Тара - старейший город Сибири
Опубликовал: harlov, 21-11-2016, 07:07, Путешествие в историю, 4 200, 0
На левом берегу Иртыша, близ устья небольшой извилистой речушки Аркарки, раскинулся город Тара. Здесь, у Тары, начинается подтаежная полоса Прииртышья. Неоглядные степи сменяются урманами, черноземы—дерново-подзолистыми и серыми лесными почвами. Береза, осина тут соседствуют с сосной, елью. Местами на увалах поднимаются стены густо пахнущих смолой пихтачей, местами синеют округлые шапки кряжистых великанов-кедров.
Тут поля перемежаются с лесами. Рядом с животноводческими фермами можно увидеть вольеры звероферм, где выращиваются песцы, чернобурые лисы. Тут охотничий промысел — отрасль производства. Это — север Омской области. Географы называют его Тарским Прииртышьем.
Тара — один из старейших городов Сибири. С ней связаны первые страницы освоения русскими людьми богатейших, обширных земель среднего Прииртышья.
Этот город был основан в конце XVI столетия — в 1594 году. Его первыми строителями были русские ратники, прибывшие на судах по Иртышу с воеводой Андреем Елецким. Еще сгружались с дощаников и стругов пищали, ядра, хлебные, соляные и иные припасы, а плотники уже взялись за работу. На месте будущих башен поставили кресты из сосны. Окрестным татарам было заказано «лес ронить и привозить под город».
На берегу сибирской реки быстро вырастал высокий крепостной тын, весь в шуршащей красноватой шелухе коры и янтарных нитях живицы, островерхие башни, золотистые срубы изб.
Заправлял всеми плотничьими делами пермяк Никита Сирота. Он умел не только ладный сруб поставить, но и «резь всякую деревянную резать», — как писал о нем подьячий Крянка, называя его «деревянного резного дела мастером». Никита Сирота украсил Тару первой резьбой. Искусство Сироты передавалось из поколения в поколение. И тарские резчики славились далеко за пределами города.
В «Обозрении столбцов книг Сибирского приказа» есть описание деревни Тары, сделанное письменным головой Василием Тырковым в 1624 году. Город делился на две части — внутреннюю крепость и окружавший ее острог. Острог был опоясан высоким тыном в 500 саженей окружностью. За тыном высились шесть башен — две глухие и четыре с проезжими воротами. На верхних площадках двух башен поблескивали медные пушки, доставленные в Тару из Москвы, на остальных вытягивали свои темные длинные дула «огнедышащие» пищали. Днем и ночью несли здесь дозор тарские ратники.
Посреди острога находилась крепость. Между городнями крепостной стены высились пять башен. Была в крепости еще одна передвижная башня-раскат о восьми углах, а на ней медная пушка. На случай осады города башню эту должны были подкатывать в наиболее угрожаемые места.
В крепости отстроили съезжую избу, где творили суд и расправу воевода и письменный голова и скрипел пером подьячий Иван Крянка, присланный из посольского разрядного приказа «государевы всякие дела писать». За съезжей избой стоял тюремный двор, зелейные (пороховые) погреба.
В «Чертежной книге Сибири» Семена Ремезова есть и чертеж града Тарского — первое подробное географическое изображение Тары. На этом чертеже ясно обозначены обе части города: крепость и острог. Сибирский историк и художник Ремезов изобразил крепостные и острожные стены, башни, церкви, часовни, дворы старой Тары.
Тара была пограничной крепостью, оплотом южных владений в Сибири. Выше по Иртышу лежали немирные «волости», подвластные татарскому хану Кучуму.
Тринадцать лет прошло с тех пор как Ермак Тимофеевич со своей дружиной, испытав в пути тяготы великие, перешагнул Камень Уральский. Под напором горстки отважных русских землепроходцев пала столица сибирского царства — Искер, а сам хан Кучум, как повествует летопись, «взяща себе мало нечто от сокровищ своих, вдашася невозвратному бегству».
Десятки остяцких, вогульских, татарских улусов, юрт пришли «под руку Москвы», и многие малые народности Сибири уже именовали себя «государевыми людьми», а хан Кучум все еще не сложил оружия. Откочевав на юг, вверх по Иртышу, он продолжал тревожить набегами русские владения. Кучумовы всадники врывались в мирные селения, жгли дома, грабили, добро, убивали мужчин, уводили на арканах женщин и детей, угоняли скот. И «блюдясь войны от Кучума», многие волости платили двойной ясак — половину на государя, а другую половину — хану.
Война с Кучумом и его многочисленными князьками — сыновьями, внуками, правнуками (в народе их называли «кучумовичами») не была закончена.
