Топ-100

Сибирские стрелки в Первой мировой войне

Опубликовал: zampolit, 19-08-2021, 13:31, Путешествие в историю, 919, 0

К 1914 году в Приамурском военном округе (Дальний Восток) дислоцировались 1, 4 и 5-й в Иркутском (Восточная Сибирь) – 2 и 3-й Сибирские армейские корпуса, в Омском (Западная Сибирь) – 11-я Сибирская стрелковая дивизия. В военное время в Иркутском округе дополнительно должен был развернуться 6-й Сибирский корпус из 12-й и 13-й Сибирских второочередных дивизий, в Омске – 14-я Сибирская дивизия. Полки этих трех дивизий формировались на базе скрытых кадров 7, 8 и 11-й Сибирских дивизий.

Каждый полк первой очереди выделял второочередному 19 офицеров, одного военного чиновника и 262 солдата. При мобилизации Россия в дополнение к 70 полевым пехотным дивизиям и 18 стрелковым бригадам развертывала еще 35 резервных дивизий (53–84-е пехотные и три Сибирские).

С 1910–1911 гг. в состав армейских корпусов входили все войска, расположенные в корпусных районах. Ранее инженерные войска, мортирная и тяжелая артиллерия в состав корпусов не входили, а лишь придавались им для совместных упражнений. Теперь же артиллерийские бригады были подчинены начальникам пехотных или стрелковых дивизий, а для комплектования личным составом каждый корпус получил ближайшие к гарнизонам районы.


Однако выполнить последнее правило в Иркутском военном округе было почти невозможно, так как при потребности в нижних чинах запаса мобилизации в 150 тыс. чел. в районе округа в 1913 г. имелось только 41 тыс. чел. Этого было недостаточно для укомплектования даже первоочередных частей, всего же не хватало до 23% личного состава. «Огромные расстояния и плохие пути сообщения (Иркутского) округа, замедляющие прибытие запасных на сборные пункты, препятствуют назначению определенных территориальных районов для войсковых единиц. Введено в принцип посылать первые укомплектования, ранее прибывшие на сборные пункты, в войска 2-го Сибирского армейского корпуса: ближайших уездов к Чите – в 4-ю Сибирскую дивизию, более западных – в 5-ю Сибирскую». Недостающие Иркутскому военному округу люди направлялись из Омского (70159 чел.) и Казанского (40669 чел.) округов.

Для ускорения прибытия в Польшу 1-го и 2-го Сибирских корпусов из Забайкалья и Приморья, предназначенные для их окончательной мобилизации запасные 10-ти уездов Вятской и Пермской губерний были поданы при перевозке соединений на запад. Заблаговременно в уезды были высланы офицеры обоих корпусов. Кроме того, до войны корпуса уже содержались в усиленном составе. В большинстве же полевых войск после мобилизации в ротах было 25–30% кадровых (действительной службы) солдат, остальные были призваны из запаса.


В целом в 1914 г. русская кадровая армия проявила себя с лучшей стороны. «Многие войсковые части дали блестящие образцы доблести, стойкости в бою и неутомимости. Но наряду с такими частями, обнаружились и другие, от которых можно было бы требовать проявления большей сопротивляемости и напряжения. Разница не только войск 1-й и 2-й очереди. В рамках одной категории боевой удельный вес различался. Причины пестроты различны: условия жизни, обучения и комплектования воинских частей новобранцами и запасными, индивидуальные качества начальства, традиции частей и округов, известная самостоятельность командующих войсками округов в руководстве обучением». Учитывая относительную (в сравнении с солдатами) однородность генеральского и офицерского состава императорской армии, отметим, что за военные неудачи не всегда ответственно только высшее командование. Это, однако, не значит, что «высочайшей доблести русских войск и их не имеющей равной тягучести» не приходилось много раз кровью искупать недостатки собственного руководства.

Во время Первой мировой войны из Сибири на фронт было отправлено 6 Сибирских армейских корпусов или 14 Сибирских стрелковых дивизий, 9 Забайкальских, 8 Сибирских, 2 Амурских, Уссурийский казачий полк, Приморский драгунский полк.

Штаб и управления 6-го Сибирского корпуса были сформированы по приказу Верховного Главнокомандующего № 36 от 2 сентября 1914 г. По окончании формирования в Иркутске штаб и управления корпуса выступили на театр военных действий в г. Седлец. На 11 октября в 6-й Сибирский корпус входили 13-я (развернута в Красноярске) и 14-я (в Омске) Сибирские дивизии, позднее 13-я будет заменена на 3-ю Сибирскую (до войны дислоцировалась во Владивостоке).


Еще один корпус (7-й Сибирский) и 9 дивизий с 15-й по 22-ю Сибирские, а также Сводная Сибирская были сформированы уже в действующей армии, на фронте. Корпус образован летом 1915 г., а дивизии – в конце 1916 г. – начале 1917 г. При этом по две дивизии сформированы при 3-м и 7-м Сибирских корпусах, по одной при остальных: 1, 2, 4, 5, 6-м.

