Казаки-сибирцы в боях под Даурией в 1920 году
Опубликовал: zampolit, 8-01-2017, 10:56, Путешествие в историю, 8 599, 0
Сибирские казачьи полк и батарея пришли на станцию Даурия (около 40 верст юго-восточнее Борзи). «Даурского ворона» — генерала барона Р.Ф. Унгерна с его Азиатской конной дивизией — там уже не было. Азиатская дивизия еще в августе 1920 года передислоцировалась в Акшу, а оттуда в сентябре ушла во Внешнюю Монголию создавать там новую базу для продолжения борьбы.
Сибирцев разместили в Даурском военном городке: в капитальных кирпичных казармах, построенных еще до мировой войны. Конюшен же на всех их не хватало, и кони стояли под открытым небом, на коновязях. Казаки занялись обычными на отдыхе делами. Стали усиленно подкармливать лошадей, очень важно было, чтобы они быстрее восстановили силы. Озаботились починкой обмундирования и поиском зимних вещей. Уже выпал снег, начались сильные морозы, людям надо было как-то утепляться, ведь впереди ждали бои.
В Даурии было много складов. С них удалось получить кое-какое теплое обмундирование, а также артиллерийскую и обозную амуницию — взамен изношенной или пришедшей в полную негодность. Интенданты выдавали просимое неохотно и не в достаточном количестве. Казакам помогло то, что артиллерийским складом заведовал сибирец полковник А. В. Корнилов. Батарейцы, воспользовавшись передышкой, подремонтировали свою «француженку», сменили в компрессоре орудия масло.
Отдых в Даурии получился, однако, очень недолгим. Противник на фронте нажимал все сильнее и сильнее. Уфимский стрелковый полк разгромил красных под Большим и Малым Чиндантами. Но у Борзи основные силы 2-го и 3-го корпусов вели беспрерывные бои, отличавшиеся упорством и большой жестокостью. Белое командование боялось обхода врагом своего левого фланга. Поэтому сибирских казаков стали часто поднимать по тревоге и то и дело бросать в короткие экспедиции к монгольской границе.
Несколько раз ходили туда всем составом: полком с батареей. Цель экспедиций — разведать обстановку и в случае необходимости прикрыть опасное направление. Двигаясь к границе и вдоль нее, сибирцы широко «освещали» местность своими разведывательными сотнями и разъездами. Казаки побывали и в Большом и Малом Чиндантах, и под Борзей, и в других местах. Серьезных столкновений с Красными не случилось, но лошади этими экспедициями были истощены еще сильнее прежнего.
Тем временем под Борзей обозначился перелом. Белые начали эвакуацию оттуда штабных, санитарных, интендантских эшелонов и отвод для короткого отдыха наиболее уставших частей. Даурия усиленно готовилась к обороне. Пехота рыла окопы в снегу. Сибирцы обеспечивали боевое охранение гарнизона и следили за монгольской границей.
Сибирская казачья батарея встала на позицию у кладбища. Вскоре туда же подошли еще две артиллерийские батареи 3-го корпуса. «Кладбище начинает заселяться», — шутили офицеры. Позиция была прекрасная: полузакрытая, с почти круговым обстрелом, с домиком сторожа, в котором можно было отогревать людей. Принять же здесь смертный бой довелось не казакам, а артиллеристам 3-го корпуса.
На подступах к Даурии белые держались более недели, «боевая напряженность достигла здесь предела человеческих сил». В это время Сибирский казачий полк и батарея сходили еще раз в экспедицию к границе. Вернувшись на свои прежние позиции у Даурии, они ранним утром 20 ноября 1920 г. получили приказ срочно перейти на другую сторону станции и прикрыть ее с северо-востока. Там обозначился обход противника. Красные выбили 1-ю Забайкальскую казачью дивизию и Оренбургскую казачью бригаду из села Соктуй (ныне - село Соктуй Борзинский район) и по Соктуйской долине погнали их на Даурию, то есть враг бил по правому флангу Дальневосточной Белой армии. Более того, отряд противника совершил налет на станцию Хада-Булак, в тылу Даурии, где разгромил санитарный поезд и поджег эшелон со снарядами. Для белых все это означало окружение и гибель.