Особенно жестоко Кучум расправлялся с татарами, которые пошли «под руку Москвы». А таких было немало. Уж очень тяжек был ханский гнет. И народы Сибири поддерживали русских в их борьбе с Кучумом.
Из Тары русские служилые люди ходили по Иртышу «проведывать новые земли», отсюда не раз выступали в походы против мятежного хана, грабившего, разорявшего край. Весной 1598 года из Тары выступила большая рать. Были тут тарские и тобольские стрельцы, тюменские казаки, туринские татары. Шли, как и раньше, вверх по Иртышу, в Барабинские степи.
Четыре месяца пробыли ратники в походе. И где-то за озером Чат настигли Кучума. Целый день длилась сеча. Кучумова конница была разбита, хан бежал, оставив своих жен, детей, табуны. Так маленькая Тара завершила дело, начатое отважным русским землепроходцем Ермаком Тимофеевичем.
Но на этом не закончились ратные дела Тары. Тарским ратникам еще не раз приходилось меряться силой с врагами.
В начале XVII столетия из далеких китайских пределов в Сибирь вторглись полчища джунгар. И снова тарским ратникам пришлось встать на защиту русских и татарских селений Прииртышья.
В 1634 году джунгарские тайши (князьки) двинулись «воевать Тару». Уж очень мешал им этот притаившийся в урмане русский городок. Любой ценой хотели они разорить его. Многочисленная джунгарская конница осадила Тару. Эта осада образно описана в старинной повести. Летописец повествует, как «погании приидоша до стен градских в вооруженном одеянии светящейся и глаголиху гражанам: Разорите град и очистите место: мы хотим кочевати, зде се земля наша есть». Но тарские граждане города своего разорять не захотели. А когда настала ночь, тарские ратники сделали вылазку и разбили врага. Но через месяц джунгары опять появились у городских стен. Тарчане, получившие к этому времени подкрепление из Тобольска, вышли навстречу врагу. В десяти верстах от Тары, на реке Ибейке, произошел этот последний и едва ли не самый крупный в военной истории Тары бой. Тарские ратники разбили джунгар, освободили пленников.
Москва была довольна Тарой. Маленький прииртышский городок-крепость вполне себя оправдал. На протяжении всего XVII столетия он служил «неодолимой твердыней для всяких бывших кучумовых гнусников», — говорится в «Истории государства Российского» Карамзина.
Тарские служилые люди не только отражали набеги кочевников, но ходили в дальние походы осваивали новые земли для России. Они заложили вокруг Тары первые пашни, приобщили местное татарское население к земледелию, к русской культуре.
Пашенных людей посылали в Сибирь «по указу», в принудительном порядке и «по прибору» - через бирючей, выкликавших по селам и городам «охочих ехать в сибирские земли на государеву пашню». Окольными дорогами отправлялись в Сибирь самовольные переселенцы — крестьяне, бежавшие из боярских и монастырских вотчин. За пользование землей крестьянин отрабатывал в государеву казну две с половиной десятины в поле («десятинную пашню») или же сдавал часть своего урожая с хлебного поля, сенных укосов и всяких изделий.
При взимании податей устанавливалась круговая порука. Пашенный крестьянин платил налоги не только за себя и свою семью, но и за всех умерших и беглых, которые получили «государеву подмогу и скрылись безвестно куда».
Но особенно тяжким бременем были так называемые «государевы разные изделия». Пашенные люди должны были «лес ронить и возить, разные городовые строения ставить, солода растить, лыки драть, веники делать, хмель собирать, муку молоть». Нужно ли было поставить в городе гостиный двор, амбар, житницу, подремонтировать острожную стену, выкликались пашенные люди. Десятки таких больших и малых «государевых изделий» отрывали пахаря от полосы зачастую в разгар страды. Все это приводило к «Бесконечному разорению», голоду, нищете.
И хоть тяжка была доля пашенных людей, но земледелие в крае развивалось. По примеру русских заводили пашню татары, бухарцы, казахи, зыряне, населявшие эти места.
Тара стояла на больным торговом пути, через нее проходили водные и караванные дороги, связывающие Сибирь с востоком - с Бухарским ханством, Китаем, Монголией.
Несколько раз в году за острожной стеной собирались шумные торги. Торговали разными товарами, шитыми изделиями, скобяным товаром, посудой, рыбой, кожами, мягкой рухлядью — беличьими, лисьими, бобровыми, горностаевыми мехами. Особенно славилась Тара горностаями. Они в изобилии водились в окрестностях, и приезжие купцы скупали их за гроши. Недаром позднее на гербе города был изображен горностай, бегущий но зеленому полю.
