Спецоперации советских партизанских формирований, в том числе и террористические акты в отношении высших нацистских сановников и предателей Родины, являлись одним из направлений партизанской борьбы, развернувшейся на временно оккупированных территориях СССР в годы Великой Отечественной войны.

Партизаны вели строгий учет бесчеловечным злодеяниям гитлеровских палачей на оккупированных территориях. На основании приговоров, вынесенных партизанами, только отряды ОМСБОН НКВД осуществили 87 актов возмездия.

Подготовка и совершение каждого такого акта требовали большого опыта, смелости, терпения и находчивости. Необходимы были точное знание и учет конкретной обстановки, в частности сложной системы охраны гитлеровских палачей. На них — инициаторов и руководителей злодейских акций, жертвами которых были сотни тысяч зверски замученных и убитых мирных граждан, и военнопленных, в первую очередь и были направлены акты справедливого возмездия.

Каждому из них пред шествовала тщательная разведка, поиск конкретных исполнителей, разработка различных вариантов их осуществления.

Организаторам и исполнителям терактов в отношении гитлеровцев и их приспешников приходилось прикладывать неимоверные физические, а в большей степени психологические усилия. Зачастую все проходило не так гладко, как это писалось в отчетах и докладывалось руководству. Казнь палача белорусского народа Вильгельма Кубе не исключение.

Задание на ликвидацию Кубе получили все действующие в районе г. Минска партизанские командиры. На протяжении всего лета и сентября 1943 г. велась «охота» на гауляйтера Белоруссии. Однако все покушения остались безрезультатными. За Кубе «охотились» долго и настойчиво партизаны целого ряда отрядов, в том числе С.А. Ваупшасова, П.Г. Лопатина, И.Ф. Золотаря, Д.И. Кеймаха и др. Общее руководство и координацию действий возглавлял Центр и Минские областной и городской комитеты КП (б) Белоруссии.

Так, 22 июля 1943 г. раздался взрыв в театре г. Минска. По достоверным данным ЦШПД и ГРУ, было убито 70 и ранено 110 солдат и офицеров противника. Но Кубе за несколько минут до взрыва покинул театр.

Летом 1943 г. разведчица В.В. Гуринович из бригады «Градова» установила, что Кубе часто ездит в одну из своих загородных резиденций в совхоз Локшицу. Группа партизан-разведчиков проникла на южную окраину Минска, несколько дней просидев в засаде на шоссе Минск —Локшица, в районе которого была эта резиденция. Однако в эти дни машина гауляйтера на этой дороге так и не появилась.

В конце августа 1943 г. «Градов» вновь направил в Минск группу «охотников»: стало известно, что на 6 сентября намечен большой банкет по поводу 10-летия прихода Гитлера к власти. Тогда-то и был осуществлен взрыв в офицерской столовой. Погибло 36 высокопоставленных фашистских офицеров и чиновников. Но Кубе на банкет не явился. Вскоре одному из подпольщиков удалось попасть на прием к Кубе, но его поведение вызвало подозрение охраны, и он был убит при возникшей перестрелке.

Непосредственными исполнительницами акта возмездия принято считать трех героев Советского Союза - Елену Мазаник, Марию Осипову и Надежду Троян.

Елена Григорьевна Мазаник родилась 4 апреля 1914 г. в деревне Поддегтярная Пуховичского района Минской области в семье крестьянина. Белоруска. Член партии с 1946 г. В начале войны пыталась уйти от наступающих фашистов. Однако, как и многим другим, ей пришлось вернуться в г. Минск. Чтобы не умереть с голоду, Мазаник, сначала работала на тяжелых работах в немецких воинских частях: стирала белье, убирала помещения и т. д. Участница Великой Отечественной войны с сентября 1943 г. В ликвидации Кубе явилась непосредственным исполнителем. Герой Советского Союза. В 1948 г. окончила Высшую республиканскую партийную школу при ЦК КПБ, в 1952 г. Минский государственный педагогический институт. В 1952-60 гг. - заместитель директора Фундаментальной библиотеки Академии наук БССР7.

