в начале XIX в., как отмечал один из современников, устроена ярмарка, «но съезду на оную нисколь не бывает». Та же картина наблюдалась в 1860 г. в Кузнецке, Каинске и Мариинске, в которых, «хотя и учреждены ярмарки, но съезду на них не было», как отмечалось в отчете о ярмарках в Томской губернии в 1860 г.
Во время ярмарок в некоторых городах численность населения увеличивалась многократно: в Березове в 1840-х гг. до 3 тыс., то есть почти вдвое, в Ялуторовске до 15 тыс. (в 6 раз), в Ишиме до 12 тыс. (в 5 —6 раз). В Ишиме в конце 1850-х — начале 1860-х гг. во время зимней Никольской ярмарки одновременно пребывало до 20 — 30 тыс. чел.
На ярмарках, особенно в южных городах Западной Сибири, происходило интенсивное общение многонационального населения региона, в котором участвовали и торговцы из Средней Азии и Казахстана. Такое многонациональное общение способствовало взаимообогащению народных культур, придавало особый колорит и создавало в городах приподнятую праздничную атмосферу. Разумеется, основным содержанием ярмарок была торговля. Однако известный французский историк Ф. Бродель, отметив роль ярмарок как оптовых рынков для купцов, писал, что не следует пренебрегать и «огромным участием» в них народа.
Для большинства участников ярмарок: мелких купцов, мещан, разночинцев, ремесленников, купцов, — они служили важным средством общения, обмена новостями. Как отмечал один из наблюдателей, сделки на тобольском рынке были незначительны, в них «более жизни и часто картинного разнообразия». Это разнообразие во время ярмарок, когда «с утра до вечера, — как писал декабрист А.Е. Розен о Кургане, — все было в движении: почти всякий продавец был вместе и покупатель», неизмеримо усиливалось. Даже в Омске, городе, в котором военные составляли большинство населения, ярмарки были желанным событием городского быта для мещан, купцов, разночинцев, казаков и солдат. Особое значение для омского простонародья имела меновая торговля с «киргизами», в которой активно участвовали и жительницы города.
Праздничному мироощущению участников ярмарок способствовали и сами сроки их проведения. «Почти все ярмарки, — как установил Р.М. Кабо, — происходили в один из церковных праздников». Большинство ярмарок в городах Западной Сибири устраивали в осенне-зимний период, причем в середине XIX в. многие из них приходились на святки — один из наиболее веселых народных праздников. Следует отметить, что в конце XVIII в., насколько это удалось выявить, ни в одном из городов региона во время святок ярмарок не было, в середине XIX в. на святках действовали ярмарки в Тюмени, Тобольске, Кургане, Бийске и Барнауле. В целом сроки проведения ярмарок, как правило, привязанные к каким-либо традиционным общерусским календарным праздникам, также создавали праздничную атмосферу.
Ярмарочное веселье нарастало постепенно. Обычно в день открытия ярмарки утром в городском соборе служили молебен, на котором обязательно присутствовали городские власти и «лучшие прихожане». После окончания службы верующие совершали из церкви крестный ход на ярмарочную площадь, где духовенство служило еще один молебен. Иногда торжественная часть первого ярмарочного дня включала и некоторые дополнительные мероприятия, рассчитанные на то, чтобы подчеркнуть важное значение этого события.
Официальная часть была особенно развернута в день открытия ярмарки в Тюмени — 15 января 1845 г. Эта ярмарка, по замыслу тюменских купцов и высшей администрации Западной Сибири, должна была составить сильную конкуренцию Ирбитской и сыграть важную роль в деле социально-экономического подъема города. В день ее открытия военные и гражданские чиновники, местные и иногородние купцы в 8 часов утра отправились на квартиру управляющего Тобольской губернией А.Н. Владимирова, откуда в 9 часов утра прибыли в Архангельскую церковь. Литургию отправлял специально приехавший в город епископ Тобольский и Сибирский Владимир, который затем прочувственно произнес написанное по случаю «Слово». Из церкви был устроен пышный крестный ход, возглавляемый высшими светскими и духовными властями губернии. Когда процессия достигла ярмарочной площади, посреди гостиного двора состоялось молебствие «о здравии виновников сего торжества», по окончании которого крестный ход прошествовал по городским улицам в церковь. Вскоре, в два часа дня, в здании благородного собрания начался обед для 250 избранных, чье угощение оплатило городское общество.