Татары и казахи пригоняли сюда табуны разномастных степных лошадей, овечьи отары, пестрых приземистых коровенок-сибирок, а иной раз заодно со скотом «в разбое похищенных женок, девок, детишек». С северных окраин тарского воеводства приходили таежные охотники со связками звериных шкур. Рыбаки с Васюганья привозили истекающих жиром нельм, осетров, щокуров. Приезжали в Тару и торговые гости из Средней Азии.
Бухарские купцы пользовались особыми льготами. Им был разрешен свободный доступ, беспошлинный торг «в посаде или за посадом, где будет пригоже». Вместе с торговыми караванами на каюках, если эти караваны плыли по реке, или в крытых коврами повозках, если шли они степными дорогами, приезжали в Тару важные гости — послы из сопредельных восточных стран. Принимала у себя Тара послов из Бухары, Китая, Шеврана.
Когда отошли бои с Кучумом и джунгарскими тайшами и далеко на юг отодвинулась русская граница в Сибирь, близ устья тихой Оми возник новый город-крепость Омск, Тара потеряла свое стратегическое и торговое значение, захирела, стала захолустным городком.
К югу через Тюкалу—Каинск, в обход Тары, отклонился и большой торговый Московско-Сибирский тракт. Правда, тарские купцы торговали хлебом, пушниной, рыбой, отправляли масло в Екатеринбург, кожи — в Ирбит.
Три раза в году на большой торговой площади в городе собирались ярмарки. Но это был уже не тот торг, какой знала Тара в XVII столетии.
Академик Фальк, посетивший Тару в 1703 году, в своих «Записках путешествия» отметил, что в городе живет 640 купцов, 1178 душ государственных крестьян, 39 дворовых и 129 ремесленников-кузнецов, медников, кожевников, сыромятников, плотников, столяров, мыловаров, портных, сапожников.
Как и в других местах, купцы держали тут в кабале всю округу, нещадно эксплуатировали трудовое население— ремесленников, крестьян, рыбаков, охотников-звероловов. Купцы неохотно вкладывали свои капиталы в промышленность. Они предпочитали скупать по дешевке и потом сбывать втридорога хлеб, рыбу, пшеницу, продавать местному населению с высокой наценкой товары, привезенные из центра, заниматься ростовщичеством.
Медленно развивалась промышленность, вяло рос город и в последующие годы. Сказывалась отдаленность от торгового пути и крупных промышленных центров. Из статистического обзора за 1870 год видно, что в Таре были винокуренный завод, 4 кожевенных, 2 салотопни и кирпичный. На 4 кожевенных заводах работали 19 рабочих, на мыловаренном — 2 рабочих, па кирпичном — 3, на самом большом тарском заводе — винокуренном было 60 человек.
Рабочие на этих предприятиях занимались по вольному найму, но работали «по каторжному положению» — от зари до зари (с 4 утра до 10 вечера). Зарабатывали же по 15—20 копеек в день. Даже авторы официальных обзоров отмечали, что «мастеровые тут едва сыскивали себе на пропитание и влачили нищенское существование».
Проведение Сибирской железной дороги внесло много перемен в жизнь края. Но Тара осталась далеко в стороне от железнодорожной магистрали, и это не могло не сказаться на развитии экономики города.
«В прежнее время Тара считалась одним из богатых городов Тобольской губернии. Теперь же сравнительно с городами, расположенными по железнодорожной линии, значение ее пало -, Отмечается в «России — полном географическом описании нашего отечества», изданном в 1903 году.
В этой же книге приводятся такие данные: заводов в городе — 4 (винокуренный с оборотом в 100 тысяч рублей и 3 кожевенных, оборот которых равняется 50 тысячам рублей). Кроме того, в Таре работает несколько маслоделен, кузниц. Далее сообщается, что на самом крупном тарском предприятии — винокуренном заводе Щербакова — рабочие получают поденную оплату по 35—40 копеек в день. «Никаких учреждений в пользу рабочих при заводе нет». В «Обзорах Тобольской губернии» по Таре из года в год повторяются почти одни и те же цифры.
В 1900-х годах в волостях Тарского уезда, как и во всей Западной Сибири, стала развиваться маслодельная промышленность. В 1905 году тарские маслозаводы выработали продукции на 929496 рублей.
Владельцами этих маслозаводов, или, как их прозвали в народе, «молоканок», были в большинстве своем предприимчивые иностранцы — датчане, немцы: Поллизен, Эйсмонт, Беккер, Раунберг, — ловко орудовавшие в удаленном от железнодорожной магистрали уезде.
