Жестокое лето 1918 года в Артинском заводе
Опубликовал: harlov, 31-01-2017, 12:35, Путешествие в историю, 2 597, 0
Лето 1918 года. Первый год Советской власти. Противоборствуют две силы. Пробивают дорогу революционные ростки, а все старое отчаянно сопротивляется. В конце мая подняли мятеж белочехи. Чехословацкий корпус, растянувшийся по железной дороге от Пензы до Владивостока, как бикфордов шнур, зажег белогвардейские и крестьянские восстания. Белочехи стояли и в Михайловске. Их близость вдохновляла контрреволюционеров южных волостей Пермской губернии.
В Артях было неспокойно. Нет хлеба, денег для расчета с рабочими. Местные советские власти принимают свои меры: изымают излишки зерна у крестьян, на купцов и спекулянтов налагают денежные контрибуции. Начался белый саботаж. Пошли слухи о скором падении Советов, о заграничной помощи. Одного из таких «агитаторов» - Петухова - революционные рабочие расстреляли. Эта мера еще больше накалила обстановку в поселке. Отец расстрелянного, кустарь Петухов по кличке Фенич, грозился отомстить большевикам.
В июне вспыхнули мятежи в Новозлатоустовской, Сажинской, Поташкинской волостях. Артинский ревком послал туда первый отряд красногвардейцев Т.Н. Шевалдина. Из Перми подошел отряд мотовилихинских рабочих. Объединенными силами они подавили мятежи в Ново-Златоусте и Большой Оке. В отряды стали записываться местные рабочие, крестьяне-бедняки — они увидели в них силу, способную защитить их от контрреволюции.
Военный комиссариат Красноуфимского уезда, выполняя декрет советского правительства, организовал мобилизацию в Красную Армию мужчин 1893-1897 годов рождения.
В Артях этим занимался волостной революционный комитет. 17 июля 1918 года мобилизованные были собраны у дома бывшего управителя завода. Пока они представляли собой пеструю толпу. Разбивку по ротам и назначение командиров производил А.П. Чащихин, бывший офицер царской армии.
Стояла июльская жара. Пятьсот новобранцев томились в ожидании команд, а начальство почему-то медлило. Наконец солдат повели к ревкому (ныне ул. Советская). Здесь собрались родители мобилизованных, много окрестных крестьян, чьи дети тоже были призваны. Иные подзуживали: отказывайтесь от мобилизации, не идите служить красным.
Опять следует команда: солдат повели на площадь у больницы. Провожающие расползлись по строю, передавали мобилизованным водку и самогон. Солдаты расположились кто на поляне, кто на бревнах. Подходили провожающие. Какой-то старичок «по секрету» сообщил, что у большевиков на чердаке военкомата на всякий случай поставлен пулемет. А время шло, миновали обеденные часы. Солдаты голодны.
Наконец их разбили по ротам, построили и повели к военкомату (ревкому). Но не прямо по улице, а в обход, мимо сада, опять к дому управляющего, где было и красноармейское общежитие. Вот уже первая рота заворачивает за угол, а навстречу — со двора общежития — выезжает красноармеец Павел Волочнев. И вдруг где-то в саду раздался провокационный выстрел. Лошадь Волочнева поднялась на дыбы. Раздался шум, крики. Офицер Валявин, обнажив шашку, крикнул: «В нас стреляют! Долой эту власть!» Новобранцы кинулись врассыпную, многие по домам. Кто-то взломал склад оружия, разоружил малочисленную группу красноармейцев.
На окраинах поселка появились посты. Верховые уже искали активистов советской власти. Начали верховодить эсеры, попы, белые офицеры и местные богачи. Провокация удалась.
Арестованных советских активистов оказалось около трехсот: красноармейцы, большевики, служащие, рабочие. Задержанных разместили в подвалы заводского склада и заводоуправления (ныне здание районного музея). Была создана «следственная комиссия»: офицеры Чащихин и Валявин, эсер Рыцев, чиновник Подшивалов, священник Ширяев, промышленник Шадрин. Задержанных допрашивали.
Королева, председателя партийной ячейки, «красного» директора завода, и Тетеревкова — начальника «красной» милиции знали. Допытывались, кто в ближайшем окружении. Нашлись такие, кто охотно шел вдоль шеренги арестованных и тыкал пальцем: «Этот... этот». Поводы указать на того или другого могли быть самые разные.
На 26 июля была назначена отправка первой группы арестованных в Михайловск — на суд белочехов. Отобрали 26 человек. Что это: случайное совпадение чисел? Или победители так шутили?
Арестованных попарно заковали в наручники, поставили тринадцать пар в затылок и через наручники протянули толстую проволоку. Колонну отправляли рано утром. Тут же — кустарь Петухов по прозвищу Фенич, верховые солдаты. Но охраны мало. Только что закончилась на заводе ночная смена. Офицер Валявин стал хватать рабочих, направлять в конвой. Так был послан в конвой Николай Сыропятов. Женщины тихо говорили ему: «Брось винтовку, беги...» Но он пошел.
Подгоняемые конвойными, арестованные миновали плотину, прошли мимо окраинных домишек, вступили в лес. Как потом оказалось, ключи от наручников остались в Артях. До Михайловска колонна не дошла. На тринадцатой версте Михайловской дороги арестованных остановили. Фенич первым начал расправу. Кололи связанных пиками, били прикладами, рубили шашками. Некоторые конвойные, едва началась расправа, убежали в лес, чтобы не видеть мучений своих же артинских мужиков.
Оставив зарубленных в лесу, палачи возвратились в Арти. К вечеру, не смея отказать мольбам родственников, руководители переворота отправили за казненными подводы. Попарно скованных, изуродованных до неузнаваемости, их привезли на телегах. Послали наконец за ключами. Трупы сложили в сарае у кладбища. Там они и пролежали еще день. А к вечеру красногвардейский отряд выбил белых из Артей. Побросав пики в пруд, они подались в Михайловск.
Красногвардейцы с воинскими почестями похоронили погибших и дали клятву отомстить врагу. Братоубийственная Гражданская война только начиналась. Именами многих казненных названы улицы поселка Арти. Их останки покоятся ныне в братской могиле под памятником, который стоит на площади символом революции.