Сибирским казакам приказали восстановить положение. Это была единственная остававшаяся в распоряжении штаба армии маневренная сила, которую можно было быстро перебросить в Соктуйскую долину и к Хада-Булаку.
Получив приказ, генерал Глебов и комбат Красноперов поскакали с несколькими казаками вперед, чтобы оценить ситуацию на месте. За ними пошли рысью конные сотни и батарея. Начальники сибирцев очень удачно выбрали позицию для своей батареи. Орудие установили верстах в двух северо-восточнее Даурии, так чтобы можно было обстреливать и дорогу на Соктуй, и станцию Хада-Булак. Первым делом батарейцы открыли огонь по красным, преследовавшим разбитую казачью конницу.
Это позволило забайкальцам и оренбуржцам остановиться и занять позицию в Соктуйской долине. Затем артиллеристы перенесли огонь на Хада-Булак. Под его прикрытием к станции, через лощину, двинулось несколько сотен Сибирского казачьего полка во главе с войсковым старшиной Мишариным. Однако тут обнаружилась красная батарея. Несколько ее орудий стали обстреливать рассыпавшиеся в лаву конные сотни. У сибирцев появились потери, в частности, был ранен Мишарин. Начался поединок батарей. У противника было преимущество в числе стволов, но «француженка» показала свое превосходство над трехдюймовками в дальности стрельбы. Красная батарея вела огонь «на пределе» и немного не доставала сибирцев, они легко взяли ее в вилку, начали покрывать своими снарядами и скоро заставили сняться с позиции. Под давлением сотен Сибирского казачьего полка коммунисты вынуждены были оставить Хада-Булак. Таким образом, сибирские казаки не позволили противнику замкнуть кольцо вокруг Даурии и очистили единственный для белых путь отступления.
Оставление противником Хада-Булака не означало прекращения боевых действий на этом участке фронта. Красные возобновили попытки продвижения по Соктуйской долине. Сибирские казаки целый день находились в бою и ничего не ели. Расход боеприпасов был огромный, пришлось организовать беспрерывный подвоз из Даурии. Например, верховые артиллеристы брали по лотку снарядов и прямо в седле везли их на батарею. А перед Даурией в это время кипел жесточайший бой. Сибирцам с их позиций было видно, как густые цепи красных все ближе и ближе подходили к станции. Кладбище, на котором совсем недавно стояла Сибирская казачья батарея, было окутано клубами дыма и грязи от разрывов вражеских снарядов. Там был «ад».
К вечеру 20 ноября победа коммунистов в бою за Даурию стала очевидной. У Белых не было уже сил, чтобы держаться, и был отдан приказ об отступлении. Части начали отходить по тракту на Хада-Булак. В Даурии раздался сильный взрыв, и сразу в нескольких местах вспыхнули пожары.
Это белые взорвали запас снарядов и подожгли интендантские склады. Сибирские казаки вечером также получили приказание сниматься с позиций и идти в Хада-Булак. «Через пылающую Даурию, - вспоминал Е.М. Красноусов, - вышли на дорогу и втянулись в общую колонну арьергарда измученных и голодных белых бойцов, отходивших от своей последней «твердыни» - Даурии».
К Хада-Булаку подошли уже в темноте и двинулись от него далее: мимо Шарасуна к последней русской станции - Мациевской. «Это был кошмарный ночной переход, - писал Е.М. Красноусов. - Красные то и дело выходили наперерез, пехота билась с ними в штыки, расчищая путь следования колонны. Усталые, голодные и убитые морально последним поражением белые бойцы шли целую ночь. Под утро подходили к станции Мациевская. Справа, с придорожных сопок, начался пулеметный огонь. Какая-то часть была послана на эти сопки, но слева раздалась тоже стрельба. Измученные люди еле двигались, кони тоже едва передвигали ноги. Колонна остановилась».
Той ужасной ночью с 20 на 21 ноября сибирцы, второй раз в Забайкалье, потеряли свой обоз.
Полковой и батарейный обозы находились в одном эшелоне с вагонами штаба Дальневосточной армии.