В конце 1941 года Мазаник удалось поступить на работу уборщицей в казино при генеральном комиссариате. Приемом и оформлением на работу русских занимался сам генерал Кубе. После проверки ее приняли уборщицей коридоров и туалетных комнат; ее обязанностью было топить печи, чистить сапоги охране и стирать белье. Каких-либо данных о ее подпольной деятельности в оккупированном гитлеровцами г. Минске не имеется.

Мария Борисовна Осипова родилась 27 декабря 1908 г. в поселке Серковицы Толочинского района Витебской области в семье рабочего. Белоруска. Служащая. Окончила в 1935 г. Высшую сельскохозяйственную школу и юридический институте г. Минске. В годы Великой Отечественной войны - руководитель подпольной группы в г. Минске. Лично осуществила передачу мины Елене Мазаник, ликвидировавшей гауляйтера Белоруссии. После войны являлась членом Верховного Суда БССР. Почетный гражданин г. Минска.

Надежда Викторовна Троян - родилась 24 октября 1921 г. в г. Верходвинск Витебской области в семье служащего. Белоруска. Член КПСС с 1946 г. С начала Великой Отечественной войны на подпольной работе в г. Смолевичи. С июля 1942 г. - разведчица и медсестра партизанского отряда «Буря» Смолевичского района 4-й партизанской бригады «Дядя Коля» Минской области. Участвовала в операциях по взрыву мостов, нападениях на вражеские обозы, не раз вступала в бой с карателями. Звание «Герой Советского Союза» присвоено 29 октября 1943 г. В 1947 г. окончила 1-й Московский медицинский институт. Кандидат медицинских наук, доцент. Работала директором НИИ санитарного просвещения Министерства здравоохранения СССР.

Зная о том, что Мазаник имеет доступ в комнаты, где работает и отдыхает гауляйтер Белоруссии, руководством партизанской бригады «Дядя Коля» (командир — капитан государственной безопасности П.Г. Лопатин) была сделана попытка использовать это обстоятельство для покушения на Кубе.

Первой вышла на Елену Мазаник с предложением ликвидировать гауляйтера резидент разведотдела бригады «Канская» - Надежда Троян. Е.Г. Мазаник, вспоминая ту встречу с Н.В. Троян, пишет в одной из своих статей, что «Надя сразу сказала, что она из партизанского отряда и пришла предложить мне задание — убить Кубе. «Согласна ли ты на это?» — спросила она. Я тут же дала согласие, хотя не была уверена, что Надя действительно пришла от партизан». Однако в последствии, испугавшись, что Троян является агентом гестапо, Мазаник стала уклоняться от встреч с последней и вскоре прекратила с ней всякую связь.

В исследованиях, посвященных партизанской борьбе на оккупированных территориях СССР, зачастую случаются досадные ошибки, которые искажают истину. Так, авторы монографии «Ненависть, спрессованная в тол», утверждают, что «Е. Мазаник, работавшая горничной в квартире Кубе, привлекла к участию в операции М.Б. Осипову — связную трех отрядов: В. Ваупшасова, П. Лопатина и И. Золотаря». Однако документы говорят о том, что именно Осипова привлекла, а на наш взгляд, с учетом сложившийся обстановки, заставила Мазаник согласиться подложить мину в постель гауляйтера Белоруссии.

За две недели до взрыва, покончившего с гауляйтером, на Мазаник вышла Мария Осипова, фигурирующая в секретных учетах НКВД и ГРУ как «Цапля» и «Черная». Встреча была организована директором одного из кинотеатров г. Минска Николаем Васильевичем Похлебаевым.

Последний в первые дни войны был тяжело ранен. В бессознательном состоянии его подобрали немцы и поместили в Минске в больницу для военнопленных. После выздоровления при помощи одной медсестры Похлебаев скрылся. Позднее ему удалось устроиться на работу в кинотеатр, где вскоре он стал директором.

