В первой половине XVIII века племена, населяющие Алтай, входили в состав Джунгарского государства. Управляемые зайсанами алтайцы считались поданными джунгарского хана, которому платили налог пушниной, железными котлами и таганами.

Джунгария представляла собой обширное феодальное государство. Границы ее простирались: на севере от Аральского моря через южные части русских областей Тургайской, Акмолинской, Семипалатинской, вдоль пограничной Бийской казачьей линии до Саянского хребта; на востоке – вдоль восточного края Западной Монголии до пустыни Гоби; на юге – по северной части Гоби и южным предгорьям Тянь-Шаня и северо-западной окраине Тибета и на западе до р. Аму-Дарьи.

Господствующим племенем в Джунгарии являлись калмыки, кочевавшие со стадами в горных местах страны. Их кочевья были раскинуты от озера Нор-Зайсан до рек Джулдуса и Таласа. Калмыки вели скотоводческое хозяйство, отличающееся слабой технической вооруженностью. Большое значение в их хозяйственной жизни имела охота. Земледелие было развито крайне слабо. Оседлые поселения и земледельческое хозяйство заводили только очень крупные удельные князья, жившие к северу от Тянь-Шаня (например, на р. Или). Поля обрабатывались трудом пленных бухарцев. К югу от Тянь-Шаня, В Джунгарии, жило оседлое бухарское население, подчиненное джунгарам. Бухарцы занимались земледелием, садоводством. Они умели приготовлять хлопчатобумажные ткани, вели обширную торговлю в Азии. Бухарские купцы проникали и на север России, например, в Архангельск. У бухарцев была образованность, доступная только высшим слоям населения. Бухарские поэты создали произведения, получившие широкую известность. На севере Джунгарии жили алтайские племена, которые вели скотоводческий и звероловческий образ жизни, питались молочными продуктами, мясом зверей и корнями диких растений.

Из «Описания Джунгарии» Иакинфом Бичурином выясняется, что термин Джунгария или Чжунгария – термин географический, означающий «восточную окраину» от монгольского «чжун» - восток.

Джунгария делилась на четыре основных аймака, во главе которых стояли князья – тайши, считавшие себя потомками Чингис-хана. Среди них по экономическому и политическому влиянию выделялся тайши аймака Чжорос-Батур, именовавший себя титулом «хан-тайши». Русские в сношениях с ним называли его «контайша». Титул «хан-тайши» сохранялся у джунгаров до 1745 г., когда умер последний «хан-тайша» из поколения Чжорос – Галдан – Черень.

Объединение джунгарских аймаков произошло в XV веке в результате военных столкновений с Китаем и получило название «Ойратского союза».

Во главе Джунгарии стоял хан, номинальный собственник всех земель, входящих в состав государства. Летом хан кочевал, зимой жил в городе. Ему подчинялись знатные князья, владевшие пожизненно и наследственно уделами. Население было закреплено за своими владельцами. Статья 131 -я Монголо-ойротских законов сулила материальное вознаграждение тому, кто доставит владельцу перебежчика. В пределах своего удела князь являлся фактически собственником земель. В княжеских стойбищах нельзя было охотится, пасти скот. Провинившемуся грозил штраф в размере 9 верблюдов (статья 25-я).

Монголо-ойротские законы отражают общество, покоящееся на основе частной собственности. Классовое строение общества наглядно выступает при чтении статей Ойротских законов, действовавших в Джунгарии.

