Рабоче-крестьянская Красная армия изначально создавалась как армия многонациональная, в которой вооружённая защита советского Отечества возлагалась на представителей всех населявших его народов. В годы Великой Отечественной войны в строительстве Вооружённых Сил СССР особое положение занимали национальные формирования, а также части и соединения, сформированные в союзных республиках и укомплектованные преимущественно нерусскими людскими контингентами, хотя и не имевшие официального статуса национальных.

В Красной армии национальные воинские формирования возникли вместе с её рождением. Они появились в стихии Октябрьской революции 1917 года и Гражданской войны, просуществовали двадцать лет, послужив военной школой для десятков тысяч представителей национальностей, не призывавшихся в армию в царское время. В некоторых военных округах, таких как Украинский, Среднеазиатский, а также в Краснознамённой Кавказской армии в 1920—1930 гг. национальные формирования составляли ядро их боевого состава. К началу 1938 года в РККА насчитывалось 13 национальных стрелковых и кавалерийских дивизий, одна кавалерийская бригада, 10 отдельных полков. Подготовка национального командного состава до войны ограничивалась штатными потребностями этих формирований.

В 1938 году в рамках общей реформы РККА (в частности, в связи с переходом ко всеобщему призыву и экстерриториальной системе комплектования частей) национальные формирования были преобразованы в так называемые общесоюзные, многонациональные по составу.

Вследствие значительных потерь личного состава в первые месяцы войны всё острее становилась проблема пополнения действующей армии. Уже до конца декабря 1941 года Красная армия получила 286 стрелковых дивизий, 159 стрелковых бригад и прочие части, и соединения, большинство из которых формировались впервые.

Значительный вклад в это внесли военные округа, в состав которых входили национальные республики. Например, Среднеазиатский округ к концу 1941 года сформировал 16 стрелковых, 21 кавалерийскую дивизию и 25 стрелковых бригад. Закавказским военным округом в первые же месяцы войны на фронт были направлены 7 кадровых соединений, 377 маршевых рот, 756 танковых экипажей. В августе— октябре 1941 года было начато формирование ещё 18 стрелковых дивизий. О том, какая чрезвычайная демографическая нагрузка пала на плечи населения нашей страны, свидетельствует то, что, например, в Северо-Кавказском военном округе годные к строевой службе людские ресурсы до 46-летнего возраста были почти полностью исчерпаны уже к весне 1942 года: в армию были призваны 984 тыс. человек из 1002 тыс., подлежавших мобилизации на день начала войны.

В связи с потерей ряда территорий европейской части страны усиливалось демографическое напряжение в восточных областях РСФСР, а также в союзных среднеазиатских и кавказских республиках. Хорошо известен факт, что уже в битве под Москвой осенью и зимой 1941 года приняли участие пять дивизий и три бригады, сформированные в Казахстане, включая легендарную 316-ю стрелковую дивизию генерал-майора И.В. Панфилова.

Эти, как и все прочие соединения, формировавшиеся в национальных республиках в первые месяцы войны, комплектовались личным составом по смешанному принципу, то есть без специального подбора военнослужащих по национальности. Однако по мере того как в войска стали поступать контингенты военнообязанных из союзных и автономных республик старших возрастов, как правило, не прошедших в мирное время срочной службы, имевших низкий образовательный уровень, слабо владевших или вовсе не владевших русским языком, на повестку дня встала проблема низкой боеспособности таких смешанных по национальному составу соединений. Зачастую невозможно было найти потребного количества командиров и политработников, знавших язык, обычаи, традиции представителей того или иного народа, прибывавших на пополнение.

Следствием этого становились случаи «отрицательных явлений» среди бойцов нерусских национальностей, диапазон которых колебался от обособления внутри подразделений и возникновения земляческих сообществ до тяжких воинских преступлений — членовредительства, дезертирства, добровольной сдачи в плен и измены Родине. В полной мере эти свойства смешанных по национальному составу соединений проявились в конце 1941 — начале 1942 года во время операции по освобождению Крыма. Действовавшие в восточной части Крыма советские 44, 47 и 51 -я армии Крымского фронта, переброшенные из Закавказья, имели в своём составе значительное число соединений, укомплектованных армянами, азербайджанцами, грузинами и представителями других закавказских народов (63, 77, 138-я горнострелковые, 224, 227, 386, 388, 390, 396, 398, 400, 404-я стрелковые дивизии). Всего по состоянию на февраль 1942 года в составе Крымского фронта числились около 48 тыс. воинов — представителей закавказских национальностей (35 процентов, от всего личного состава фронта). В составе Отдельной Приморской армии, оборонявшей Севастополь, также было немало уроженцев Закавказья. Тяжелейшие природные и погодные условия, базирование тыловых служб на Таманском полуострове и связанное с этим недостаточное снабжение продовольствием и боеприпасами войск, действовавших в Крыму, способствовали быстрой дезорганизации кавказских частей под воздействием ударов противника, что приводило к чрезмерно высоким потерям.