По завершении торжественных церемоний на ярмарке бойко закипала торговля и появлялись всевозможные ярмарочные развлечения. На ярмарках выступали дрессировщики, фокусники, кукольники, гимнасты, акробаты, вольтижеры. В середине XIX в. выступления артистов имели место не только на наиболее крупных в Западной Сибири ярмарках, но и на менее значительных, имевших преимущественно лишь местное значение, как Екатерининская в Таре, на которую иногда в 1850-х гг. приезжали «странствующие фокусники и комедианты с куклами». Однако в первой трети XIX в. наблюдатели не зафиксировали на ярмарках в западносибирских городах выступления профессиональных артистов. Вероятно, таких выступлений еще не было из-за редкого появления в те годы в регионе гастролеров из Европейской России.
Однако на ярмарках выступали местные мастера разговорного жанра — «балагуры», «штукари». К сожалению, никаких подробностей о выступлениях этих полупрофессиональных артистов не сохранилось. Известно лишь, что уже в 30-40-х гг. XIX в. они, как и в центре страны, выступали на ярмарках в городах Западной Сибири. Все тот же А.Е. Розен писал, что в Кургане во время ярмарок «возле шалашей острили балагуры, мальчики играли на гармонике». По-видимому, здесь речь идет не просто о любителях-острословах, но о людях, которые получали гонорар за свой комический дар. Видимо, их соседство с музыкантами и место, где они находились — возле «шалашей» — это не случайный набор в описании, оставленном декабристом. Балаганы, как отмечает А.Ф. Некрылова, были центром ярмарки, гулянья в русском городе. О том, что «штукари» в Тобольске получали плату за свои выступления, сообщается в письме Н.Д. Фонвизиной к И.И. Пущину от 5 мая 1848 г. Наконец, сведения о выступлениях «штукарей» и о существовании «балаганов для увеселения» содержатся в сметах доходов и расходов ряда городов региона.
Со второй половины 1840-х гг. на ярмарках появились шарманщики, владельцы «райков» — подвижных панорам с видами городов и увеселительными картинками. Эти аттракционы получили повсеместное распространение на народных гуляниях в русском городе в середине XIX в. Известно, что в это время на народных гуляниях в Томске выступали шарманщики и раешники, поэтому они, несомненно, появлялись и на многолюдных ярмарках в других городах: в Тюмени, Ишиме, Ялуторовске. Именно в таких местах разгула праздничной толпы у них была возможность неплохо заработать.
Помимо сектора зрелищ и развлечений, который в той или иной мере присутствовал в середине XIX в., видимо, на всех ярмарках, в Тюмени в 1850-х гг. в ярмарочное время гастролировали театральные труппы. В частности, в 1858 г. здесь выступала труппа Глушакова. Очевидно, что театральные коллективы и ранее заезжали на ярмарки в этот старинный сибирский город. О чем свидетельствует и характер сообщения о приезде актеров — в газетной заметке этот факт упомянут без всяких комментариев, что не могло бы иметь места, если бы театральные гастроли во время ярмарки в Тюмени состоялись впервые, ибо авторы корреспонденций в местных газетах всегда стремились подчеркнуть это обстоятельство.
Ярмарки, на которые съезжались многочисленные участники из разных сел и городов, были самым подходящим местом для устройства сомнительными дельцами подпольных лотерей. Такие несанкционированные лотереи вызывали недовольство правительственных чиновников. Так, 24 февраля 1837 г. управляющий Омской области указал городничему на недопустимость впредь подобных явлений. Недовольство начальства было вызвано не столько заботой о доверчивом простонародье, которое могло стать жертвой мошенничества со стороны организаторов, сколько тем обстоятельством, что все доходы от лотерей оставались, минуя казну, в руках частых лиц.