Охранялся эшелон конвойной командой от Сибирского полка. Из Даурии его заранее отвели на станцию Шарасун. Однако ночью Красные неожиданно атаковали и захватили эту станцию. Чины штаба армии, конвойной команды и обозов смогли «как-то выбросить из вагонов лошадей» и «смотались», но материальная часть целиком досталась Красным.
Вряд ли те успели выгрузить и увести обозы в сопки, ведь уже через несколько часов передовые части отступавшей армии выбили их из Шарасуна. Скорее всего, обозы сибирцев уничтожили сами Белые. Дело в том, что китайцы и японцы, пропускавшие белых в полосу отчуждения КВЖД, устроили точную регистрацию лиц и материальных ценностей. Из-за этой волокиты на железной дороге образовалась пробка: от Даурии до станции Маньчжурия пути были забиты поездами.
А затем при налете на Шарасун красные взорвали железнодорожный мост. Поэтому отступавшие части арьергарда - 3-й стрелковый корпус, Оренбургская казачья бригада, Сибирский казачий полк и другие - стали взрывать и поджигать эшелоны. Они уничтожили все, что представляло какую-либо ценность. В том хаосе искать собственные обозы не представлялось возможным. Не только обоз, но и собственных тяжелораненых по губили белые, лишь бы те не попали в плен - на издевательства и надругательства врага. Тяжелоранеными был забит бронепоезд, вставший перед разрушенным шарасунским мостом. В последний момент белые его взорвали.
Красные вышли наперерез Белым и в районе Мациевской. Красные установили на сопках к северу от станции орудия и открыли с них интенсивный огонь. Две белые батареи - Сибирская казачья и l-я Добровольческая (командир батареи - подполковник Гайкович) - получили приказание выдвинуться вперед и прикрыть движение колонны арьергарда. Рысью батареи обогнали пехоту, встали на позицию и, как могли в предрассветной мгле, стали отвечать на огонь врага. Пехота тем временем повернула на юг от Мациевской и несколькими колоннами стала подниматься на достаточно высокий хребет. Для изможденных людей и коней это было еще одно тяжкое испытание. Хребет отделял железную дорогу от лощины, по которой можно было уйти в Китай. Естественно, белые стремились как можно быстрее достичь вершины и укрыться от глаз и огня красных. Вот приказание сниматься и идти через хребет получило и артиллерийское прикрытие арьергарда.
Первыми пошли сибирцы, а за ними «добровольцы» Гайковича. С трудом, еще медленнее пехоты, поползли в гору батареи. Общими усилиями люди помогали лошадям тащить пушки. Враг провожал артиллеристов орудийным и ружейно-пулеметным огнем - буквально расстреливал. Чтобы рассеять и ослабить огонь, батареи разошлись и пошли отдельными колоннами.
Красные выбрали своей жертвой батарею Гайковича и сосредоточили на ней весь свой огонь, оставив сибирцев в покое. Сибирский казачий полк, перевалив хребет, спустился в лощину, а батарея сибирцев заняла на вершине позицию. Приказания об этом казаки не получали, так как связь со штабами отсутствовала, тут сказалось чувство воинского братства. Батарейцы видели, как враг расстреливает ползущие в гору части арьергарда, как красная конница рубит на станции Мациевская отставшую белую пехоту.
«Картина была ужасная, -вспоминал сотник Сибирской казачьей батареи Е.М. Красноусов. - Весьсклон хребта от нас в сторону Мациевской был усеян разбитыми и брошенными обозными повозками, трупами людей и лошадей. Группами и одиночками ползли в гору остатки наших пехотных частей и оторвавшиеся ночью от своих частей отдельные бойцы. Мы стреляли до тех пор, пока были снаряды. Но вот все кончено! Внизу уже никого нет ... ». Фактически сибирцы из своей «француженки» отсекли Красных огнем. Те, тоже уставшие, увидели, что противник отступает без паники, неспешно, ожесточенно огрызаясь, и прекратили преследование. Белые, прижатые к государственной границе у разъезда № 86 (ныне Забайкальск), получили короткую передышку.