Закон на стороне господствующего класса его ближайшего помощника — духовенства. За оскорбление главного князя карали разорением, за оскорбление князя среднего достоинства — штрафом в девять скотин, за оскорбление младшего князя — штрафом в 5 скотин (ст. 20). За оскорбление духовенства взыскивалось до 9 девятков скота (ст. 17). За оскорбление «подлого» человека наказания не полагалось. Статья 5-я гласила: «кто противно религии побьет (людей) и разграбит аймак, принадлежащий духовенству, с того взять сто панцирей, сто верблюдов и тысячу табуна». Высшее сословие, князья, чиновники и духовенство (ламы) жили целиком за счет эксплуатации своих подданных, прикрепленных производителей, преимущественно скотоводов. Трудящееся население Джунгарии обязано было доставлять продовольствие, кормить князей всех рангов. Законодательство предусматривает случаи, когда могут оказаться «перерывы в продовольствии» для князей.

Такие проступки карались штрафом. Трудящиеся обязаны были также доставлять княжеской знати, чиновникам и духовенству подводы.

На ряду с феодальными формами эксплуатации (отработочная рента, рента продуктами) в Джунгарии находим и эксплуатацию рабов. Рабовладение в Джунгарии было широко распространено, но рабы служили преимущественно предметом торговли. Тем не менее известно, что в городах Джунгарии применялся труд военнопленных рабов-ремесленников. Среди пленных рабов нередко можно было встретить русских, например «Ефим Вяземский в Еркене (Яркенд. Л. П.) плавил серебряную руду», «Иван Михайлов плавил в Урге медную руду и лил пушки» и т. д.

Политическая мощь Джунгарии заставляла считаться с ней Китай и Россию. Подвластные России киргизы и барабинские татары вынуждены были платить дань Джунгарии, против чего русское правительство опасалось возражать, боясь столкновения. Русская военно-торговая экспансия в южную Сибирь при слабой укрепленности границ с Джунгарией, нуждалась в большой осторожности. Из переписки Коллегии иностранных дел с Правительствующим сенатом, относящейся ко 2-ой половине XVIII столетия, можно судить о претензиях джунгарского хана к России, состоявшей, по выражению документа, в том, что «якобы в прежние времена границы между Всероссийскою империею и владением их учинены были с теленгутами, им подчиненным народом, в близости тамошних мест кочевавшим вдоль по реке Иртышу по Омь реку и будто там и засека была, а в другом месте под Кузнецким уездом за границу положена была речка Уень или Черная Омь, которая впала в реку Обь и при том поставлено было, чтоб с обеих сторон далее того не переходить, и будто на тех землях жили их люди; но с российской стороны преступя онные границы, построены потом Томск, Кузнецк, Красноярск и крепости по Иртышу реке и заводы, а потому всегда усиленно, а иногда и с угрозами требовали они (джунгары. Л. П.), чтоб оные места со здешней стороны им возвратить».

В ответ на претензии Джунгарии русское правительство усердно доказывало, что «в тех местах границ и засек и иных знаков никогда не было... и все те земли исстари к Российской империи принадлежат и города, на оных Томск, Кузнецк и Красноярск построили с Российской стороны издавна». Кроме ссылок на давность принадлежности к России оспариваемых Джунгарией территорий, русское правительство по мере сил и возможности укрепляло сибирские границы. Так в 1744 г. в Сибирь был отправлен генерал Киндерман с военным подкреплением. Серьезных столкновений с Джунгарией не произошло, по объяснению документа только потому, что Джунгария в то время была занята внутренними междоусобными делами. Междоусобиями джунгарских феодалов воспользовался Китай. В 1756 г. китайские войска разгромили Джунгарию с целью завладения ее территорией. Китайцам удалось захватить почти всю Джунгарию и завладеть Малой Бухарией. Часть населения Джунгарии, в том числе и алтайцы, спасаясь от преследования китайцев, обратились, к русскому пограничному начальству с просьбой о принятии их в подданство, что вызвало недовольство Китая.