По предварительной договоренности, на встречу с Осиповой должны были прийти Елена Мазаник и ее сестра Валентина Шутская, работавшая в казино немецкого суда. Однако последние в назначенное время не явились. Осипова высказала Похлебаеву свое сомнение по поводу благонадежности «Гали» (партизанский псевдоним Мазаник), так как имелась информация о том, что «она с немцами гуляет».

Следующая встреча была организована подпольщиком Георгием Куликовым (Жоржем) и Николаем Похлебаевым. Осипова мучительно ожидала свидания с сестрами, так как срыв первой встречи в напряженной обстановке оккупированного города произвел на нее тягостное впечатление.

Вот как описывает встречу с Осиповой Елена Мазаник: «Твердой и надежной явилась связь с Марией Осиповой через Николая Похлебаева.

Когда сестра познакомила меня с Николаем, я почему-то сразу почувствовала большую симпатию к этому человеку. Он, Николай-то, и познакомил меня с Марией Осиповой. Он отрекомендовал ее как связную из отряда «Димы», причем сказал прямо: «Девушки (он имел в виду меня и сестру), я вам доверяю и открою вам секрет: я с Осиповой встречался несколько раз в отряде «Димы» и мы оба получили там задания. Конечно, они различны, но цель одна — борьба с врагом, надеюсь, что и вы будете нам помогать». Я ответила: «Спасибо за доверие, будем работать сообща». Как-то в солнечный день я с Валентиной спустились по Потемкинской лестнице к реке Свислочь. Здесь нас ждали Николай с Марией, они прогуливались под руку, будто влюбленная пара. Мы подошли к ним, поздоровались, как со старыми друзьями, хотя я видела Марию впервые.

Николай с Валентиной отошли, а мы с Марией стали говорить о деле. Мария на меня произвела хорошее впечатление, она была спокойной, серьезной женщиной. Когда я ей сказала, что начну подготовку при условии, если она с Валентиной сходит в отряд вместе, Мария охотно согласилась».

Несколько иную картину мы видим в рассказе Марии Осиповой. «Я с «Галей» отошла в одну сторону, а Валя с Николаем в другую. Я «Гале» сказала, что у меня с вами разговор будет короткий. Николай вас, очевидно, предупредил, с кем он вас знакомит, и что я от вас хочу. У меня была взята с собой отрава. Я думала передать ее Гале, но она мне сказа ла, что Николаю не доверяет, а меня вообще не знает, хочет видеть кого-либо из начальства отряда. После этого она рассказала, что к ней приходила какая-то Надя, предлагала деньги за убийство Кубе, от которых она отказалась, и что Надя вызывает у нее подозрение своим поведением, так как открыто носит по городу листовки и держит себя развязно. На это я «Гале» ответила, что у меня денег нет, за них я покупать вас не собираюсь, а надеюсь на вашу сознательность».

Как мы видим, два рассказа об одном и том же эпизоде значительно отличаются друг от друга. На наш взгляд, воспоминания Марии Осиповой более объективны и максимально приближены к той сложной оперативной обстановке в оккупированном Минске.

Объективны и опасения Мазаник, которая хотела точно знать, что с ней связались именно представители партизан. Работая продолжительное время в канцелярии гауляйтера, она наверняка была осведомлена о том, что гитлеровские спецслужбы имели разветвленную агентуру из числа местных жителей. И она, конечно, боялась, что к ней могут подослать агентов гестапо для проверки ее благонадежности.

На вопрос Осиповой, почему сестры не пришли на первую встречу, Мазаник заявила, что они были на базаре и там задержались. Данный ответ оставляем без комментариев.

Видя, что разговор может закончиться безрезультатно, Осипова сказала Мазаник: «Вы прекрасно понимаете, в какой обстановке находимся. Близится час, когда каждый из нас, оставшийся в тылу противника, должен будет отчитаться перед Родиной, что он сделал для ее освобождения от проклятого фашизма».

