24 октября 1992 года в столице Ингушетии Назрани объединенная сессия трех райсоветов Ингушетии и депутатской группы Пригородного района Северной Осетии, «выражая волю ингушского народа и в целях защиты своих родственников, проживающих в Северной Осетии», приняла решение, противоречащее законодательству России.

Оно заключалось в объединении добровольцев в отряды самообороны, которые будут дежурить во всех населенных пунктах Пригородного района Северной Осетии, где проживают ингуши. Дежурство отрядов предполагалось нести до передачи под юрисдикцию Ингушской республики всех земель, ранее отторгнутых сталинским режимом.

Руководство этими отрядами возлагалось на отделы внутренних дел трех районов Ингушетии. А для обеспечения безопасности добровольцам и ингушам из Пригородного района разрешалось «использовать личное огнестрельное и другое оружие.

В ответ Верховный Совет Северо-Осетинской ССР обратился с ультимативным требованием о разоружении ингушских отрядов и разблокировании всех населенных пунктов. В противном случае он пригрозил провести боевую операцию с использованием республиканской гвардии и отрядов народного ополчения.

26 октября 1992 года после ряда обсуждений Президиум Верховного Совета России предложил смешанной комиссии с участием осетинских и ингушских представителей подготовить проект решения спорных ингушско-осетинских вопросов. На следующий день в 12 часов по местному времени около 150 вооруженных ингушей блокировали пост внутренних войск у селения Карца в Северной Осетии, потребовав вывода российских военных с территории республики.

В тот же день Верховный Совет Северной Осетии под угрозой введения в республике чрезвычайного положения выдвинул ингушам ультиматум с требованием снять до 12:00 29 октября блокаду с дорог, ведущих во Владикавказ.

Вечером 30 октября начался обстрел из крупнокалиберных пулеметов ингушских кварталов в селах Камбилеевка и Октябрьское. В ночь с 30 на 31 октября 1992 года в селах Дачное, Октябрьское, Камбилеевское, Куртат произошли столкновения между осетинскими и ингушскими вооруженными формированиями.

В 6 часов 30 минут 31 октября вооруженные отряды, вошедшие на территорию Пригородного района из Ингушетии, у села Чермен разоружили пост внутренних войск МВД РФ, напали на пост ГАИ и поселковое отделение милиции. Само это село было практически уничтожено.

— Боевики взрывали дома при помощи газовых бытовых приборов, расстреливаемых трассирующими пулями, — вспоминает Станислав Сахаров.

Несколько дней после этого в Пригородном районе Северо-Осетинской ССР, во Владикавказе и прилегающих к нему поселках произошли вооруженные столкновения. В них участвовали осетинские и южно-осетинские добровольцы, с одной стороны, и ингушские вооруженные формирования (в том числе пришедшие сюда из Ингушетии), с другой стороны, а затем — подразделения Российской армии и Внутренних войск МВД РФ.

Первого ноября президент России Борис Ельцин ввел в зону конфликта войска. В Северной Осетии и в Ингушетии была создана временная администрация. 2 ноября президент России издал указ «О введении чрезвычайного положения на территории Северо-Осетинской ССР и Ингушской республики». После того, как российские военные развели противоборствующие стороны, в Пригородном районе и Владикавказе начались массовые убийства и захват в заложники ингушей.

В 1993 году по приказу министра внутренних дел России Тюменский ОМОН регулярно выезжал в Северную Осетию гасить разгоравшийся межнациональный конфликт и размежевывать противоборствующие стороны.

В мае отряд из 50 бойцов во главе со Станиславом Сахаровым прибыл в Назрань и вошел в состав сводной оперативно-следственной группы (ОСГ), состоявшей из милиционеров Ивановской, Воронежской ППС, питерской ГАИ и войсковой группировки. Задача ОСГ — «зачистка» местности от бандитов и охрана общественного порядка. Бойцы искали гнезда снайперов и несли службу на блок-постах. В обязанность входило сопровождение беженцев, гуманитарных грузов и автобусных колонн с ингушами, ехавших в Осетию к братским могилам на эксгумацию трупов погибших в конфликте родственников (для дальнейшего перезахоронения на мусульманских кладбищах в Ингушетии).