Китайское правительство ссылаясь на Буринский договор, где имелся пункт о перебежчиках, требовало выдачи принявших подданство. Русское правительство отводило это требование, указывая, что трактат предусматривает выдачу перебежчиков, состоящих в подданстве договаривающихся государств. Джунгары китайскими подданными не являлись, а потому выдаче не подлежат. Опасаясь, что, завоевав Джунгарию, китайцы возобновят вопрос о пересмотре границ с Россией в пределах джунгарских требований, т. е. потребуют территорию между Иртышем и Обью до реки Оми, Сибирский генерал-губернатор, тайный советник Соймонов представил в Правительствующий сенат и Коллегию иностранных дел от 14 марта 1760 г. соображения: «о занятии в предупреждение китайцев и закрытия колывано-воскресенских заводов с нынешними и впредь чаемыми рудникам также и двоеданцев, которые по большей части кочевье свое имеют по рекам Аную, Катуни, да и по прочим в Телецкое озеро впадающим, лежащих недалеко от Усть-каменогорской крепости при реке Бухтарме, угодных к поселению, хлебопашеству мест и о построении на оных крепостей линию, начиная от Усть-каменогорской крепости до реки Бухтармы, а от той и до Телецкого озера…»

Правительствующий сенат и Коллегия иностранных дел поспешили согласиться с мнением сибирского губернатора. В Алтайские горы были направлены две экспедиции для осмотра мест под постройку крепостей и редутов от Бухтармы до Телецкого озера. Секунд-майор Шанский от правился с партией из Усть-каменогорской крепости к устью Бухтармы. Майор Энден с инженер-капитаном Плутовым вышел из Бийской крепости по маршруту: вверх по реке Бие до Телецкого озера, по западному берегу озера до реки Чулышмана, затем вверх по реке Башкаусу и оттуда в верховья Бухтармы. Энден и Плутов, за незнанием дороги и отсутствием бывалых проводников, намеченного маршрута не прошли и вернулись из вершины реки Эдигана, притока Катуни. Шанский прошел до вершины Бухтармы.

Благодаря разгрому Джунгарии, русское правительство смогло присоедините к себе земли по верхнему течению Иртыша у впадения Ульбы, Бухтармы и Нарына, а также по верховьям Катуни и Бии.

Алтайские зайсаны, кочующие неподалеку от русской границы, спасаясь от китайских войск, обратились осенью 1755 г. к русскому пограничному начальству с просьбой о принятии их в русское подданство. Пограничное начальство запросило центральную власть. Тайный советник сенатор Неплюев предписал сибирскому военному начальству впредь до особого распоряжения разрешить кочевать алтайцам вблизи границы. Вместе с тем Неплюев указывал, что, пользуясь этим случаем, можно под предлогом защиты алтайцев и прочих джунгарских подданных от «киргиз-кайсаков» занять места до озера Нор-Зайсана, построить крепости, так что Саянские горы сделались бы естественною границею и не было бы нужды в Колыванской и Кузнецкой линиях.

В 1756 г. 12 алтайских зайсанов (Омбо, Кулчугай, Кутук, Наамкы, Боохол, Черен, Буктуш, Буурут, Каамык, Наамжил, Имзынак и Сандут снова обратились с письмом к полковнику де-Гаррига с изъявлением желания принять русское подданство. Они писали: «Дай нам людей на обережение; обереги от злого времени в нашей земле: где вам поглянется стройте город. Ныне у нас — белый государь. Нашего белого государя полковник, пожалуйста поскорее — со всеми домами хотят увезти». Зайсан Наамкы, явившийся депутатом, предлагал уплату ясака вперед и брал обязательство выставлять по требованию русского правительства 2000 вооруженных людей.

В 1756 г. русское правительство приняло алтайских зайсанов в подданство. Алтайское предание передает, что приемник зайсана Буктуша Эрельдей первый дал ясак белому царю — черного соболя с белыми лапками («баштаны-дееке»), - шкурку такого соболя приносят в жертву чистым духам.

