Невьянск и его золото
Опубликовал: harlov, 27-01-2017, 19:51, Путешествие в историю, 4 116, 0
Было бы очень странным отсутствие золота в невьянских землях. «Рудная» река Нейва, давшая месторождения железа, а в окрестностях — и меди, и самоцветов, и глин гончарных, не могла быть пустозлатой. Но золото долго не «выказывалось» людям. А то, что находилось, нередко тщательно скрывалось хозяевами округи, и тому были причины. Может из того затаенного, не объявленного золота отлили первые Демидовы золотую чашу резной работы, что хранилась потом в их роду как драгоценная и значимая реликвия.
Была такая чаша. На ее сторонах под короной в лавровых ветвях выгравировано слово «Sibir» (так ведь тогда еще называли Уральский край), а рядом в том же антураже «Anno 1724» и свидетельство для пущей веры: «весом 1 фунт 31 золотник». Чаша явно сделана из невьянского золота — ведь за алтайское Демидовы стали биться с 1726 года. Но нигде и никогда всесильные заводчики не обмолвились о золоте, найденном в их уральских вотчинах.
Ведь казалось бы, какое богатство должно сразу вырасти на добыче желтого металла — просто сказка. Так повелось, и история знает имена тех, кому повезло с золотом. Конечно, Демидовы, распоряжаясь целой «армией» рудознатцев, ведали не только о находках железной руды для своих заводов, но и тех крупицах золота, которые попадали в руки всезнающих и глазастых искателей.
Но знали Демидовы и другое: если только объявить о таких находках или только слухи пойдут от тех, кто поговорливей, — казна тотчас отберет золотоносные земли под себя. И конец тогда вотчинам — все отойдет государству. Таков был закон, действовавший без малого целый XVIII век. Не оттого ли возникла почва для легенд о заточенных узниках и бессловесных жертвах, о тайных промыслах и замурованных в стены скелетах.
Например, легенда о старателе Алексее Федорове: «Около Невьянского завода рабочим Алексеем Федоровым на Горелом Пне был найден кусок золота весом в фунт. Награда за находку была самая неожиданная. Федорова заковали в кандалы и бросили в подземелья Невьянской башни, откуда он был выпущен только через 32 года слепым стариком. Владелец завода Демидов боялся, что, узнав о находке, казна отберет у него прииск...»
Алексей Федоров — лицо историческое. Он действительно был связан с находками золота в невьянских краях в 1760-х годах, документально известны его прошения на императорское имя.
Демидовское «молчание» о золоте длилось долго, но не могло быть вечным даже под угрозой невероятных наказаний проговорившихся. Слухи текли, они достигали и государственных инстанций.
В 1763 году в Невьянск приехал ревизор князь А.А. Вяземский. В его задачу входила ревизия многих демидовских деяний, и касалась она в большей степени заводских дел, взаимоотношений с казной, а также вопросов раздела наследства Акинфия Демидова.
О золоте князь, возможно, догадывался, возможно, имел предписание на сей счет, но узнал о нем как бы от нежданных челобитчиков. Челом били двое: Савва Третьяков и Семен Сивков. Выходило, что они приискали в «одном месте рудные каменья, похожие на золотую рудку». Князь Вяземский внял челобитью и взял с собой некоторое количество найденной руды. В ней действительно оказалось золото. В Екатеринбург пришло распоряжение, чтобы рудознатцев допросили. Так Горная канцелярия уральских заводов узнала о драгоценных находках и быстро отреагировала, тем более что в Невьянском округе в то же время нашли еще несколько золотоносных участков.
Поисковая команда во главе с бергауэром Павлом Зыряновым летом 1764 года прибыла в Невьянск. Кроме Зырянова в команду входили сами заявители и солдат. В Невьянске поисковиков уже ждали. Не кто иной, как старший сын Прокофия Демидова, тогдашнего владельца завода, Акакий Демидов со своими лихими помощниками.
