Шелопугинский разгром
Опубликовал: zampolit, 29-12-2016, 11:48, Путешествие в историю, 3 523, 0
Все прорвавшиеся в Забайкалье чины Российской армии адмирала А.В. Колчака, вошедшие в историю под названием «каппелевцы», были отведены атаманом Г.М. Семеновым, главнокомандующим Вооруженными Силами Дальнего Востока, на отдых в район Читы. Здесь была проведена реорганизация частей и соединений и прежде всего их сворачивание согласно реальной численности.
Так, 2-я армия превратилась во 2-й Сибирский стрелковый корпус, а 3-я армия — в 3-й стрелковый корпус. 1-й корпус составили собственно семеновские части. Все три корпуса были объединены в Дальневосточную (Белую) армию, командующим которой атаман Семенов назначил генерала Войцеховского.
За проделанный поход каппелевцам была объявлена благодарность командования. Были утверждены представления офицеров, солдат и казаков к боевым наградам, сделанные до декабря 1919 г. Все офицеры и военные чиновники получили производство в следующий чин и орден «За Великий Сибирский поход». Были произведены в очередные воинские звания и многие нижние чины.
Штаб атамана Семенова и он лично энергично взялись за дело снабжения каппелевцев всеми видами довольствия. Это было не только заботой о настрадавшихся людях, но и насущной необходимостью.
От восстановления боеспособности 2-го и 3-го каппелевских корпусов в немалой степени зависело, удастся ли белым удержаться в Забайкалье. Забегая вперед, скажем, что Дальневосточная армия генералов Семенова и Войцеховского, несмотря на неравенство сил, при содействии японцев смогла отразить два генеральных наступления красных и лишь третье, в октябре 1920 г., привело к ликвидации Белого Забайкалья.
Сибирскую казачью бригаду разместили по квартирам в станице Титовской, пригороде Читы, после чего, в марте же 1920 г., Войсковое правительство во главе с полковником Е.П. Березовским устроило ей смотр.
Затем в связи с общей реорганизацией армии бригада была свернута, в соответствии с численным составом, в шестисотенный Сибирский казачий полк (командир — полковник А.В. Катанаев) и Отдельную Сибирскую казачью конно-артиллерийскую батарею (командир — подполковник Н.Г. Яковлев). В последующем начальствующий состав сменился: командиром полка назначили полковника Ф.Л. Глебова, а командиром батареи — войскового старшину Н.М. Красноперова. Батарея была сформирована без орудий, но вскоре получила две трехдюймовки образца 1900 г.
Сибирские казачий полк и батарею включили в Сводно-казачью бригаду, в составе 2-го Сибирского стрелкового корпуса генерала Г.А. Вержбицкого. Кроме сибирцев, в бригаду вошел 11-й Оренбургский казачий полк (командир — полковник А.В. Зуев). Первые дни в Титовской сибирские казаки «ничего не делали», «отдыхали», если не считать разные бытовые мелочи, пошив нового обмундирования, уход за лошадьми. Но затем и полк, и батарея приступили к занятиям, командиры принялись «подтягивать» дисциплину.
Уже к апрелю сибирцы преобразились. «Одетые в новенькое обмундирование, на уже успевших «нагулять тело» лошадях, казаки имели отличный вид», — вспоминал сотник Е.М. Красноусов. Впрочем, часть казаков еще не имела коней.
В начале апреля 1920 года сибирцев бросили на Уньдинский фронт. Первая же большая операция против забайкальских партизан — поход на Шелопугино — началась для них трагически нелепо, а окончилась и вовсе плачевно.
Полк и батарея погрузились на станции Чита в эшелоны и направились на Нерчинск. В пути получили новый приказ: следовать к городу Сретенску, где присоединиться к Добровольческой стрелковой бригаде полковника Грамотова. На последней перед Сретенском станции Баян сибирцы выгрузились, перешли по льду реку Уньда и спешно, переменным аллюром двинулись на юг. Заночевали в Уньдинской станице. Там же на следующий день была объявлена дневка. Вперед, в сторону станицы Шелопугинской, Сибирский казачий полк выслал разъезд под командой сотника Яркова.
Разъезд встретился с взводом красных забайкальских казаков, которых, принял за своих. Одеждой и вооружением они ничем не отличались от белоказаков. Когда разъезды съехались, красные внезапно открыли огонь и начали рубить сибирцев.
Из всего белого разъезда удалось ускакать одному лишь человеку, который и привез печальную весть в штаб полка. Ф.Л. Глебов, он уже командовал полком, немедленно отправил в погоню за забайкальцами конную сотню, но было поздно. «Наше первое знакомство с забайкальскими красными партизанами оказалось трагическим», — констатировал Е.М. Красноусов.