К началу первой мировой войны в Таре насчитывалось всего 6 предприятий. Заработная плата рабочих, несмотря на рост цен на рынке, оставалась той же — 35—40 копеек в день. Зато расширилось и росло в Таре питейное дело. В 1914 году в городе насчитывалось уже 35 питейных заведений. На народное образование в том же 1914 году было израсходовано 3 866 рублей; 87 процентов населения в уезде было неграмотно.
Вместе с тем, Тара была единственным торговым и для своего времени культурным центром обширного подтаежного района Прииртышья. Она снабжала окрестное население промышленными товарами, направляла продукты местного изделия по торговым каналам Сибири и России. Не только водка, но ружье и порох, топор и пила, коса и плуг и даже букварь, а норой и томик Пушкина, Некрасова попадали в глухие урманные деревушки через Тару.
Царское правительство превратило Тару, почти с первых лет ее существования, в место ссылки и каторги. Первыми ссыльными были крестьяне, мастеровые, провинившиеся стрельцы, посадские люди, полоненные в войнах литовцы, поляки.
В царских грамотах XVII столетия о ссыльных, направленных в Сибирь «за разные вины», часто упоминается город Тарский как место для поселения опальных людей, колодников. Поселяемые в Тарском уезде ссыльные образовали целые села. Таковы например, Могильно-Посельское, Копьево, Баженово, Резинская и другие.
На обрывистом правом берегу Иртыша, в 12 километрах от Тары, расположено село Екатерининское. Екатерининская дача — чудеснейший, едва ли не самый живописный уголок Тарского района. Зеленым кольцом охватили Екатерининскую дачу сосны, ели, раскидистые кедры, нежные березы и осины. Под их пологом пышно раскинулись заросли узорчатых папоротников, черемухи, шиповника. За околицей села протекает извилистая рыбная речка Абросимовка с берегами, обильно поросшими малиной, черной и красной смородиной и другой лесной ягодой.
И вот в этом чудесном уголке в XVIII веке был построен большой винокуренный завод. По всей Тобольской губернии, на тысячу верст кругом, расходились пенник, спирт и полугар екатерининского завода. А выкуривал он до двухсот тысяч ведер в год. Работали на заводе исключительно каторжане. Триста человек отбывало каторгу на екатерининской винокурне. И был для них зеленый лесной рай Екатерининской дачи сущим адом.
На заводе отбывала каторгу группа поляков, осужденных за участие в польском восстании 1831 года, петрашевец Ястрежимский, высланный в Сибирь вместе с писателем Достоевским. Тут же отбывал свой каторжный срок польский повстанец Руфим Пиотровский, наделавший много шума своим побегом из Тары в Париж. Позднее он описал этот побег в книге «История Сибирского изгнания».
В 1850 году на Екатерининскую каторгу был доставлен доктор Файнберг. Русский подданный, доктор философии Файнберг принимал участие в германской революции 1848 года и был выдан пруссаками царскому правительству. Несколько лет тянул доктор каторжную лямку в Екатерининском и кончил тем, что сошел с ума.
Много трагических страниц в истории Екатерининской каторги. Много человеческих жизней было изуродовано и загублено на этой красивой лесной даче под Тарой.
В 1791 году был проездом в Таре и остановился на постоялом дворе «бунтовщик хуже Пугачева» — писатель Александр Радищев, приговоренный «за склонение к возмущению крестьян противу помещиков» к смертной казни, замененной затем ссылкой в Илимский острог.
«Какая богатая страна эта Сибирь, какой мощный край! Понадобится еще столетие, но когда со временем она будет заселена, то сыграет великую роль в анналах мира», — писал Радищев из своего сибирского заточения. На обратном пути в Россию Радищев снова остановился в Таре и прожил там 12 дней (с 14 по 26 марта 1796 года).
В 1826 году по этапному тарскому тракту проехали декабристы. Тарский полицмейстер Степанов, старый боевой офицер времен Отечественной войны 1812 года, с почетом встретил «государственных преступников» в своем городе. За это гостеприимство старику пришлось потом долго расплачиваться. Губернатор привлек Степанова к ответу.
А за околицей города, на большой дороге, по старой сибирской традиции, осужденных поджидал простой люд. Долгие часы простаивали тарчане на тракте, ожидая проезда каторжных, чтобы подать им «милостыню». Были в этой милостыне и теплые шерстяные носки и варежки, и пышные сибирские шанежки.
Группа декабристов отбывала ссылку в самой Таре. Один из них — Владимир Иванович Штейнгель, видный деятель «Северного Союза», автор известных очерков «Сибирские сатрапы» и «Записок». Восемь лет прожил Штейнгель в Таре и только в 1851 году, уже совсем глубоким стариком, был переведен в Тобольск.