Зырянова расспросили, вреда никакого не причинили, но солдата велели «вести под караул», а «объявителей золота бить немилостиво». Демидовы крепко держали тайны невьянского золота — боялись отдать в казну обширные территории своих невьянских и прочих владений. Зырянов по возвращении в Горную канцелярию написал рапорт, в котором не жалел резких слов и определений, называя Акакия Демидова и его служек «разбойниками». Горное начальство, без того терпевшее постоянные неправые выходки заводчиков, напомнило строптивцам о «наистрожайшем Ея Императорского Величества указе», который не имел двух толкований.
А от своего имени потребовало от Акакия Демидова объяснения «о нападках и битие и о нанесенных им через то в разведовании знатного земного сокровища помешательства».
Молодой Демидов, видимо, уже постигший сложившийся стиль общения с казной, оставил требования Горной канцелярии без ответа и сделал вид, что строгий указ отношения к нему не имеет. Но тем не менее чуть притих и видимых препятствий дальнейшим поискам золота не чинил. Так, по крайней мере, казалось.
Осенью 1764 года поисковые команды разведали все указанные заявителями рудопроявления, отобрали весомые пробы, отправив их на золотопромывальную фабрику в Уктус. В декабре того же года из этих проб получили золото. Успех поисков подтолкнул невьянских рудознатцев к «приисканию знатного металла». Сыграла свою роль и кажущаяся отрешенность Демидовых. В 1769 году крестьяне Василий и Яков Третьяковы нашли несколько золотоносных жил в самой близости от Невьянска, появились и другие находки. Вот-вот начнет греметь новая золотая провинция — Невьянская. Но не тут-то было. Демидовы не были бы таковыми, если бы отступили от своего. Они знали, как застращать ретивых первооткрывателей, как сверху донизу купить чиновников, как сделать так, чтобы все документы о золоте исчезли без следа. Удалось и на этот раз — почти на тридцать лет закрылась тема невьянского золота.
А каково вообще отношение Демидовых к драгоценным металлам? В петровское, да и в более позднее, время за своеволье с золотом и серебром, то есть за сокрытие найденных руд, тайный промысел и прочее, нещадно рубили головы независимо от состояния и положения их владельцев.
О драгоценных металлах нужно было немедленно заявлять в казну. Не исключалось, что заявителю достанутся еще и батоги — а вдруг не все высказал, вдруг утаил? Как мы видели, владельцу земель, на которых вдруг обнаруживался «знатный металл», грозила потеря этих земель. Страшно было иметь дело с этими металлами. Если только уж совсем тайно, да так, что в случае чего — и концы в воду. В самую настоящую... Неспроста росли и множились вековые легенды о тайной плавке драгоценных металлов в демидовском Невьянске.
В подвалах башни или еще каких, соединенных подземной связью с заводским прудом. Легенды никогда не возникают совсем на пустом месте. Знались Демидовы с золотом и серебром. Подносили сначала царским и знатным особам из свиты золотые и серебряные вещицы, якобы найденные «бугровщиками» в древних могилах и курганах. Не одну упомянутую золотую чашу имели и в собственном обиходе. Золотые и серебряные предметы — это большей частью единичные, памятные, раритетные вещи. Не ставить же их на поток — засветишься. Другое дело — монеты. После петровской денежной реформы появились золотые — червонцы и двухрублевики. Этих в ходу было мало. Заметны они, не останутся без лишнего внимания. А вот серебряные деньги, скажем рубли, куда угодно уйдут, через любые руки, по любой плате. Ходовая, словом, монета.
На серебре Демидовы и остановились. Только вот незадача — на Урале серебра что-то не отыскивается, не говорят о нем рудознатцы. Разве только с медью самая малость. А вот, сказывают, на Алтае руды — так в тех и медь богатая, исеребра много.
В 1726 году Акинфий Демидов подал прошение на имя императрицы Екатерины I, хорошо знавшей «Демидычей» и благоволившей им, чтобы ему на основе посессионного права, то есть в пользование, а не в полную собственность, передали большие территории на Алтае, том самом Алтае, который сейчас называют Рудным. Просил Акинфий отдать «...дикие места, состоящие в татарском владении, и ежели где впредь приищутся медные, серебряные, золотые руды, чтоб нам копать их и заводы заводить не против привилегии, а другим в тех местах для копки руд и построению заводов мест не отдавать и не отводить».