Таким образом, уже в первые месяцы войны назрела необходимость поиска нового государственного подхода в деле интеграции представителей нерусских народов в воюющую армию, поднятия их боевой выучки и морально-политического духа до общего уровня военнослужащих Красной армии. Возникла потребность в специализированной подготовке формировавшихся в национальных республиках воинских частей и маршевого пополнения.

Советское военно-политическое руководство полагало, что однородная языковая и культурно-ментальная среда в этих частях должна была способствовать ускорению боевой подготовки бойцов нерусских национальностей, повышению её качества, укреплению дисциплины в подразделениях и стойкости личного состава. Бывший командующий Закавказским фронтом генерал армии И.В. Тюленев отмечал языковую проблему как главную в принятии руководством страны решения о воссоздании национальных частей.

Первыми национальными формированиями периода войны, задавшими определённую модель в дальнейшем национальном военном строительстве, стали прибалтийские соединения — латвийские, литовские и эстонские. Обстоятельства их формирования и исторический путь существенно отличались от всех прочих национальных частей и соединений, что было связано с особенностями недавнего вхождения буржуазных прибалтийских государств в состав СССР. Решения о национальных формированиях РККА в прибалтийских республиках принимались советским правительством вне всякой связи с формированием кавказских, среднеазиатских и прочих.

Прибалтийские государства были включены в состав СССР менее чем за год до начала Великой Отечественной войны. Их национальные армии были переформированы в стрелковые корпуса РККА, однако не завершили реорганизацию до начала войны.

С началом боевых действий территория прибалтийских советских республик была оккупирована немецкими войсками очень быстро — от нескольких дней до нескольких недель. На территории Прибалтики не удалось провести планомерной мобилизации или вывести все ресурсы военнообязанных. Не удалось в полной мере эвакуировать и стрелковые корпуса, укомплектованные представителями прибалтийских народов.

В течение лета 1941 года штабы всех трёх прибалтийских корпусов были расформированы, а входившие в их состав дивизии были реорганизованы в так называемые номерные, или общесоюзные, то есть в обычные стрелковые соединения. Но уже 3 августа 1941 года по предложению ЦК КП(б) Латвии Государственный комитет обороны (ГКО) постановлением № 383 разрешил сформировать латвийскую стрелковую дивизию (впоследствии получившую номер 201), на укомплектование которой следовало обратить социально близкий советскому строю контингент: «бойцов бывшей рабочей гвардии, милиции, партийно-советских работников и других граждан Латвийской ССР, эвакуированных на территорию РСФСР». Формирование дивизии было поручено ЦК КП(б) Латвии и СНК Латвийской ССР совместно со штабом Северо-Западного фронта.

Спустя три с половиной месяца после сформирования латышской дивизии, 18 декабря 1941 года решения о создании национальных дивизий были приняты по ходатайствам ЦК компартий Эстонии и Литвы (постановления ГКО № 1041 «О сформировании Литовской стрелковой дивизии»13 и 1042 «О сформировании Эстонской стрелковой дивизии»). В первом случае формированием занимался штаб Уральского военного округа (7-я эстонская стрелковая дивизия), во втором — Московского (16-я литовская стрелковая дивизия). Декабрьские постановления ГКО во многом повторяли текст постановления ГКО от 3 августа 1941 года о сформировании 201-й латвийской дивизии, но в отношении 7-й эстонской дивизии он был дополнен существенным положением о том, что при подборе личного состава, особенно командно-начальствующего, следовало не допустить «просачивания политически неустойчивых, классово чуждых и морально разложившихся элементов». Для каждой дивизии отпускалось по 10647 продовольственных пайков.

10 февраля 1942 года приказом замнаркома обороны в г. Чебаркуль Челябинской области была сформирована ещё одна эстонская стрелковая дивизия — 423-я, получившая после сформирования в марте 1942 года номер 249, а также 308-я латышская стрелковая дивизия. Эстонские и латышские дивизии впоследствии были объединены в Эстонский и Латышский стрелковые корпуса, ставшие крупнейшими национальными соединениями в годы войны.