На наш взгляд, под этой обычной патриотической речью, скрыто проскользнула угроза физического устранения за отказ от сотрудничества с партизанами. А как последние поступают с изменниками, «Гале» тоже было известно. Так же не будем забывать, что произошел коренной перелом в Великой Отечественной войне. Победы Красной Армии под Сталинградом и Курском были известны и на оккупированной территории.

Мазаник настояла на встрече с руководством партизанского отряда. Осипова согласилась на это, предупредив, что придется идти пешком километров сорок. Однако, Мазаник, сославшись на занятость, сказала, что вместо нее пойдет ее сестра Валя.

На следующий день (это была суббота 10 сентября) в шесть часов утра Валентина встретилась с Марией Осиповой, и они ушли в партизанский отряд. Из отряда они возвратилась благополучно на следующий день.

13 сентября Мария Осипова встретилась с подпольщиком Владимиром Сибко и передала ему свежие советские газеты, которые принесла из отряда. Потом, по договоренности, пошла на встречу с сестрами. Последние в назначенное время не явились. Подождав некоторое время, чтобы не вызвать подозрения, Осипова ушла.

На следующий день, 14 сентября Николай Похлебаев в 18.00 организовал очередную встречу. На этой встрече было принято решение ликвидировать Кубе, заложив мину в его кабинет или спальню. От первоначального плана убить Кубе путем отравления решили отказаться, так как первыми в доме принимали пищу его дети.

Итак, договоренность с возможным исполнителем теракта была достигнута. Осталось принести из партизанского отряда мины и передать их Елене Мазаник.

Ликвидация Кубе явилась приказом Центра для всех партизанских формирований. Возникает вопрос, который не дает покоя историкам отечественных спецслужб, - кто приложил руку к убийству гауляйтера, военная разведка или органы государственной безопасности?

Последней инстанцией, где Осипова получила мины, явился действовавший в районе Минска спецотряд «Дима» Главного разведывательного управления, которым руководили Д.И. Кеймах, К. Корниенко и Н.П. Федоров. Руководство отряда знало, что Осипова связана с другими оперативными группами НКВД, охотившимися за Кубе. Однако, исходя из оперативной обстановки, Осиповой было приказано временно прекратить с ними любые контакты.

Мария Осипова ходила на связь под видом спекулянтки. Из города несла разную одежду, будто менять на хлеб, а на самом деле в ней были зашиты нужные сведения. Из деревни (то есть из отряда) возвращалась с продуктами якобы для продажи, а под продуктами часто проносила листовки и взрывчатку.

Получив в отряде «Димы» две небольшие на вид мины, Осипова положила их в корзинку, засыпала брусникой, сверху положила яйца и вареную курицу. На подходе к г. Минску она была остановлена полицейскими. Вот как она сама рассказывает про это. «Чего несешь? – спросили полицаи. Я сделала глуповатую физиономию. Хотя она у меня и так не особо умна, пожала плечами и говорю, что несу ягоды, яички и курицу.

Один из полицейских спросил, что под ягодами. Я улыбнулась глуповато и говорю: «Да что там может быть». Полицейский приказал высыпать ягоды из корзины. Я стала плакаться. Что детей у меня много, а ягоды перепачкаются в песке, у меня их никто не купит. Откупилась от полицейских курицей, яйцами и 25-ю марками. После этого еле дошла до места, так как была в состоянии стресса».

За этот короткий промежуток времени общения с полицаями, можно только догадываться, что пережила отважная подпольщица. При обнаружении мин, Осипова, несомненно, была бы доставлена в гестапо и наверняка расстреляна.

В пятницу 16 сентября Мария Осипова, по договоренности, направилась на встречу с Мазаник, предварительно завернув мину в газету и положив ее в сетку, сверху которой лежали порванные туфли. Мазаник на встречу не явилась. Состояние Осиповой в этот момент было на грани срыва. Оказывается, Мазаник не пришла на встречу ввиду отъезда Кубе в командировку.