Все разрешила Демидову матушка-царица. Как из рога изобилия сыпался Демидовым фарт на Алтае. В короткий период было открыто много рудников, построены медеплавильные заводы: Колывано-Воскресенский, Барнаульский, Шулбинский и другие. Конечно, за всем этим стояла не просто удача, а еще умение делать дело, сметливость, решительность и жесткость, что и было всегда свойственно первым Демидовым. Удача порождает зависть, а зависть — врагов. Но не зависть подвигнула старого демидовского недруга В.Н. Татищева, а скорее чувство долга перед государством и желание способствовать его укреплению, что было свойственно «птенцам гнезда Петрова».
В 1734 году другая императрица — Анна Иоанновна — не без подначки демидовских недругов повелела Главному начальнику Сибирских и Казанских заводов В.Н. Татищеву отобрать у Демидовых алтайские предприятия, «если он найдет их для пользы казны нужными». Татищев так и сделал.
Но Акинфий, поднаторевший в интригах вблизи трона, обратился к всесильному фавориту императрицы Эрнсту – Иоганну Бирону, которому «поднес» 50 тысяч талеров - огромную по тем временам сумму. Бирон даже дал расписку в получении, которая, как ни странно для компрометирующего документа, сохранилась в архивах.
Так или иначе, а Демидов своего добился. В 1737 году новым указом императрица вернула ему алтайские заводы, а В.Н. Татищеву предписала «впредь не ведать его заводами никогда». Деньги, какие бы они ни были, сделали свое дело. Но ненадолго. Слухи о «знатных металлах», которые якобы вовсю добывают Демидовы на Алтае, проникали всюду, дошли и до Петербурга. К тому же донесли Акинфию, что его мастер Трегер предал своего хозяина и норовит обнародовать дела с драгоценными металлами.
Демидов не стал медлить. Опережая Трегера, он поспешил в столицу, где уже царствовала новая императрица — Елизавета Петровна. Вручая пудовый слиток серебра, выплавленный из свинцовых руд Змеиногорского месторождения, заводчик всеподданейше докладывал: «Вот таким добром Бог благословил твое царствование, Великая Государыня, через мои труды». Получалось, что Демидов сам заявил о находке руд драгоценных металлов и просил поддержки.
В своем указе о назначении комиссии по расследованию обстоятельств появления у Демидовых серебряных руд Елизавета Петровна, помня заслуги заводчиков перед своим отцом, отметила, что «Демидова за его верные службы в собственной протекции и защищении содержать имеем». Комиссия «прислушалась» к мнению самодержицы и подготовила решение, которое разрешало Демидовым производить добычу драгоценных металлов под присмотром казны.
Казалось, все устраивалось с алтайскими рудниками, но в августе 1745 года скоропостижно скончался Акинфий Демидов. Началась известная борьба наследников, которая кончилась тем, что уральские предприятия были между ними поделены, а алтайские перешли в казну. Ручеек драгоценных металлов с Алтая Демидовым перекрыли.
Демидовы в течение многих лет сопротивлялись открытию невьянского золота. Когда наследники продали завод Савве Яковлеву, у золотоискателей появились надежды на перемены. Уже известное историческое лицо — Алексей Федоров — в 1797 году отправил императору Павлу I прошение, в котором сообщал, как он тридцать лет назад отыскал золото в невьянской земле и как новый владелец завода препятствует устройству приисков: «...оные прииски заводчиком Яковлевым насильно от всех отобраны». А он, Федоров, может «оных золотосодержащих руд в тех же самых дачах у Яковлева показать изобильное количество». Все возвращалось на круги своя. Горное начальство снова дает распоряжение провести разведку золотых руд в невьянских краях. В канцелярских архивах пытаются найти документы о прежних поисках. Тщетно. Видно, опытная рука, приглаженная еще демидовским подношением, давно изъяла нужные бумаги.