На укомплектование прибалтийских дивизий использовалось прежде всего эстонское, латвийское и литовское население, проживавшее на территории СССР до присоединения к нему прибалтийских государств, а также выведенный из Прибалтики в начале войны партийный и советский актив, остатки территориальных корпусов и военнослужащие РККА прибалтийских национальностей (для сосредоточения людских ресурсов в штабы всех фронтов и округов были направлены специальные циркуляры). Кроме того, активно пересматривались контингенты трудпоселенцев и рабочих колонн, укомплектованных бывшими военнослужащими прибалтийских национальных армий, выселенных в отдалённые районы СССР в 1940—1941 гг. (таковых оказалось несколько десятков тысяч человек). Так, после решения ГКО о сформировании эстонской дивизии усилиями Главупраформа НКО, военкоматов и уполномоченных ЭССР к апрелю 1942 года были выявлены и отправлены в Свердловскую область — район формирования дивизии — 29,5 тыс. лиц эстонской национальности. Когда стало очевидно, что численность выявленных военнообязанных эстонской национальности превышает штатную ёмкость одной стрелковой дивизии, было принято решение сформировать вторую, а также запасный полк для подготовки маршевых пополнений.

Характерной особенностью всех прибалтийских соединений была их относительно невысокая этническая однородность, поскольку при их комплектовании учитывалась прежде всего гражданская, а не национальная идентичность личного состава. В этих частях значительную массу военнослужащих составили русские, украинцы, евреи из числа жителей прибалтийских союзных республик. В силу исторических причин прибалтийские соединения оказались хорошо укомплектованы командно-начальствующим и обученным рядовым составом.

Почти одновременно с прибалтийскими соединениями развернулось широкое формирование национальных соединений в других национальных регионах СССР, пришедшееся на период с ноября 1941 года по февраль 1942-го. Их создание было санкционировано несколькими решениями Государственного комитета обороны и приказами наркома обороны. В постановлении ГКО № 894 от 13 ноября 1941 года «О национальных войсковых соединениях» были сформулированы общие требования к национальным соединениям, создававшимся в СКВО, САВО, УрВО, ЗакВО, а также Крымским фронтом. Они сводились к следующему: соединения укомплектовать здоровым и крепким личным составом местных национальностей в возрасте не старше 40 лет; командно-начальствующим составом обеспечить по возможности также из местных национальностей, а недостающих пополнить русскими; обмундирование, людское и конское снаряжение, сёдла, продфуражное довольствие, конский состав, холодное и частично огнестрельное оружие обеспечить за счёт ресурсов союзных и автономных республик; обязать военные советы провести формирование, обучение и сколачивание кавалерийских дивизий и отдельных стрелковых бригад, формируемых на территории этих округов; приёмку соединений для доформирования и обеспечения недостающим вооружением и снаряжением проводить только после проверки специальными комиссиями округов.

Постановлением ГКО № 894 было объявлено формирование сразу 20 национальных кавалерийских дивизий (штатной численностью 4403 человека каждая) и 15 отдельных стрелковых бригад (штатной численностью 4333 человека каждая) из представителей народов Средней Азии, Северного Кавказа и Приуралья. На основе этого постановления ГКО были сформированы: 96, 105, 106-я казахские, 97-я, 98-я туркменские, 99,100,101,102, 103-я узбекские, 104-я таджикская, 107, 108,109-я киргизские, 110-я, 111-я калмыцкие, 112-я, 113-я башкирские, 114-я чечено-ингушская, 115-я кабардино-балкарская кавалерийские дивизии; 87-я и 88-я отдельные туркменские, 89, 90, 91, 92, 93, 94, 95, 96, 97-я отдельные узбекские, 98-я и 99-я отдельные таджикские, 100-я и 101-я отдельные казахские стрелковые бригады.