Декабрист Флегонт Миронович Башмаков, бывший полковник артиллерии, еще до восстания был разжалован в рядовые, а за участие в мятеже 1825 года сослан па вечное поселение в Сибирь. Башмакова определили на жительство в Рыбинскую волость, Тарского уезда, но «по неспособности к занятиям земледелием и вообще к труду и по преклонному возрасту» перевели в Тару.
Волею шефа жандармов не минули Тары и последующие за декабристами поколения борцов против самодержавия. В 1870—80-х годах тут отбывала ссылку большая группа революционеров-разночинцев. Политические ссыльные создавали в Таре товарищества, мастерские: сапожные, столярные, переплетные, слесарные.
Широкою известностью среди политических ссыльных всей Западной Сибири пользовалась тарская коммуна, основанная в начале 1880-х годов учительницей-полтавчанкой Комаровской. В эту коммуну входили политссыльные В. Перовский одесский рабочий-машинист О. Николаев и другие. Тарчане с большим сочувствием относились к «коммунарам», как прозвали в народе политссыльных, приходили к ним за советами, брали семена для разведения новых овощных культур, учились ухаживать за этими растениями.
На пороге XX столетия в Тарскую ссылку начинают прибывать члены социал-демократической организации, а вслед за ними и рабочие, высланные в Сибирь за участие в забастовках. Такими ссыльными рабочими в Таре был столяр Левицкий, ткач Манюков из Орехово-Зуева, портной Соколов из города Сапожки, Рязанской губернии.
Из большевиков в Тарской ссылке, по воспоминаниям тарского старожила Ф. Пушкарева, побывали Куприч, слесарь Кромин, расстрелянные колчаковцами в 1918 году, солдат Нетеси, Антон Валек, ставший в годы гражданской войны одним из руководителей Сибирского большевистского подполья и замученный в колчаковском застенке.
В годы первой революции Тара была одним из центров политической ссылки в Западной Сибири. Достаточно сказать, что в 1906 году в Таре насчитывалось 2300 ссыльных. Всего же было жителей 7 600 человек. В городе работало нелегальное центральное бюро политссыльных.
Политические ссыльные оказали большое влияние на развитие революционного движения в уезде. 1905 год ознаменовался в Таре первыми революционными выступлениями — демонстрациями, массовыми митингами. Организаторами и руководителями этих выступлений были политические ссыльные, рабочие-большевики, высланные в Тару из Перми, Иванова, Твери.
Они вели пропагандистскую работу среди рабочих местных предприятий, служащих, учащейся молодежи, создали первый социал-демократический кружок. Этот кружок был связан с Омским комитетом РСДРП, где в то время работал В.В. Куйбышев. Из Омска в Тару доставлялась политическая литература, прокламации, листовки, напечатанные в подпольной типографии Омского комитета РСДРП.
День Первого мая 1905 года был отмечен в Таре большой городской маевкой. В дни всеобщей политической стачки, в октябре 1905 года, в Таре была проведена большая демонстрация. Участниками этой демонстрации были рабочие винокуренного завода Щербакова, кожевенных, мыловаренных, маслодельных предприятий, служащие, приказчики и ученики старших классов городского училища. После короткого митинга у здания клуба приказчиков демонстранты прошли по городу с пением революционных песен и призывали: «Долой самодержавие!». Тарский исправник выслал «на усмирение» демонстрантов отряд конной полиции и подразделение солдат местной команды. Спустя несколько дней, на винокуренном заводе была объявлена забастовка.
В городе распространялись революционные прокламации, листовки. Их рассылали по почте, разбрасывали, расклеивали на стенах домов, в мастерских, магазинах. Революционная борьба всколыхнула и сибирскую деревню. В волостях Тарского уезда вспыхнули аграрные волнения. Крестьяне захватывали казенные делянки, рубили лес, отказывались платить налоги и штрафы, требовали смещения так называемых крестьянских начальников (чиновников, преимущественно из дворян, ведавших крестьянскими делами).
Большое влияние на крестьян оказывали политические ссыльные, жившие в селах уезда. В селе Самсоново, Тарского уезда, под влиянием политссыльных крестьянский сход постановил: «Изменить существующий режим», т. е. свергнуть самодержавие. В этом селе была арестована и предана суду группа крестьян.
В июле—августе 1906 года аграрные волнения охватили почти весь Тарский уезд. Тарская администрация уже не справлялась «силами полицейского участка» и просила помощи у военных властей, волнения были подавлены. Следующим этапом борьбы был Октябрь 1917 года.