Возможности проведения досуга на ярмарках у лиц из городской верхушки были шире, чем у рядовых горожан и крестьян. Для чиновничества и купечества, если ярмарки проходили в осенне-зимний период в городах «большой четверки» и Тюмени, распахивались двери благородных собраний. В этих собраниях местные и приезжие чиновники и купцы коротали вечера за карточными столами, а иные танцевали, посещали спектакли и концерты. На крупнейшую в Западной Сибири тюменскую ярмарку любили приезжать и высокопоставленные лица: генерал-губернатор П.Д. Горчаков, тобольский гражданский губернатор К.Ф. Энгельке и их преемники. В присутствии высокого начальства обстановка в тюменском благородном собрании была проникнута духом чинопочитания. Чиновник из среды столичной «золотой молодежи» Б.В. Струве был неприятно поражен церемонностью и угодливостью, проявляемой присутствовавшими при приезде и отъезде из собрания Энгельке. Часть купцов, не довольствуясь чинными развлечениями, предлагаемыми благородными собраниями, предпочитала проводить время в трактирах, харчевнях и питейных домах.
В доиндустриальную эпоху в городах Западной Сибири сеть общественного питания была развита чрезвычайно слабо, но во время ярмарок она существенно расширялась. Торговля горячей пищей, напитками и лакомствами процветала на ярмарочной площади. Вот что писал об этом в своих воспоминаниях о Кургане 1830-х гг. А.Е. Розен: «По сторонам и по углам стояли шалаши с самоварами, со сбитнем, с пряниками и закусками; ... разносчики толкались взад и вперед...». В середине XIX в. даже на небольших ярмарках местного значения стали появляться заведения общественного питания, принадлежавшие частным лицам и функционировавшие лишь во время ярмарок, так как постоянное население русских провинциальных городов в то время было ориентировано в бытовых вопросах почти целиком на самообслуживание. В Таре в 1850-х гг. на Екатерининской ярмарке, продолжавшейся с 24 ноября по 20 декабря, как писал краевед Г.К. Колмогоров, открывались «что-то вроде трактира и несколько харчевен».
По окончании торгового дня оставшиеся в городе участники ярмарки перебирались в трактиры, харчевни и питейные дома. Многие торговцы «гуляли» в снятых на срок ярмарок квартирах. Однако застольное времяпрепровождение было характерно не только для гостей города, но и его постоянных жителей. Поэтому во время ярмарок резко возрастало потребление алкоголя, что отмечалось не только в малых городах, население которых в тот период многократно увеличивалось, но и в тех городах, где доля прибывших на ярмарки была незначительна в сравнении с постоянным населением. Так, в Омске, по сведениям полиции, потребление спиртных напитков возрастало в мае и в августе, то есть во время Троицкой и Введенской ярмарок, не отличавшихся ни большими оборотами, ни многолюдством приезжих торговцев.
О негативных явлениях в общественном быту, которые сопровождали ярмарки, иногда вскользь упоминают и официальные документы, например, «Описание Ишимской Никольской ярмарки бывшей в 1857 году». Его автор чиновник общего губернского управления М. Смоленский отметил, что в 1857 г. ярмарка «производилась тихо и чинно». Но поскольку так бывало далеко не всегда, он, дабы начальство не заподозрило его в необъективности, добавил: «Конечно, и сибирские купцы не жалели шампанского для заезжих гостей и обильно спрыскивали им свои барыши, хотя не большие; но только веселились они отнюдь не в гостиницах, последняя посещалась одними петропавловскими татарами».