В начале 1942 года к формированию национальных соединений приступили Закавказский военный округ и Крымский фронт (образованы 28 января 1942 г. путём разделения Кавказского фронта). На этот раз формирование национальных соединений было санкционировано приказом НКО от 3 февраля 1942 года. Предписывалось путём перегруппировки личного состава переформировать уже готовые дивизии Закавказского военного округа, имея: 392-ю и 406-ю стрелковые дивизии грузинскими, 408-ю и 409-ю — армянскими, 402-ю и 223-ю — азербайджанскими. Одновременно переформировывались три стрелковые дивизии Крымского фронта, прибывшие незадолго до этого из Закавказья: 224-я — в грузинскую, 388-я — в армянскую, 396-я — в азербайджанскую. Наконец, по национальному признаку укомплектовывались вновь создававшиеся в Закавказье стрелковые дивизии: 414-я и 418-я как грузинские, 89-я и 419-я как армянские и 416-я как азербайджанская. Новые соединения были охарактеризованы как «национальные по содержанию и интернациональные по духу».

Таким образом, в период с ноября 1941 года по февраль 1942 года руководством страны был реализован комплекс мер, направленных на упорядочение строительства войсковых формирований в национальных регионах СССР, включавший в себя создание мононациональных частей и соединений и перегруппировку личного состава по национальному признаку в уже готовых соединениях. Принятые государственные решения опирались на опыт текущей войны и объективно отражали социально-демографические качества контингентов военнообязанных. В дальнейшем ни одно соединение Красной армии официально не получало статуса национального, хотя де-факто немало формировавшихся в союзных республиках СССР дивизий были укомплектованы в значительной мере представителями местных национальностей и идентифицировались руководством соответствующих республик как национальные.

Всего в двенадцати союзных республиках (РСФСР, Латвийской, Литовской, Эстонской, Армянской, Азербайджанской, Грузинской, Казахской, Узбекской, Киргизской, Таджикской, Туркменской) и в четырёх автономных республиках РСФСР (Чечено-Ингушской, Кабардино-Балкарской, Калмыцкой, Башкирской) были сформированы 19 национальных стрелковых дивизий, 20 национальных кавалерийских дивизий и 15 национальных стрелковых бригад. Для сравнения можно отметить, что по состоянию на 1 марта 1942 года в составе действующих войск Красной армии насчитывалось 283 стрелковые дивизии, 90 стрелковых бригад, 43 кавалерийские дивизии.

20 марта 1942 года постановлением ГКО № 1473 «О выделении продовольственных пайков для вновь принятых в состав Красной армии национальных дивизий и полков» было предписано начиная с 10 марта 1942 года дополнительно выделить на содержание национальных частей 66264 продовольственных пайков и 86857 фуражных. Наибольшая часть пайков была выделена САВО — 48380 продовольственных и 53364 фуражных.

Вместе с тем в конечном итоге далеко не все национальные соединения после сформирования оказались на фронте и приняли участие в вооружённой борьбе с противником. В процессе укомплектования личным составом, боевой учёбы и сколачивания подразделений выявился ряд специфических проблем, а именно: зачастую первоначально принимались завышенные планы по формированию, не обеспеченные должными людскими, конскими и материальными ресурсами, неосуществимые в установленные сроки, поэтому их приходилось сокращать. Кроме того, было установлено, что, в частности, в САВО 67 процентов военнообязанных запаса не были обучены военному делу и огромное их количество не владело русским языком. Аналогичная ситуация наблюдалась и в ЗакВО. Наиболее ощутима была нехватка командно-начальствующего и политического состава титульных национальностей. Следует иметь в виду, что в большинстве перечисленных выше союзных и автономных республик почти до начала Великой Отечественной войны не проводилось массовых призывов молодёжи и, как следствие, не имелось многочисленного резерва обученных военнообязанных, имевших военно-учётную специальность.

В результате сроки формирования и сколачивания национальных соединений значительно растягивались по сравнению с преимущественно славянскими по составу формированиями. 25 марта 1942 года, командующий войсками Закавказского военного округа генерал армии И.В. Тюленев получил телеграмму начальника Генерального штаба генерал-полковника А.М. Василевского, который отмечал: «Опыт использования на фронтах национальных дивизий показал, что указанные дивизии недостаточно подготовлены, [не] сколочены и не отвечают всем требованиям современного сложного боя». Осуществлённые позднее, в сентябре 1942 года, комплексные проверки боеготовности некоторых стрелковых бригад, сформированных в Средней Азии, комиссией под руководством Маршала Советского Союза К.Е. Ворошилова показали, что даже восьмимесячного срока оказалось недостаточно, чтобы привести бригады, укомплектованные казахами и узбеками, в боеспособное состояние. По многим показателям уровень их подготовки оценивался как неудовлетворительный.