При перевозке мобилизованных порой возникали проблемы. Подпоручик П. Шапошников, комендант станции Зима в июле 1914 г., вспоминал: «Из вагонов неслись песни, звуки гармони и крики подвыпивших “чалдонов”, будущих лихих Сибирских стрелков, крепких, как таежные кедры, тяжелых на подъем, но безудержных и упрямых, если уж поднялись, часто доходящих до штыка в атаках 1914–1915 гг. Расстояния длинные в Сибири. По 5–6 дней езды в душном вагоне нервировало людей, надоедало. Поэтому кое-где были опасные взрывы, почти бунты. Против кого? Да, против всех и никого! Чтобы поразмяться. Была и агитация против «начальства». Ведь Сибирь в то время была полна политических ссыльных.

Как-то получаю телеграмму от коменданта станции Красноярск об эшелоне из Омска: «Эшелон буйный, грабит казенки, на станции (название забыл!) им убит комендант станции штабс-капитан Иванов». При 20-минутной остановке в Зиме «пассажиров» сумели словесно образумить, а до 10 чел., успевших в селе Зима ограбить водочную «казенку», задержать.

Впоследствии, в 1916 г. «Инструкция начальника поезда по передвижению эшелона на Театр военных действий» была переработана – ему предоставлены права командира батальона, а солдат для предотвращения массовых побегов полагалось размещать в вагонах повзводно, а не так, как это было ранее, по уездам.


Сибирские стрелки стали последним крупным резервом первоочередных частей Российской империи, брошенным на чашу весов начального периода войны. Насколько стратегически грамотно был задействован этот резерв – это вопрос к русскому Верховному командованию, вопрос острый. Однако все сибирские части подтвердили блестящую репутацию, заслуженную в русско-японскую войну. Сначала они сражались на северо-западном направлении, затем на всем протяжении Восточного фронта от Балтики до Румынии, а часть забайкальских казаков – и в Азиатской Турции и Западной Персии.

Сибирские стрелки особенно отличились в боях за Варшаву, Лодзь в Августовских лесах. А.В. Туркул писал: «Сибиряки, чалдоны, крепкий народ. Я помню, как эти остроглазые и гордые бородачи ходили в атаку с иконами поверх шинелей, а иконы большие, почерневшие, дедовские. Из окопов другой норовит бабахать почаще, себя подбодряя, а куда бабахает и не следит. Сибирский же стрелок бьет редко, да метко… Губительную меткость их огня и боевую выдержку отмечают многие военные писатели».

Бои за Варшаву в конце сентября 1914 г. отражены и в художественной прозе: «Из-за Уральских гор, из лесных дебрей Забайкалья, с верховьев Амура, – еще дальше, из глубины Азии с рубежа Маньчжурских степей, от самых крайних пределов России, раскинувшейся на две страны света, – каждый день отходили красные поезда, бесконечно-длинные, медленные, как пульсация крови в жилах организма… Покинув свои поезда, сибирские стрелки выстраиваются для похода и столица, которую нужно спасти, принимает их в свое недра. Неведомый город, прекрасный, изнеженный, почти веселый, будто он не успел еще поверить в кровавый ужас, надвинувшийся на него так неожиданно. Стрелки идут мерным шагом вперед, к своей цели. Поступь их тверда, лица спокойны и непроницаемы. Бесконечным потоком серых шинелей, папах и штыков разрезают они живую стену толпы, запрудившей площади и улицы, и тихо колышатся впереди, точно хоругви перед крестным ходом их знамена, в дыму и крови освященные на Маньчжурских равнинах…


Новый взрыв громового «ура», и авиаторы видят сверху серую пелену сибирских папах, клином врезавшуюся в густые ряды германцев… Молча и сосредоточенно гонят они перед собой обезумевшего врага, упорство которого сломлено сразу и бесповоротно, занимая одну за другой его траншеи, усеивая свой путь грудами вражеских трупов, сами не зная, где кончится их преследование.

Битва выиграна, германцы отступили от Варшавы… И в широких волнах той же песни по-прежнему звучит сила, самая грозная из всех – сила побеждающей воли человека».

Исследователь А. Смирнов подчеркивает, что «Первая мировая война еще раз показала, что боевые качества войск зависят не только от уровня их выучки, но и от особенностей тех или иных групп населения, а также от армейских традиций части. Так, среди солдат русской пехоты явственно выделялись сибиряки.

В 1914 – начале 1915 г. солдаты-сибиряки еще были сконцентрированы в Сибирских стрелковых дивизиях, но в дальнейшем и в них, и в других соединениях служили уроженцы, как Сибири, так и остальной «Расеи». Например, в 17-м Сибирском полку среди 119 убитых с 3 по 24 ноября 1914 г. до половины – уроженцы Иркутской губернии, остальные – Енисейской губернии и Забайкальской области; в 18-м Сибирском полку среди 116 убитых с 27 сентября по 17 ноября 1914 г. половина уроженцы Енисейской губернии, остальные Черниговской, Полтавской, Люблинской и других. В потерях 47-го Сибирского полка в октябре 1914 г. – январе 1915 г. преобладали уроженцы Томской губернии.