Та командировка обошлась без боестолкновений. Бандиты бестолково стреляли ночами и замолкали к часу ночи. Станислав Анатольевич месяц руководил оперативно-следственной группой, а потом его на этом посту сменил командир — Валерий Бровкин.

Обстановка с финансами в стране и отдельно взятой Тюменской области тогда была критической. Дело порой доходило до абсурда. Не было денег отряду не только на билеты домой из Осетии, но и на бензин для автобуса, чтобы доехать до Минеральных Вод. Пришлось бойцам «штурмовать» придорожную АЗС и расположить ее оператора к оказанию гуманитарной помощи.

Сахаров обратился за деньгами на билеты в финансовую службу МВД Северной Осетии и, получив на подотчет несколько десятков миллионов неденоминированных рублей, остался «заложником» в Осетии до возвращения долга. Через некоторое время со свежим отрядом в Минеральные Воды прилетел его командир Валерий Бровкин и «выкупил» Сахарова.

Конституционный кризис, развивавшийся в стране, в сентябре-октябре 1993 года спровоцировал конфликт двух ветвей российской власти. С одной стороны — Президента Российской Федерации Бориса Ельцина, правительства, возглавляемого Виктором Черномырдиным, мэра Москвы Юрия Лужкова и небольшой части депутатов Верховного Совета и Съезда народных депутатов Российской Федерации — сторонников Президента. А с другой стороны, противников социально-экономической политики Президента и правительства — вице-президента Александра Руцкого, основной части депутатов Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации во главе с Русланом Хасбулатовым.

Политические распри длились весь 1993 год. В это время в Кремле работали над новой Конституцией, так как, по мнению президента, прежний основной закон тормозил реформы. Новая Конституция наделяла огромными правами президента и сводила на нет права парламента.

Устав «бодаться» с депутатами, 21 сентября 1993 года Ельцин подписал Указ №1400 о прекращении деятельности Верховного Совета. Депутаты отказались подчиниться, объявив, что Ельцин совершил «госпереворот», что его полномочия прекращаются и переходят к вице-президенту Руцкому.

Роль в трагической развязке сыграли личные амбиции председателя Верховного Совета Руслана Хасбулатова и Президента страны Бориса Ельцина, не пожелавших найти компромисс. А в обострении обстановки — действия сотрудников московской милиции по разгону митингов и манифестаций в поддержку Верховного Совета и задержанию их активных участников с 27 сентября по 2 октября 1993 года.

С 1 октября при посредничестве патриарха Алексия II под эгидой РПЦ велись переговоры противоборствующих сторон, на которых предлагалось выработать «нулевой вариант» — одновременные перевыборы президента и Верховного Совета. Продолжение этих переговоров, назначенное на 16 часов 3 октября, не состоялось из-за начавшихся в Москве массовых беспорядков. Вооруженная группа защитников Верховного Совета во главе с генералом Альбертом Макашовым по призыву вице-президента Александра Руцкого напала на здание мэрии. Также группа вооруженных сторонников Верховного Совета на угнанных армейских грузовиках направилась к телецентру «Останкино».

Милиция и военные блокировали «Белый дом», где заседал парламент. Там отключили связь, электричество, воду. Сторонники Верховного Совета строили баррикады, а 3 сентября начались их столкновения с милицией.
Ельцин ввел в Москве чрезвычайное положение. А Руцкой призвал захватить телецентр «Останкино», чтобы получить доступ в эфир. При захвате «Останкино» погибли десятки человек. В ночь на 4 октября Ельцин отдал приказ о штурме «Белого дома». Утром здание было обстреляно. Всего 3 - 4 октября погибли 150 человек, четыре сотни ранены. Хасбулатов и Руцкой арестованы и отправлены в «Лефортово».