Перечисленные обстоятельства стали причиной постепенного упразднения части национальных формирований, создававшихся в Средней Азии и на Северном Кавказе, в Калмыкии и Башкирии. Тремя директивами Ставки ВГК — № 0043 от 3 марта 1942 года, № 0051 и № 0054 от 16 марта 1942 года — было предписано расформировать 12 кавалерийских дивизий и 10 стрелковых бригад (96-ю и 106-ю казахские, 98-ю туркменскую, 109-ю киргизскую, 111-ю калмыцкую, 113-ю башкирскую, 114-ю чечено-ингушскую, 100, 101, 102, 103, 108-ю узбекские кавалерийские дивизии, 89, 91,92, 93, 95, 96, 97-ю узбекские, 98-ю и 99-ю таджикские, 88-ю туркменскую отдельные стрелковые бригады). Людской и конский состав, материальная часть и вооружение расформировывавшихся соединений направлялись либо на доукомплектование оставшихся (97-й туркменской, 99-й узбекской, 105-й казахской, 104-й таджикской, 107-й киргизской, 110-й калмыцкой, 112-й башкирской, 115-й кабардино-балкарской кавалерийских дивизий, 87-й туркменской, 90-й и 94-й узбекских, 100-й и 101 -й казахских отдельных стрелковых бригад), либо во вновь формировавшиеся запасные полки для последующего укомплектования маршевых подразделений. В первой половине 1942 года были расформированы две закавказские стрелковые дивизии — 418-я грузинская и 419-я армянская. Кроме того, позднее были расформированы и не попали в состав действующей армии оставшиеся пять среднеазиатских кавалерийских дивизий (97-я туркменская, 99-я узбекская, 104-я таджикская, 105-я казахская, 107-я киргизская).

В отдельных случаях, когда расформированное национальное соединение являлось уникальным для данной национальности, по запросу республиканских властей разрешалось создавать на его основе более мелкие части. Так, после расформирования 114-й чечено-ингушской кавалерийской дивизии по настоятельной просьбе Чечено-Ингушского обкома ВКП(б) были созданы отдельный 255-й чечено-ингушский полк и Отдельный чечено-ингушский дивизион.

Таким образом, большая часть (55,4 проц.) созданных на рубеже 1941 —1942 гг. национальных соединений была расформирована, не успев принять участия в боевых действиях. Если сравнивать соотношение расформированных и оставшихся соединений по регионам формирования, то окажется, что из среднеазиатских соединений были расформированы 80,6 процентов соединений (25 из 31); 50 проц. — из числа сформированных на территории РСФСР (3 из 6), 21,4 проц. — из числа сформированных в Закавказье (3 из 14). Число прибалтийских соединений (5) в 1942 году сохранилось неизменным до конца войны.

Малая доля расформированных закавказских и прибалтийских соединений объясняется двумя факторами: конкретной фронтовой обстановкой и определённой политической функцией национальных формирований. Первый фактор в большей степени относится к закавказским соединениям, второй — к прибалтийским.

Закавказские соединения по уровню боевой выучки незначительно отличались в лучшую сторону от среднеазиатских. Однако в период стремительного наступления немецко-фашистских войск на Кавказ летом и осенью 1942 года командованию Закавказского фронта, отрезанного противником от центральной части страны, приходилось рассчитывать в основном на собственные ресурсы. Экстремально тяжёлое положение на фронте явилось главным фактором сохранения закавказских национальных дивизий. В период обороны Кавказа (июль—декабрь 1942 г.) национальные формирования использовались массово, а отдельные объединения (например, 44-я, 58-я армии Северной группы войск Закавказского фронта) в значительной мере были укомплектованы национальными соединениями.

В Красной армии это был первый после Гражданской войны опыт масштабного применения национальных частей в боевых действиях. Большинство командиров не знали и не учитывали при их планировании особенностей личного состава национальных частей. В тяжёлых фронтовых условиях не все национальные формирования показали высокую боеспособность. Особенности менталитета, языковой барьер, недостаточный уровень образования значительной части контингентов определяли в среднем более низкую боеспособность национальных формирований в сравнении с преимущественно славянскими по составу. В связи с этим в среде командного состава возникало недовольство национальными соединениями и недоверие к ним. Несколько острых конфликтов произошло осенью 1942 года между военными советами Северной группы войск Закавказского фронта (командующий — И.И. Масленников, члены военного совета — А.Я. Фоминых, К.С. Грушевой), в которой оказалось наибольшее количество национальных формирований и Закавказского фронта (командующий — И.В. Тюленев, члены военного совета — Л.М. Каганович, П.И. Ефимов; партийные лидеры закавказских союзных республик — Г.А. Арутюнов, К.П. Чарквиани, М.-Д.А. Багиров), который эти соединения формировал и готовил к отправке на фронт. Первая сторона конфликта, выражавшая настроения довольно широкого круга русского командного состава, апеллируя к Верховному главнокомандующему И.В. Сталину, оценивала кавказские национальные стрелковые дивизии как небоеспособные и неустойчивые и предлагала их или расформировать, или переформировать в стрелковые бригады сокращённого состава. Вторая сторона оценивала такие инициативы как «грубую политическую ошибку», как «по сути, фашистскую» позицию.