Белые, проиграв борьбу за Забайкалье, не видели смысла удерживать последний клочок русской территории. И бой у Мациевской они предприняли лишь для того, чтобы пробить себе и своим соратникам дорогу в Китай. Этим, а также усталостью объясняются особенности данного боя. Белые дрались ожесточенно, но без обычного упорства.
Отходили не спеша, но потому, что устали до изнеможения от последнего боя под Даурией и от ночного марша к Мациевской. Да и воинское товарищество требовало оказать поддержку тем, кто находился в арьергарде. «Отходили, - по словам Е.М. Красноусова, - без паники, с какой-то тупой апатичностью людей, которым все было совершенно безразлично».
Штаб Дальневосточной армии все никак не мог договориться с китайскими властями об условиях перехода границы. «Стрельба с обеих сторон прекратилась, - вспоминал Е.М. Красноусов, - остатки наших частей перевалили через хребет и усеяли собой всю лощину позади этого хребта. Если бы Красные открыли огонь по этой долине, то каждый их снаряд уносил бы десятки жертв убитыми и искалеченными. Нам приказано спускаться вниз и присоединиться к нашему Сибирскому казачьему полку. Когда мы подошли, то все поле спало мертвым сном. Усталые до изнеможения люди падали на снег и засыпали, подогреваемые теплым ярким солнышком . Проходили часы, а мы все еще стояли на месте. Люди продрогли на снегу и начали просыпаться; хмуро жевали то, что нашлось у них в вещевых мешках... Появились разносчики - китайцы с лотками, пришедшие со ст. Маньчжурия «делать бизнес». На лотках мандарины, мороженые груши, маковые и бобовые липучки, дешевые китайские сладости и сигареты. Люди покупают, но торговля идет не особенно бойко, т.к. нет настроения, да у большинства нет и денег».
Наконец начальство сговорилось-таки с китайцами. Поздно после полудня части начали подниматься и вытягиваться в одну общую колонну. Во второй половине дня 21 ноября 1920 г. остатки Дальневосточной Белой армии у разъезда № 86 пересекли государственную границу и двинулись к станции Маньчжурия. Уже в ночной темноте сибирцы вошли на окраину пристанционного поселка, где заночевали в полуразрушенных глинобитных фанзах. Пока вскипятили чай, пока нашли, где купить съестного, заснули лишь под утро.
22 ноября на станции Маньчжурия белые, и сибирские казаки в их числе, по описям сдали китайцам все вооружение, после чего прошли в городок Маньчжурия, где стали на стоянку. Китайские военные приемщики осматривали людей поверхностно, благодаря чему некоторым офицерам, солдатам и казакам удалось спрятать и сохранить револьверы. Сибирские казачьи полк и батарея вошли в город Маньчжурия в конном строю, в военной форме, но уже без оружия. Как вспоминалось Е.М. Красноусову, «было и стыдно, и обидно».
По соглашению, заключенному на разъезде № 86, Белые войска по КВЖД перебрасывались в русское Приморье, на территорию «розового» Приморского правительства, там они должны были получить обратно от китайских властей свое оружие. Кстати, за этот проезд пришлось заплатить китайцам большие деньги. В Приморье белые надеялись возобновить вооруженную борьбу. Согласно плану отправки сибирские казаки уходили из города Маньчжурия последними, поэтому на них были возложены функции военной полиции. Совместно с китайскими кавалеристами они следили за поведением чинов белых частей. Сибирцы покинули город и станцию Маньчжурия последними двумя эшелонами.
При движении по КВЖД Сибирские казачьи полк и батарея значительно «похудели», на промежуточных станциях их покидали одиночки и группы - те, кто решил уйти из армии и перейти на положение мирных эмигрантов. Самая большая группа осталась на станции Якэши.
30 декабря 1920 г. оба эшелона сибирских казаков оказались на пограничной русской-железнодорожной станции Гродеково. Однако, попав в Южное Приморье, сибирские казаки, как и другие белые, своего оружия назад не получили и в январе 1921 г. были интернированы в зонах дислокации японских войск.
Использованы материалы из книги: Шулдяков В.А. Гибель Сибирского казачьего войска. 1920-1922. Книга II. - М.: ЗАО Центрполиграф, 2004. - 607 с.