В результате красные сформировали, состоящие в значительной части из казаков, до 14 конных полков, от 500 до 1000 шашек каждый, что позволило им вести борьбу очень маневренно. Для белых, в том числе, как видим, и для сибирцев, это оборачивалось большими бедами. Забайкальские казаки не уступали сибирским ни в выучке, ни в боевом опыте, зато, в отличие от них, прекрасно знали театр боевых действий — свои родные места.
Самый крупный партизанский вождь из казаков-забайкальцев — М.М. Якимов — был ранее трубачом у известного семеновца полковника Мациевского, командира 1-го Забайкальского казачьего полка, а в 1920 г. генерала, командира 1-го корпуса Дальневосточной армии. Якимов начал партизанить весной 1919 г., стал командиром конной сотни, выросшей вскоре в «летучий» партизанский полк, прославившийся стремительными дерзкими рейдами.
Весной 1920 г. коммунисты приложили немало усилий, чтобы поднять организацию партизанского движения в крае на более высокий уровень. Якимов был одним из тех, на кого они сделали ставку. В марте он стал начальником 1-й кавдивизии и одновременно заместителем командующего Восточно-Забайкальским партизанским фронтом.
Вот с его-то отрядом и столкнулись сибирские казаки под Шелопугином. Командование поставило Добровольческой бригаде и приданным ей сибирцам следующую задачу. Основные силы белых, участвовавших в операции, уже вытеснили партизан из района Нерчинского завода и теперь гнали их на запад: на станицу Шелопугинскую. «Добровольцы» и сибирцы должны были занять станицу и ее район и преградить противнику путь отхода. Обойти Шелопугинскую красным было трудно.
Она стояла как раз в той лощине, но которой шла от Нерчинского завода единственная дорога-большак и по которой отступал отряд Якимова. У красных кончались боеприпасы, они не могли выдержать продолжительного боя. По мнению белых, Якимов был уже «как загнанный волк, истекавший кровью», поэтому они не сомневались в успехе, полагая, что наверняка добьют или пленят партизан.
Накануне Пасхи, в Страстную субботу, к вечеру, Сибирский казачий полк с батареей вступили в Шелопугинскую. Ночь и первый день Пасхи прошли благополучно. Станичники отнеслись к пришельцам довольно гостеприимно: поделились куличами, красными яйцами, сырными пасхами. В ночь на второй день, после полуночи, сторожевые посты заметили приближение партизан, и гарнизон станицы был поднят по тревоге. Сотни сибирцев пошли навстречу врагу, а батарея подполковника Яковлева подготовила орудия, оседлала коней и стала ждать приказания о выдвижении на ту или иную позицию.
Надо указать на дислокацию белых в районе Шелопугина, поскольку она объясняет дальнейшее. Стремясь надежнее перекрыть всю лощину, каппелевцы разбросали свои силы, а чтобы ночевать в тепле, привязали части к населенным пунктам. В результате 1-й и 2-й стрелковые полки Добровольческой бригады оказались в деревне на одном фланге, а конный дивизион той же бригады — на другом. И тот и другой отряды были удалены от станицы на 5—6 верст, быстро преодолеть которые было не так просто, не позволял характер местности. В самом Шелопугине дислоцировались сибирцы, а из пехоты — только штаб Добровольческой бригады с комендантской командой (комендант штаба — полковник В. Урняж).
К этому следует добавить, что станица лежала в лощине и хорошо просматривалась с возвышенностей. А с гребня соседней, довольно высокой и крутой, сопки она вся была как на ладони. Неизвестно, на какой сценарий развития событий рассчитывал комбриг полковник Грамотов. По-видимому, он не ожидал столь сильного натиска, а также того, что красные навалятся прямо на центр его фронта, на саму станицу. Впрочем, Якимов выделил подразделения и для того, чтобы сорвать своевременный подход к белым в Шелопугино помощи с флангов.
Казачьи сотни не смогли остановить превосходящих сил партизан, и к утру те охватили станицу с трех сторон, заняли соседнюю сопку и открыли с нее ружейный огонь по улицам. Сибирская казачья батарея по приказанию полковника Глебова встала на позицию на церковной площади и прямой наводкой повела по гребню сопки беглый огонь. Под прикрытием артиллерийского огня жидкая пехотная цепь «добровольцев» и комендантская команда во главе с Урняжем пошла на возвышенность. Тем временем части Добровольческой бригады попытались помочь своему штабу и сибирцам. Конный дивизион, услышав шум боя у станицы, пошел на выстрелы. Однако, не доходя Шелопугина, около какого-то мостика с близлежащей скалы он был закидан ручными гранатами и в беспорядке откатился назад. 1-й и 2-й полки бригады тоже двинулись на выручку, но вовремя подойти не успели. По-видимому, также напоролись на партизан. Батарея сибирцев стреляла по гребню с наивысшей скоростью.