При этом обе конфликтующие стороны маскировали, таким образом, собственные упущения: руководство фронта — в ходе боевой подготовки национальных соединений, Северной группы — при их использовании в бою.

И.В. Сталин в конце концов встал на сторону военного совета Закавказского фронта, в резкой форме потребовав от генерал-лейтенанта Масленникова: «Прекратите пререкания с Тюленевым и выполняйте его директивы».

В то же время, приблизительно с конца 1942 года, в связи с обозначившимся коренным переломом в Великой Отечественной войне и устранением угрозы национальным регионам (в частности Кавказу) руководство страны и Вооружённых сил потеряло интерес к сохранению национальных формирований как особой формы организации воинского коллектива. Часть национальных формирований, оказавшихся небоеспособными в результате понесённых боевых потерь, была расформирована, пробыв на фронте от двух до шести месяцев (225-й чечено-ингушский полк, 110-я калмыцкая, 115-я кабардино-балкарская кавалерийские дивизии, 90-я и 94-я узбекские стрелковые бригады, 408-я армянская стрелковая дивизия). В отдельных случаях национальные соединения реорганизовывались в новые соединения (87-я узбекская стрелковая бригада — в 76-ю стрелковую дивизию, 112-я башкирская кавалерийская дивизия — в 16-ю гвардейскую кавалерийскую дивизию), при этом также теряя национальный статус.

После коренного перелома в Великой Отечественной войне сохранившиеся национальные соединения (за исключением прибалтийских) и по национальному составу, и по боевым характеристикам фактически встали в один ряд с прочими соединениями Красной армии. Личный состав этих дивизий в ходе боевых действий многократно обновлялся, и остававшееся ядро военнослужащих нерусских национальностей становилось костяком их различных подразделений. Ветераны-националы являлись примером для бойцов нового пополнения. Пополнение таких соединений личным составом «титульных» национальностей осуществлялось спорадически, в основном по инициативе партийно-советского руководства республик, шефствовавших над «своими» соединениями. Особенно активны в этом отношении были лидеры закавказских советских республик, поскольку для их политических элит идеологическая составляющая существования национальных формирований имела исключительное значение. Утеря мононационального характера таких соединений считалась недопустимой.

Из всего массива национальных соединений Красной армии в полной мере до конца войны свою национальную идентичность, заключавшуюся в целенаправленном поддержании определённого этнического состава и этнического наименования, сохранили лишь прибалтийские дивизии. В определяющей степени это было обусловлено политическими мотивами: прибалтийские формирования активно использовались советским командованием в 1944—1945 гг. в боях за освобождение Прибалтики, причём они действовали строго на территориях тех республик, которые представляли. Схожую политическую природу имела и широкая поддержка советским правительством строительства народных армий восточноевропейских государств, перед которыми стояла важнейшая военно-политическая задача: освобождение своей родины.

Итак, пойдя на воссоздание национальных формирований в конце 1941 — начале 1942 года на основе мононационального принципа комплектования, советское руководство преследовало определённую цель: они должны были способствовать решению проблемы резко осложнившихся условий комплектования Красной армии осенью 1941 года, когда в войска хлынул поток военнообязанных старших возрастов из национальных регионов СССР, как правило, не обученных военному делу и слабо владевших русским языком. Однако в целом национальные формирования оказались ниже по боевым качествам, чем воинские части с преимущественно славянским личным составом. Нехватка национальных командных кадров и недостаточный уровень образования и боевой подготовки рядового и младшего командного состава становились причиной того, что сроки подготовки подразделений чрезмерно растягивались, и большинство национальных соединений оказались расформированными ещё до отправки на фронт.

Источник: А.Ю. Безугольный. Национальные формирования в РККА в годы Великой Отечественной войны. Военно-исторический журнал № 6, 2014