Очередная встреча Осиповой и Мазаник произошла на квартире последней в воскресенье 19 сентября 1943 года. Мазаник сообщила, что жена гауляйтера во вторник поедет за покупками и возможно в этот день создастся благоприятная ситуация для закладки мины.

В понедельник 20 сентября вечером произошла контрольная встреча Осиповой и Мазаник, на которой последняя получила мину. Вот как описывает этот эпизод Елена Мазаник: «В моей комнате стенки были тонкие, нам приходилось разговаривать шепотом — с одной стороны жил полицай, да и другой сосед тоже был ненадежный. Мария ко мне пришла якобы для того, чтобы купить туфли. Она их начала примерять, ходить по комнате и торговаться. Я просила двести марок, она давала сто, потом сто пятьдесят. Торговались мы примерно минут сорок, за это время она вынула мину и проинструктировала меня, как ее завести. Но, видимо, она сама плохо знала, как это делается, в нее никак не входил замыкатель, и мы ножом пытались расширить паз. Валентина в это время пела песни и уговаривала меня продать туфли... Наконец все было готово. Я подложила мину под матрац, и мы сели на кровать — попробовали, не чувствуется ли мина. Оказалось, что не чувствуется, и мы пришли к выводу, что это надежный способ отправить на тот свет господина Кубе.
Затем мы с Марией быстро «сошлись в цене» за туфли. Мария громко отсчитала деньги, завернула туфли, и, выходя, сказала: «Все же переплатила я за туфли. Но, что делать, они мне очень понравились!» Это было в шесть часов вечера. После ухода Марии сосед полицай спросил меня, что эта за новая женщина была у меня. Я ответила, что она купила у меня туфли.

Мину я сначала положила в печку, там она пролежала до темноты. В час ночи я принесла ее в комнату. Завести ее нужно было в два часа ночи с тем, чтобы она взорвалась в два часа ночи на следующий день. В два часа ночи я завела мину и положила ее под подушку. Вдвоем с Валей мы легли на кровать — если взорвется, погибнем вместе. Ведь если бы она взорвалась без нас, все равно нам грозила гибель».

Поразительная женская беспечность. Ковырять мину ножом, расширяя паз мины для замыкателя... Положить взведенную мину под подушку и лечь на нее спать... О возможных последствиях этих действий можно только догадываться.

Во вторник 21 сентября в шесть часов утра, Елена Мазаник, положив, в сумку мину направилась в последний раз на работу в дом гауляйтера Кубе. С сестрой у нее была договоренность о том, что, если у последней на работе внезапно появится СД, это будет означать, что операция потерпела крах и ей надо немедленно уходить, чтобы не попасть в гестапо.

Как вспоминает Мазаник, у нее с сестрой имелся яд, который предполагалось принять в случае провала. Содержимое сумки было покрыто красивым носовым платком. Помимо этого, Мазаник несла также портфель с мочалкой и полотенцем, будто она собралась мыться в душе.

На входе в дом Кубе прислугу всегда обыскивали. В этот день, на счастье Елены Мазаник, дежурил солдат, с котором она была в хороших отношениях. Обыск прошел формально.

Придя к себе, Мазаник переоделась, а мину подвязала под платье ниже груди. Поверх платья надела фартук, но не завязала его сзади, чтобы он висел на ней свободно — так мина была совсем незаметна. Таким образом, отважная женщина ходила с миной до одиннадцати часов.

В 9 часов утра Кубе, жена и дети проснулись. Кубе, встретив Мазаник на лестнице, поинтересовался причиной ее бледности. Она ответила, что у нее болит зуб и, что всю ночь пришлось не спать. В этот момент она попросила у него разрешения пойти к зубному врачу и сегодня на работу больше не приходит. Кубе отреагировал положительно и распорядился, чтобы ее отвели к немецкому зубному врачу.

Кубе со своим адъютантом Виленштейном уехали на службу. Жена гауляйтера с младшим сыном Вилли уехала в магазин за продуктами. Два старших сына Кубе отправились в школу. В доме оставались горничные Яня и Стефа, повариха Домна и дежурный офицер СД, который с утра до поздней ночи дежурил у телефона. Его комната находилась как раз напротив спальни Кубе. Он редко покидал свой пост, особенно когда Кубе и его жена уходили из дому.