Красные на сопке не оставались в долгу. У артиллеристов появились раненые. Наконец, комендантская команда сбросила противника с гребня сопки, полковник Урняж при этом был ранен в грудь пулей навылет. Однако общее положение становилось для белых все опаснее. Сбитые со своих рубежей казачьи сотни с боем отходили в глубь станицы. Более того, красная кавалерия, обойдя правый фланг сибирцев, показалась в тылу, грозя шелопугинскому гарнизону полным окружением.
Сибирская казачья батарея перенесла на нее свой огонь и на время отогнала от дороги. Вся обстановка сложилась настолько неблагоприятно, что белым пришлось срочно уходить из станицы.
Общая картина оставления белыми Шелопугинской не совсем ясна. Казачьи сотни, задержавшись в станице, прикрывали отход, а Глебов потерял управление некоторыми из них. Под конец они были расстроены и отходили в беспорядке, разрозненными взводами и мелкими группами, часть конных сибирцев пробилась позже вместе с 1-м и 2-м стрелковыми полками Добровольческой бригады. Известно только, из воспоминаний Е.М. Красноусова, как отступали штаб и комендантская команда Сибирского казачьего полка с Сибирской казачьей батареей, полковым и батарейным обозами. Полковник Глебов отдал приказание обозам и батарее об отходе по большаку на Уньдинскую станицу.
Сначала тронулись обозы, за ними пошли штаб полка и батарея. Вперед, разведать путь, Глебов послал конный разъезд от полковой комендантской команды под началом есаула Третьякова. Отойдя от станицы, разъезд, встретился с красными. Третьяков сделал вывод, что противник уже прочно занял дорогу на Уньдинскую, и доложил об этом командиру полка. Тогда Глебов решил свернуть с большака и уходить лесным проселком на деревню Верх-Ягье.
Мемуарист Е.М. Красноусов посчитал это решение ошибочным, указав на то, что пехота Добровольческой бригады позднее, после сибирцев, прошла по этому большаку «свободно», сохранив свои обозы.
Однако следует иметь в виду, что два стрелковых полка — это не один полурассеянный казачий полк. Если «добровольцы» отступали компактной массой, организованно, красные, чтобы не нести больших потерь, просто могли расступиться и пропустить их.
Сибирская казачья батарея уходила из станицы широкой рысью. Дорога была забита повозками казачьего полкового обоза, одиночными конными и пешими чинами Сибирского казачьего полка и Добровольческой бригады. Красные в это время уже ворвались на южную окраину Шелопугина, так как пули сыпались на батарею не только слева, но и сзади. Когда большак повернул направо, батарея — вслед за штабом полка — пошла прямо, проселком на Верх-Ягье. Эта дорога была узкой, ухабистой, каменистой, и чем дальше от Шелопугина, тем становилась все хуже и хуже. Тем не менее, батарея все время шла рысью. Артиллеристы и все отступавшие по проселку не могли не торопиться, ведь совсем рядом появились конные партизаны.
Бокового охранения от боевых сотен у колонны не было. И красные скакали параллельно дороге, на ходу обстреливая беззащитные обозы и батарею. Обоз, шедший впереди, раньше попал под этот весьма действенный огонь. Чем дальше шла батарея, тем все чаще и чаще встречались ей брошенные обозные повозки, убитые и раненые лошади. Недалеко от того места, где проселок уходил в лесок, ружейный огонь партизан стал таким плотным, что обозники, не выдержав, стали сворачивать с дорожки, чтобы побыстрее, напрямик, укрыться за деревьями. Возможно, этот уход белых от проселка был вызван тем, что на нем из-за попаданий в коней образовался затор из повозок. Однако, свернув с дорожки, обоз резко потерял скорость, превратившись в легкую мишень. Более того, место было такое, что въехать в лес на телеге можно было далеко не везде. Тогда обозные казаки стали выпрягать лошадей и уходить верхом, бросая телеги.
Недалеко от леса в головном орудии была убита одна из лошадей. Батарея остановилась. Ехавший с этим орудием сотник Е.М. Красноусов немедленно приказал обрубить постромки и оттащить мертвую лошадь в сторону, чтобы дать орудию возможность двигаться на оставшихся пяти конях. Казаки, несмотря на нервное настроение, кинулись выполнять приказание. Однако тут Красноусов был ранен в левое колено, а его лошадь — той же пулей убита, и сотник едва успел вытащить ногу из стремени. Уже в эти секунды у некоторых батарейцев не выдержали нервы, и они кинулись к лесу. Еще остававшиеся у орудий люди слышали, как красные осыпают их площадной бранью, видели, что они расстреливают батарею как на стрельбище. Вот из леска, вероятно от Глебова, прискакал войсковой старшина Н.М. Красноперов. Еще издали он прокричал приказание: бросать пушки и уходить в лес.