По распоряжению Министра Внутренних дел за неделю до этих событий отряд Тюменского ОМОНа из 70 человек во главе с заместителем командира отряда Станиславом Сахаровым и приданных 20 оперативных работников оправился в Москву.

— Ехали в форме, только с пистолетами, — вспоминает Станислав Анатольевич. — Накануне отправки слушали радио. Толком не знали, что происходит, но творилось там что-то неладное.

На железнодорожном перроне московского вокзала нас встретили два сотрудника Министерства Внутренних дел и политизированный экс-командир рижского ОМОНа Чеслав Млынник с какими-то листовками в руках. Размахивая ксерокопиями приказа главы МВД Виктора Ерина, он пытался агитировать бойцов уйти в «Белый дом» для защиты интересов Верховного Совета.

Узнав, где расположился тюменский отряд милиции особого назначения, Млынник тем же вечером пришел в гостиницу и снова развел агитацию. Сахаров предложил ему не будоражить людей...»

Похоже, пропаганда Млынника, сулившего золотые горы, запала в голову тюменского бойца Бадмаева, приехавшего в Москву из Тюмени, следом за отрядом Сахарова. Утром он подошел к Станиславу Анатольевичу и попросил из сейфа табельный пистолет Макарова. Не получив оружия, Бадмаев собрал свои вещи и исчез из отряда. Через сутки Сахаров доложил в Тюмень об уходе бойца, и потом руководство областного УВД (на всякий случай) распорядилось отозвать из Москвы всех находившихся там «рижских» омоновцев. Человек шесть.

Находившиеся тогда в Москве спецподразделения МВД получили конкретное задание и знали, в каких районах работать. Один только Тюменский ОМОН оставался без поручений.

Все распоряжения нашему отряду отдавал представитель МВД, но складывалось впечатление, что никто не знал, что нужно делать. В день обстрела и штурма Белого дома отряду поступали странные команды. То получить оружие и занять оборону в гостинице, а потом, через некоторое время, спрятать его в сейфы и не высовываться.

Приехавшие с Тюменским ОМОНом оперативники работали в районе Арбата, когда на них двинулась разъяренная толпа защитников «Белого дома». Сахаров спас своих людей, отозвав их с улицы в гостиницу. Проявленная инициатива командира Свердловского спецназа «Серые волки» своими силами остановить толпу успешно провалилась. Народ буквально стоптал 40 спецназовцев. 22 человека из них получили серьезные травмы, после этого «Серых волков» расформировали.

В то время из Тюмени в Москву для охраны общественного порядка приехал отряд из 70-80 сотрудников патрульно-постовой службы во главе с тогдашним заместителем начальника милиции общественной безопасности областного УВД полковником Валерием Кучашевым.

Штурм «Белого дома» Тюменский ОМОН «пересидел» в гостинице, так и не получив каких-либо указаний и команд.

Когда все страсти улеглись, в апреле, октябре 1994 и в апреле 1995 года Тюменский ОМОН (по 50 человек) по распоряжению МВД усиливал собой московскую милицию. Жили парни в той же гостинице. Пока одна часть отряда наводила порядок в столице, ХМАО и ЯНАО, другая — несла службу на Кавказе.

В ноябре 94-го средства массовой информации обвинили Тюменский ОМОН в трусости и отказе участвовать в операции по уничтожению четверых одиозных бандитов — ингушей, загубивших жизни более пятидесяти человек на Ставрополье. Якобы отряд самовольно уехал из Северной Осетии, и поэтому погибли их коллеги из Омска, которые во время спецоперации 6 ноября нарвались на шквальный огонь.

По словам Валерия Бровкина, эта операция готовилась довольно долго, но, похоже, не все до конца было продумано, и она все время переносилась на поздние сроки. Отряд 21 октября вернулся в Тюмень, а его сменили коллеги из Омска. Пытаясь обелить свои просчеты в организации и проведении операции, командование группировки решило так оправдаться и показать на «крайнего».

Источник: «Черные береты в истории страны», почти вся правда о рижско-тюменском ОМОНе. Тюмень 2011. Главный редактор Виталий Лазарев.