Тогда же (2 мая 1756 г.) русское правительство указало сибирскому генерал-губернатору о необходимости воспользоваться смутами в Джунгарии и ослабить джунгаров. Для этого рекомендовалось захватывать земли, принимать в подданство джунгарское население, по не полагаться на их постоянство и не селить их вблизи границы, а отравлять их на Волгу. В случае же отказа от переселения на Волгу не допустить перехода их в Среднюю орду (казак-киргизов) и расселить в Сибири по усмотрению, сибирского губернатора.

Большинство алтайских зайсанов отказалось от переселения на Волгу и осталось кочевать в Алтае и его предгорьях. Из донесения полковника Колобового об отправлении бывших джунгарских подданных на Волгу следует, что «Фон-Эндеп выступил из Бийска 28 июня (1757 г. Л. II.). Всего с ним отправлено из крепости и форпостов Кузнецкой к Колыванской линии, Бийской, Катунской, Ануйской, Николаевской, заводов Колыванского и Шульбинского, форпостов Убинского, Красноярского, Шеманаевского, Алейского, рудника Змеевского, Кабаковской защиты: семей 566, людей мужского пола 1106, женщин 1178, всего 2284. У них верблюдов 76, лошадей 3656, коров 157, баранов и коз 31. В списке высланных поименованы зайсаны: Бурут Чекугалин, Кимык Яманаков, Кутук Кутуйтулин, Церень Уруков и и семейства умерших зайсанов Гулчугай и Омбы. Кроме того, поименованы калмыки ведомства зайсана Буктуша, но ни его самого, ни его семейства в списке нет».

Принимая алтайских зайсанов в подданство, царское правительство целиком сохраняло за ними права и привилегии, которыми они пользовались над подчиненными им алтайцами.

До перехода в подданство России алтайские зайсаны управляли ведомствами или «зайсанствами», состоящими из нескольких дючин. Например, в ведомстве зайсана Омбо было 5 дючин. Каждая дючина состояла из 40 кибиток во главе с демичи, подчиненного зайсану. Подданные одного зайсана не имели права добровольно переходить к другому зайсану. После перехода в русское подданство алтайцы в административном отношении делились только на дючины. Во главе каждой дючины стоял зайсан с подчиненными ему несколькими демичи. Количество демичи обычно определялось количеством родов, входящих в состав дючины. Как до перехода, так и после перехода в русское подданство, в формирование административных единиц зайсанств или дючин был положен принцип родового объединения, а не территориального. В состав зайсанства входило определенное количество определенных родов. Последнее обстоятельство отнюдь не свидетельствует о том, что алтайцы в это время жили родовым строем, оно вытекало из способа ведения хозяйства алтайцев. Кочевое скотоводческое хозяйство, технически отсталое, не производящее заготовки корма на зиму, а поэтому круглый год нуждавшееся в подножном корме, требовало наличия большой территории для каждого хозяйства, требовало редкого расселения скотоводов. А при такой большой разбросанности и подвижности населения территориальный принцип для образования административной единицы не подходил, он противоречил условиям кочевого хозяйства. Поэтому удобнее было к каждому зайсану прикреплять не определенную территорию, а приписывать определенную группу родов, члены которых были всецело подчинены только своему зайсану, независимо от того, где они кочевали.

Так как каждый алтаец прекрасно знал, к какому роду он принадлежит, организация дючин по родовому признаку была очень удобной. При встрече незнакомого алтайца зайсану и демичи достаточно было спросить, к какому роду принадлежит незнакомец, чтобы знать кому (какому зайсану и демичи) принадлежит этот алтаец. Однако, из того, что каждый алтаец знал, к какому роду он принадлежит, еще нельзя сделать вывод, что алтайцы жили в то время родовым строем. В настоящее время, в период социализма, каждый алтаец так же знает, к какому роду он принадлежит, но едва ли кто решится на этом основании говорить, что современные алтайцы, или ойроты, живут родовым, а не социалистическим строем.

Источник: Л.П. Потапов, «Очерки истории Ойротии» (Алтайцы в период русской колонизации), Новосибирск, 1933 г.