Вообще, все, что делалось в этот день в доме гауляйтера, мы можем узнать только со слов Мазаник. Других источников просто нет. «Я предложила ему (офицеру) спуститься вниз позавтракать. «А если позвонит телефон, я быстро вас позову», — сказала я. Он охотно согласился и, когда завтрак был готов, спустился в полуподвальное помещение... Я стала торопиться, каждую минуту могла возвратиться Янина. Обежав все комнаты и убедившись, что никого нет, я проскользнула в спальню Кубе. В руке у меня была мина, завернутая в детские штанишки — скажу, в случае чего, искала, мол, здесь нитки для штопки. Когда я проходила комнаты, все время окликала жену Кубе, так как боялась, что, может быть, кто-нибудь еще есть в доме. В спальне я быстро заложила мину между матрацем и пружинами, ближе к головной части кровати.

Заложив мину, я села на кровать — проверила, не чувствуется ли мина, нет, все было хорошо — на матраце лежала еще тонкая перина. И вот тут-то все чуть не сорвалось...

Только я успела встать с кровати, как в дверях спальни появился дежурный офицер. Он подозрительно посмотрел на меня и строго спросил, что я здесь делаю одна, почему нахожусь в комнате, уборка которой поручена другой (все комнаты второго этажа убирала другая прислуга, а я убирала весь третий этаж, кабинет Кубе, столовую, комнату Аниты и еще несколько комнат для гостей. Все эти комнаты были нежилые. В эту же минуту спустилась вниз Янина.

Янина была очень красивая девушка. Я знала, что она нравится этому офицеру и что сейчас только она сможет меня выручить. Я обратилась к ней со словами: «Яня дорогая, поцелуй, пожалуйста, господина офицера, он такой злой сегодня, обещай, что ты сегодня вечером с ним встретишься!» Янина кокетливо взглянула на офицера и, приблизившись, сочно поцеловала его в губы... Только после этого я объяснила офицеру, зачем я сюда пришла и что мне тут надо. «Я хотела заштопать эти штанишки, а нитки находятся тут», — сказала я. После поцелуя Янины офицер хотя и подобрел, но строго сказал мне, чтобы я раз и навсегда запомнила, что, когда в комнате никого нет, я не имею права входить в нее. Я сказала, что этого больше никогда не будет, я больше никогда сюда не зайду, и попросила его, чтобы он не говорил об этом Кубе и Аните, а то мне здорово влетит.

Офицер внимательно осмотрел спальню, заглянул в тумбочку, открыл гардероб, поднял на кровати подушку, одеяло и сказал: «Можешь идти, русская свинья, чтоб твоего духу здесь больше не было!» Я еще раз извинилась и вышла. В кабинете Кубе я взяла пачку лучших сигарет и, отдавая их офицеру, сказала, что это ему за его доброту ко мне, что эти сигареты подарил мне сам господин Кубе. Он взял их с большим удовольствием, а я сошла вниз, взяла пальто, портфель, сумку и сказала, что с разрешения Кубе ухожу к зубному врачу. Если зуб удалю, то на работу больше не приду. Мне разрешили уйти...».

Марию Осипову, Елену Мазаник и ее сестру Валентину Шутскую вывез за город Николай Фуре - шофер кинотеатра, возглавляемого Николаем Похлебаевым. Затем они самостоятельно добрались до партизан.

Кубе вернулся домой в первом часу ночи, сказал, что плохо себя чувствует и сразу лег в постель. В 0 час. 40 мин 22 сентября 1943 года в спальне генерального комиссара и гауляйтера Вильгельма Кубе взорвалась мина, в результате чего у него разорвало левую сторону груди и оторвало левую руку. Ранения были, безусловно, смертельные. Его труп в полуобгоревшем состоянии был вынесен из охваченной пожаром спальни, поднятой по тревоге дежурной командой».