Савва Яковлев осторожничал, на рожон с властями не лез, но был себе на уме. В невьянских окрестностях появились екатеринбургские поисковые команды. Какое бы из указанных мест ни копнули, где бы ни взяли пробы — пусто. Ни золота, ни серебра. Десятки проб не содержали драгоценных металлов, документы сухо подтверждали очередную неудачу. Опять скрылось невьянское золото.
Только вот бывший торговец мясом посмеивался: не хуже, чем у Демидова, у него получилось. Но золото — это такой странный металл, бесовский, уж если зашевелилось, то все одно вылезет. Наступил новый, XIX век, с новыми веяниями, с новыми взглядами. В 1812 году вышел указ Правительственного Сената «О предоставлении права всем российским подданным отыскивать и разрабатывать золотые и серебряные руды с платежом в казну подати».
Кончился столетний запрет, «знатные металлы» мог теперь искать и добывать каждый без боязни, что его земли с золотоносной породой отберет казна. Начался всплеск золотоискательства. Однако одна из первых находок была совершенно случайна. В 1813 году девочка Катя Богданова, жительница Верхнейвинского завода, нашла в речном песке забавный камень, тяжелый и желтоватый. Он оказался золотым самородком. Весть о находке дошла до приказчика Ивана Евтефьевича Полузадова. Он отвез самородок в Березовский, где познакомился со знаменитым штайгером Львом Ивановичем Брусницыным, открывшим способ добычи россыпного золота.
После поездки в Березовский приказчик Полузадов начал самостоятельные поиски драгоценного металла по способу Брусницына. Он обнаружил несколько участков с богатым золотом в долине реки Нейвы выше Невьянска. А самая богатая россыпь в долине была найдена в 1819 году. Причем нашли там, где еще в 1813-м наткнулись на золоторудные жилы, разработку которых не стали производить «за бедностью».
Затем находки золота в невьянских землях стали просто обвальными. Ниже Невьянска по долине Нейвы, по ее притокам Ольховке, Фетьковке, Шайтанке и другим столбились золотоносные участки. Стали появляться оборудованные под промывку песков прииски: Шуралинский, Калатинский, Хмелевский.
«Потерявшееся» было невьянское золото снова «нашлось», и уже никакая властная или корыстная сила не могла его «закрыть».
Золото крепко выручало невьянцев в те периоды, когда дышал на ладан Невьянский завод, терявший былую славу, терявший заказчиков на железо, попадавший в жесткие перекрестья бедствий и смут. Завод нет-нет да и получал заказы на золотодобывающую технику, например, на производство драг и инвентаря. Рабочие часто находили заработки в многочисленных старательских артелях и на открывающихся приисках. Это поддерживало население, не давало навсегда замереть заводу, искавшему свое будущее.
Золото и по сей день добывается на невьянской земле, добывается трудно, ценится не «по чину». Покрылись плотным дерном, а то и заросли кустарником старые отвалы от золотых россыпей, подсохли глинистые озера от размытых гидравликой речных берегов да сухих логов.
Ушел фарт, ушли на другие участки и золотодобытчики. Только вьется над опустевшими отвалами, закопушками и обрывами, раздрызгаными мощной струей воды, легкий дымок старинных невьянских легенд.
«Старатель один спал в избе. Спросонья видит — из голбца вылезли три девицы. Русые и красивые. Он испугался и убежал. Потом вдвоем в избу зашли, а никого уже нет. Говорят, в голбце надо копать, самородки должны быть...»
«Пришел вечером старатель домой, зашел в избу и слышит, кто-то во дворе возится и кряхтит. Он вышел во двор и видит, что по двору ходит свинья. Особенная, странная. Только хотел подойти поближе к ней, глядь, а свиньи-то нет, пропала, будто ее и не было совсем. Говорили, что если где эта свинья появляется, то там надо золото искать».
«В Шурале раньше много было золота. Да и сейчас лежит наверняка под избами. Был, сказывают, случай — через эти места мимо Шуралы шло целое стадо змей. После того там золото стало появляться...».