Впрочем, было бы странно ожидать от участников ярмарок соблюдения всех норм благовоспитанности и благопристойности. «Ярмарки — это шум, гам, песенки, это народное ликование, мир, вывернутый наизнанку, беспорядок, а при случае и волнение», — писал Ф. Бродель, обобщая характерные черты ярмарок в Европе. Никаких волнений на ярмарках в западносибирских городах не происходило, но все остальное было в избытке. Непременным спутником ярмарок была проституция. Неофициальной столицей сибирской проституции в XVIII — первой половине XIX в. слыл Томск. Этими сомнительными лаврами увенчали его иностранные путешественники. Если они могли сгустить краски, то свидетельство управляющего Томской губернией статского советника Соколовского заслуживает большего доверия. В 1827 г. он обвинялся в насильственном растлении солдатской дочери. Признав факт интимной близости с девушкой, чиновный ловелас отрицал применение насилия и для доказательства своей правоты выдвинул необычный аргумент, который, будучи недостоверным, мог пробить брешь в его линии защиты и навлечь на него замечание высших властей о недопустимости голословного обвинения женского пола целого города со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Соколовский заявил, что при первой встрече с девушкой «о согласии ее вовсе не спрашивал, зная совершенно, что в городе Томске женщины низшего класса, начиная от 11-ти лет, готовы идти куда угодно, по первому мановению мужчины». Сказано, конечно, сильно, но со знанием дела. Любвеобильный управляющий губернии в своих показаниях в эпоху, когда сексуальные отношения вне брака подлежали безусловному моральному осуждению, признавался, что не считает «тяжким грехом обыкновенные временные связи мужчины со свободною женщиною, разумеется, по обоюдному согласию...». Утверждение Соколовского о возрасте вступления во взрослую жизнь девочек может показаться сильно преувеличенным, но спустя 12 лет теща известного краеведа С.И. Гуляева в частном письме жаловалась на дочерей барнаульских чиновников горного ведомства, которые с одиннадцатилетнего возраста не хотели учиться, а интересовались лишь нарядами и женихами.
Впрочем, некоторые города не отставали в этом отношении от Томска. Так, среди общероссийских ярмарок, отличавшихся наибольшим разгулом, Б.В. Струве называл и тюменскую, во время которой купцы проявляли «полнейшую разнузданность во всех отношениях, будто семья не существует».
Несмотря на некоторые теневые стороны, ярмарки, в целом, имели положительное значение для общественного быта горожан. Они, особенно в малых городах, были чрезвычайным событием городской жизни. «Приезды из ярмарок, — писал П. Шюц, — вообще в Сибири составляют эпоху». Ярмарки действительно оживляли, наполняли жизнью маленькие западносибирские города. В сферу разнообразных ярмарочных развлечений, устраиваемых и стихийно возникавших на торговых площадях, в питейных заведениях и трактирах, в домах местных жителей, оказывались непосредственно вовлечены горожане разных возрастов и состояний. С.И. Гуляев в своих «Заметках о Барнауле» отметил, что, когда зимой в город для торговли приезжали крестьяне, то у горожан всех возрастов находилось дело, включая и престарелых старушек, которые «рассказывают своим постояльцам бывалые диковины. Да уж рассказывают-то так, что православный мужичек, не бывалый в городе, от удивления рот раскроет, забывает даже, что пред ним стоит еще не початая посудина с известным по всей России напитком, а пельмени уже совсем остыли».
Ярмарки, смешивая в единую праздничную толпу крестьян и городских модниц, важных чиновников и женщин легкого поведения, деловитых купцов и праздных повес, почтенных матерей семейств и развеселых народных артистов, выполняли самые разные культурные функции: удовлетворяли потребности в зрелищах и развлечениях, в общении, служили средством приобретения новых знаний и новых впечатлений, открывали более широкие, чем обычно, возможности реализации культурно-творческой активности рядовым горожанам. Ярмарки были также своеобразным ретранслятором городской культуры для сельских жителей. Благодаря гастролям артистов и музыкантов во время ярмарок у жителей малых городов появилась возможность приобщиться к новым формам проведения досуга, стать потребителями творчества профессиональных мастеров культуры. На ярмарках, особенно в середине XIX в., возникала значительно более разветвленная, чем в будни, сфера общественных развлечений и зрелищ. При этом общими для всех были лишь развлечения на ярмарочной территории, а за ее пределами досуг каждого человека был в основном раскрашен в цвета, определенные его социальным статусом.
Источник: А.И. Куприянов. Русский город в первой половине XIX века: Общественный быт и культура горожан Западной Сибири. Москва «АИРО-ХХ» 1995.