Иван Мялик - сапер из Черемшанки
Опубликовал: zampolit, 8-03-2018, 11:41, Великая Победа, 1 078, 0
Павел Григорьевич Мялик родился в 1918 году в деревне Черемшанка Абатского района. Детство его было трудное. Родился в крестьянской семье, рано пришлось начать трудовую деятельность, помогать родителям. На учебу времени не было, закончил только четыре класса.
Призвали служить черемшанского паренька Федю Мялика в 1939 году - задолго до войны. Сибиряки чаще всего служили на Дальнем Востоке. Домой писал нечасто, но основательно: и какая природа там, и люди какие, просил, чтоб родные передали привет Чикишевым из Быструхи. Они, два Федора, служат вместе, делят поровну радости и неудачи армейской жизни, и недалек тот час, когда придут домой, им даже от Абатска вместе добираться.
Но 22 июня 1941 года все изменилось. Началась Великая Отечественная война. Сколько раз два Федора, уже обученные воины, просили командование отправить их на фронт. Особенно переживали, когда слушали сводки об уничтоженных городах и селах, о концлагерях.
Однако понимали, что и здесь, на границе, они нужны. Не очень спокойно вели себя «соседи». И все-таки в декабре 1943 года саперы с Дальнего Востока оказались под Ровно.
Заняли наши небольшую деревеньку, кругом лес да горы. Ну и, как водится, одними из первых пришли саперы. Разместили их по квартирам. Федор Григорьевич отдыхал, когда на кухне вдруг услышал мужской голос. Вошедший просил у хозяйки водички, потом вошли еще трое мужчин, и вдруг хозяйка заплакала. Видимо, она представила, какая трагедия может разыграться в ее родной хате. Фёдор Григорьевич тоже все понял. Он вскочил с софы и пригрозил молодым мужчинам гранатой. Просто сказал, что сейчас не останется в живых никого, если они не уберутся. Хозяйка заплакала еще громче, видимо, один из вошедших был ее сыном, мужчины молча вышли. Теперь пожилая женщина умоляла уже его, солдата, не говорить об этом никому, и он пожалел ее, измученную войной и боязнью не столько за себя, сколько за жизнь сына.
А фронт продвигался на Запад. Шел апрель 1944 года. Под городом Броды на львовщине получил сапер Мялик приказ от командира вместе с ним пойти на нейтральную зону и показать расположение мин. Федор почувствовал не только необычность этого задания, но и важность его.
Все это непросто, думал он. Зря не должны посылать: нейтралка простреливается вражескими снайперами, тут и наши не прикроют. И все-таки они пошли. Двигались медленно. Понимали, что каждый шаг может стать последним. Вдруг со стороны неприятеля «заговорил» ручной пулемет. Фёдор почувствовал, что его крепко зацепило. Рванулись к окопам.
Больше ничего не помнил. Ранение в грудь и лицо оказалось тяжелым, но не смертельным. Пролежал в госпитале пять месяцев - и снова на фронт. А в Черемшанке мама получила похоронку. «Ваш сын Федор Григорьевич Мялик погиб в боях за социалистическую Родину 23 апреля 1944 года и похоронен во Львовской области».
А еще через месяц мама Феди плакала, но уже от радости, читая письмо, в котором он сообщал, что жив, лечится и скоро встанет в строй.
Новый 1945 год встречал в кругу фронтовых друзей. Запах долгожданной победы чувствовался, но еще предстояло проползти, прошагать нелегкие сотни километров. Правда, утешало одно: земля, по которой они шагали, была уже не нашей. Первый Украинский фронт, где находился Фёдор Мялик, начал готовиться к Берлинской операции. Армия переправлялась через Одер.
Федор Григорьевич рассказывал, что к 23 февраля 1945 года они уже полностью форсировали Одер и занимались своим постоянным делом - обезвреживали мины. Опасность чувствовал и все-таки не избежал трагических последствий. Мина нашла его. Может быть, и покрепче бы ему досталось, да одежды на нем было много. Очнулся уже в польском госпитале. Обидно было. Два с половиной месяца до победы оставалось. Не знал сапер, что домой в далекую сибирскую Черемшанку вновь пришла похоронка, в которой сообщалось, что погиб он геройски при выполнении задания командования 23 февраля 1945 года и похоронен в Германии.
Когда сообщили об этом матери, она просто-напросто замерла на стуле, настолько было велико ее горе, что слез не было, и только через некоторое время зарыдала: «Теперь уж все, - говорила она, - теперь уж не будет ошибки...». Ее утешала старшая сестра Феди Пана: «Мама, не надо так убиваться, ты знаешь, я видела сон, будто кто-то говорил, чтобы мы Федю не поминали, что он живой, а вдруг и правда, а?».
А месяца через два он сообщил домой, что потерял ногу и навсегда остался инвалидом, что теперь лечится и нескоро еще вернется домой. Он тогда уже в полную силу представлял свою беду и знал, что жить ему будет нелегко.
Наконец-то вернулся солдат домой. Пришла к нему и любовь. Нажили они с женой троих сыновей и дочь. Теперь уже и пять внуков есть. Работал. Вначале в артели инвалидов, потом в сельском хозяйстве. Образование невелико, а бухгалтерское дело одолел. Сказалась крестьянская закалка.
Шли годы. Жизнь вроде бы наладилась. Но тут умерла жена. Это, пожалуй, самая главная для него потеря. Никакого покоя с тех пор не знало его сердце. Морально стало труднее, да и материальное положение не радует. По состоянию здоровья часто требовались лекарства, жить без них почти невозможно, а их нет. Даже если и есть, то цена кусается.
Раны болят. Они особенно беспокоят перед непогодой. Федор Григорьевич рассказывал интересный случай. Заболел у него зуб, стоматолог удалил его, и вдруг что-то со звоном упало на пол. Врач посмотрел в недоумении и поднял металлический осколок.
Федор Григорьевич немного жил после 50-летия со Дня Победы. Его не стало 19 августа 1995 года.