Сразу же после покушения была создана «Большая особая Комиссия», которую возглавил штурмбанфюрер СС Бондорф.

Руководствуясь материалами расследований, проведенных подобными особыми комиссиями по поводу взрывов мин в важных различных немецких учреждениях, было установлено, что в данном случае найденные фрагменты взрывного устройства, являются остатками замедлителя магнитной мины неопределенного срока действия английского происхождения.

Дознание ограничилось в первую очередь на немедленной установке круга лиц, которые в течение последнего перед покушением что-либо делали в доме гауляйтера. На месте происшествия были задержаны работающие и занятые в домашнем хозяйстве четыре горничные. Их проверка вначале не показывала какой-либо связи их с покушением.

Уже утром 22.9.43 было установлено, что единственная, живущая из-за недостатка места вне дома, служанка Елена Мазаник (почему-то фигурирует в немецких источниках как Карина), проживающая в Минске по ул. Театральной № 48 кв. 10 дома отсутствовала. Квартира ее была вскрыта. Оказалось, что вещей там практически нет.

Немцы так же быстро установили, что ее сестра Валентина, ведущая совместно с ней домашнее хозяйство, также отсутствовала. Расследованием было установлено, что в казино немецкого суда в Минске Валентина Шутская, якобы из-за болей, вызванных спазмами сосудов, 21.9.43 в 10.30 оставила свое рабочее место. Чтобы ей не нужно было в дальнейшем возвращаться на работу, она перёд своим уходом попросила предоставить ей 21.9.43 выходной день.

«Комиссией» было установлено, что при приеме на работу, по просьбе Кубе, она почему-то не была проверена через гестапо. Также у следствия вызвал удивление тот факт, что Мазаник лечила зубы, по особому распоряжению гауляйтера несмотря на то, что она белоруска, у немецкого врача.

При дальнейшей проверке круга знакомых обеих сестер следствие натолкнулось на «любовника» Мазаник по имени «Степан», который был установлен в лице Стефана Теллнера, руководителя почтового отделения в генеральном комиссариате. У него была изъята годная к репродукции фотография Мазаник.

Расследуя это дело, гитлеровцы довольно быстро вышли на Николая Дрозда, оказывавшего определенные услуги подпольщикам и партизанам. Позже в деревянном сарае в штабеле дров были найдены два детонатора, которые по показаниям Дрозда были принесены некой «Марией», по прозвищу «Черная Мария», которая позже была установлена как Мария Осипова. Хозяин усадьбы Николай Дрозд, а также его жена Елена Дрозд и их дочь Регина Дрозд были арестованы незадолго до их подготовленного бегства.

Дрозд признался, что 18 сентября 1943 Мария Осипова и Мария Дуброва (Грибовская) ждали его на мосту в Минск, когда он возвращался из деревни Вячи со сбора ягод домой, и что он получил от них две мины. Эти мины он принес в свой дом, где они были спрятаны Осиповой в саду.

Находившаяся под арестом Дуброва вынуждена была подтвердить, что эти данные соответствуют действительности, и что она получила эти мины в лесу недалеко от деревни Вячи от неизвестного мужчины. Этот неизвестный мужчина относился, по словам Дубровой, к партизанам.

В ходе дознания было далее установлено, что Осипова с апреля с.г. жила у Дрозда и неоднократно предпринимала, так называемые «служебные поездки». Также она во время своего проживания у Дрозда развернула сильную антинемецкую пропаганду и в этом смысле авторитетно действовала отчасти с успехом на круг своих знакомых.

Следствием был установлен и связной Марии Осиповой Георгий Куликов. Его задача заключалась в том, чтобы разведывать для Осиповой настроения населения, немецких частей, месторасположения отдельных подразделений вермахта и другие важные данные. При этом ему содействовал Владимир Сибко. Свои задания он выполнял, пользуясь тем, что он музыкант и работал в немецком Доме, заставляя знакомых официанток показывать ему почту от немецких солдат, выписывал при этом отдельные номера полевых почт и др. важные подробности из писем, а также всеми путями пытаясь заполучить сведения о немецких войсках. Оба были арестованы.