Мигом были обрублены постромки, и казаки поскакали и побежали. В лесочке не остановились, а продолжали отступать. Во время этого бегства никто не командовал, да в таком состоянии, после страшного потрясения, люди, вероятно, и не способны воспринимать команды. Всадники и пешие просто следовали за впереди идущими. Постепенно сначала запыхавшиеся пешие, а затем и конные стали переходить на шаг. Но никто не остановился. Чтобы наверняка уйти от опасности и прийти в себя, надо было выбраться сначала из леса, собраться вместе и снова разбиться по своим подразделениям.
Большинство сибирцев, отступавших проселком, поддалось панике, это очевидно. Однако далеко не все. Например, кто-то из казаков поймал коня без всадника и посадил на него раненого сотника Красноусова, чем, быть может, спас его от пленения и смерти. Некоторые из мчавшихся к лесу офицеров и казаков придерживали лошадей около повозок санитарной летучки и забирали по одному ее людей. Так они спасли почти весь медицинский персонал Сводно-казачьей бригады во главе с бригадным врачом доктором Н.П. Голубевым. В красный плен попали только две сестры милосердия.
После нескольких часов непрерывного движения по лесам, без дороги, сибирцы вышли к деревне Верх-Ягье. В это время у полковника Глебова не было в распоряжении ни одного целого подразделения. Из подвернувшихся под руку случайных казаков командир полка составил конный разъезд и выслал его в деревню. К счастью белых, противника в селении не оказалось. Передохнув немного в Верх-Ягье, сибирцы во главе с Глебовым тронулись дальше, вышли опять на большак и после обеда прибыли в Уньдинскую. Только здесь, когда собрались все сотни, команды, батарея и обозники, стали ясны размеры катастрофы.
Потери привели командный состав, по словам Е.М. Красноусова, в ужас. На опушке леса у Шелопугина под огнем красной кавалерии сибирцы бросили оба свои орудия, полностью — за исключением лошадей — полковой и батарейный обозы, все повозки санитарной летучки, в ходе боя и бегства Сибирский казачий полк потерял почти все станковые пулеметы. О людских потерях данных нет. Вероятно, они были не столь велики и не впечатляли так сильно, как потери материально-технические. Только представилась возможность, Глебов сразу же, в тот же день, выслал в сторону Шелопугина одну-две сотни с задачей войти в соприкосновение с противником и попытаться отбить брошенные орудия и обозы. Но оказалось поздно.
Партизанская 1-я кавдивизия Якимова, не задержавшись в Шелопугинской, с богатейшими трофеями ушла в неизвестном направлении. Чтобы найти ее, требовалось расширить поиск, что, естественно, требовало времени.
Итак, сибирские казаки оказались на острие удара вырывавшейся из кольца красной группировки и вынуждены были спасаться бегством. При этом они потеряли почти все свое тяжелое вооружение и все обозы с запасами. Скоро, уже в станице Уньдинской, Сибирские казачьи полк и батарея более или менее привели себя в порядок. Но пушек и прежнего количества станковых пулеметов уже не было. Это была огромная неудача, несомненно воспринимавшаяся многими как позор.
Следует, однако, помнить, что в большой длительной войне успехи всегда чередуются с неуспехами, даже у победителей. Противник у Дальневосточной Белой армии был отнюдь не слабый. Уже к марту 1920 г. красные партизаны Восточного Забайкалья имели 10 кавалерийских и 2 пехотных полка, Китайский стрелковый батальон, 18 орудий и 70 пулеметов. К тому же штаб «Восточно-Забайкальского партизанского фронта» неплохо координировал действия своих частей. Кстати, Добровольческой бригаде под Шелопугином тоже досталось, хоть и не так сильно, как сибирцам. Например, был убит командир 1-го Добровольческого стрелкового полка полковник Зантьев.
Использованы материалы из книги: Шулдяков В.А. Гибель Сибирского казачьего войска. 1920-1922. Книга II. - М.: ЗАО Центрполиграф, 2004. - 607 с.
К теме участия сибиряков в Первой мировой и гражданской войнах мы обращались в рассказах:
- о Тобольской губернии;
- о мобилизации 1914 года в Западной Сибири;
- о потерях сибиряков;
- об участии Забайкальского казачьего войска в Первой мировой войне;
- о казачьих войсках на Дальнем Востоке и их участии в гражданской войне;
- о конце Великого Сибирского похода белой армии;
- о шелопугинском бое и ликвидации Белого Забайкалья;
- об установлении Белой власти в Забайкалье;
- о Февральской революции 1917 года в Тюмени;
- о Революции 1905-1907 гг. в Тюмени;
- об Октябрьской революции 1917 года в Тюмени;
- о падении Советской власти в Тюмени в июле 1918 года.
а также в других материалах, которые Вы найдете на нашем сайте.