Проводившийся розыск Мазаник и ее родственников, а также Марии Осиповой не завершился успехом. Следствию практически сразу стало известно, что вышеназванные после выполнения своего специального задания с помощью Осиповой были отправлены в Москву на самолете из ближайшей партизанской области. Это еще раз подтверждает то, что гитлеровские спецслужбы имели своих информаторов в партизанских отрядах.

«Комиссия» пришла к выводу, что Мария Осипова - лицо, действующее по заданию Москвы и именно НКВД. Непосредственная исполнительница - Елена Мазаник, также относится к НКВД.

Нацисты жестоко отомстили за смерть гауляйтера Кубе. Взятый в плен 7 мая 1945 г. бригаденфюрер СС Герф Эбергард, на момент убийства Кубе начальник полиции порядка в Белоруссии, показал: «Страшные злодеяния в г. Минске после убийства Кубе были совершены по приказу высшего начальника СС и полиции Готтберга... В последующие дни полицией совместно с СД были проведены облавы. Схваченные на улицах и в домах ни в чем не повинные люди, в том числе женщины и дети, были расстреляны...В этих облавах было расстреляно две тысячи человек и значительно большее число заключено в концлагерь».

Как уже отмечалось, за Кубе охотились и НКВД, и ГРУ, и ЦШПД. После получения данных о его ликвидации, было еще неясно, кто же конкретно осуществил акт возмездия. Некоторые поспешили доложить в Центр, что именно их агентура ликвидировала гауляйтера. В частности, начальник Особого отдела партизанских отрядов Витебской области, капитан госбезопасности Юрин, агенты которого также были задействованы для убийства Кубе, поспешил отрапортовать своему руководству в Москву об этом. Он доложил в Центр, что убийство гауляйтера осуществлено его людьми. После этого, он был вызван в Москву и арестован за очковтирательство. Ему дали 6 лет лагерей. И только благодаря заместителю Центрального штаба партизанского движения С.С. Бельченко, Юрин отсидел всего 1,5 года.

В заключение хочется сделать некоторые выводы:

1. К чести организаторов и исполнителей акции возмездия, мина, уничтожившая Кубе, была направленного действия, т.е. рассчитана на ликвидацию одного человека и была подложена именно на место отдыха гауляйтера. Ни рядом находившаяся беременная жена Кубе, ни дети, спавшие в соседней комнате, не пострадали.

2. Не оправдывая терроризм, все же хочется заметить, что представители русского индивидуального террора, всегда отличались такими чертами, как самопожертвование, высокое осознание того, во имя чего они совершают такие поступки. Узнав, что первыми принимают пищу дети гауляйтера, исполнители акции возмездия отказались от первоначального плана отравить Кубе. Приемлема ли здесь аналогия, но эсер Иван Каляев, находясь в прекрасной позиции, не бросил бомбу в великого князя Сергея в виду того, что в карете находились дети последнего.

3. Убийство Кубе воспринимается историками неоднозначно. В связи с уничтожением нацистами большого количества мирных жителей, не имеющих отношения к смерти гауляйтера, некоторые авторы придерживаются точки зрения отрицания террора в ходе боевых действий Однако большинство исследователей и очевидцев тех событий склоняются к тому, что Кубе был казнен (не убит, а именно казнен по приговору советского народа) правомерно. Свою точку зрения они аргументируют тем, что в рамках глобальной войны, когда шла речь о выживании целых народов, ликвидация Кубе явилась закономерным ответом на его злодеяния. Помимо этого, после совершенного правосудия в Берлине был объявлен траур, а на фронтах и в тылу наблюдалась полная деморализация личного состава противника.

Источник: А.Ю. Попов «Ликвидация генерального комиссара и гауляйтера Белоруссии Вильгельма Кубе», Военно-исторический архив № 8 (23) 2001 г.