В феврале 1915 г. среди убитых солдат 45-го Сибирского полка уроженцы уже практически всех губерний России, у 16-го Сибирского полка сибиряков не более 10%. В потерях 32-го Сибирского полка на озере Нарочь 8-16 марта 1916 г. половину составляли уроженцы Тобольской и Томской губерний, среди оставшихся – Вятской, Акмолинской и др. В 48-м Сибирском полку среди убитых 3–9 июля 1916 г. уроженцев Оренбургской губернии – 5 чел., Уфимской – 4, Казанской – 1, Пермской, Тобольской – 1. В 17-м Сибирском полку среди 3 убитых и 7 раненных в январе 1917 г. уже ни одного сибиряка…

Приведем несколько примеров доблести сибирских стрелков. В германской армии каждый батальон имел свое знамя. За Первую мировую войну русским трофеем стало единственное германское знамя – 1-го батальона 34-го фузилерного королевы Виктории Шведской полка. Этот батальон был пленен 3-м Сибирским стрелковым полком под началом генерал-майора В.А. Доброжанского 13 февраля 1915 г. под Праснышем. Знамя, сорванное с древка, было брошено в колодец, в котором оно и было найдено (полотнище, навершие и ленты). Фузилеры входили в 6-ю германскую резервную бригаду, совершенно разбитую сибиряками.


Еще три германских знамени захватывали русские войска, но сразу были отбиты немцами в рукопашном бою. Это знамена 128-го и 141-го германских полков, взятые в Гумбиненском сражении соответственно 107-м Троицким и 108-м Саратовским русскими полками. Временным русским трофеем было и знамя 2-го батальона 2-го резервного гвардейского пехотного полка. Под ударами сибиряков 9 октября 1914 г. у Бакаларжева 2-й батальон 18-го ландверного полка сжег свое знамя, а в феврале 1916 г. в Августовских лесах 1-й батальон 17-го германского пехотного полка потерял знамя. Его обнаружили много дней спустя под трупами убитых и вернули в полк.

12 февраля 1915 г. в районе того же Прасныша «отряд, собранный из команд конных разведчиков 2-й Сибирской дивизии, под командой капитана 5-го Сибирского полка Толстова у д. Эмова атаковал австрийскую пехоту с артиллерией. Взяты пленные и 4-х орудийная батарея». Капитан Толстов с разведчиками в конном строю не раз опрокидывал и вражескую кавалерию.


Западнее Варшавы у Воли Шидловской 1 июня 1915 г. 14-я Сибирская дивизия первой из русских соединений подверглась газобаллонной атаке немцев. Пострадало 5983 чел., из них 891 умер от отравления хлором. Несмотря на потери, были отбиты более 10 атак.

Под Праснышем 11–12 февраля 1915 г. 1-й Сибирский корпус, захватив 10 тыс. пленных, установил рекорд для операций Антанты. Он же в марте 1916 г. неудачно наступал у озера Нарочь, потеряв до половины состава убитыми и ранеными. В Брусиловском прорыве участвовал 5-й Сибирский корпус, переброшенный с Северного фронта. Последние примеры боевой славы сибирских стрелков: удар на Митаву в конце 1916 г. и летнее наступление 1917 г. всех фронтов, проваленное из-за революционного развала.

Однако разложение русской армии в 1917 г. быстро покончило с некогда крепкими боевыми традициями соединений. Последовало братание и фактическое перемирие с врагом. В пункты довоенного квартирования Сибирские корпуса уже не вернулись.

Вот примеры завершения их боевого пути: 2-й Сибирский корпус был расформирован в Ярославле в конце марта 1918 г. 3-й Сибирский корпус встретил немецкое наступление 18 февраля 1918 г. в составе 2-й армии Западного фронта, и ему в отличие от Гренадерского и 9-го армейского корпусов удалось избежать немецкого плена. Прибыв в Смоленск, штаб 3-го Сибирского корпуса расформировался, распустил личный состав, сдав вывезенные им дела отчетность.

4-й Сибирский корпус встретил демобилизацию в 6-й, самой южной, армии Румынского фронта. После упорных боев с отрядами Центральной Рады и румынскими войсками из всей 6-й армии только части 4-го Сибирского и 47-го армейского корпусов прорвались к Одессе и Тирасполю. Здесь они соединились с 1-й революционной армией и участвовали в боях против румын.


6-й Сибирский корпус был демобилизован в марте 1918 г. в Камышлове Пермской губернии. 7-й Сибирский корпус встретил перемирие в 7-й армии Юго-Западного фронта. 12 декабря 1917 г. комитет 47-го Сибирского полка, а 15 декабря и комитет 51-го Сибирского, отправили в Центральную Украинскую раду свои резолюции: «Рада на требование русских революционных войск о замене их украинцами на территории Украины, ввиду украинизации Юго-Западного и Румынского фронтов, ответила арестом военно-революционных комитетов, разоружением русских революционных частей, шедших против контрреволюционных попыток Каледина и Ко».

Полковой комитет 47-го Сибирского полка заявил, что «полк с позиций снимается и требует беспрепятственного пропуска через Украину со всем имуществом и оружием, что свое требование в случае препятствий полк поддержит всеми имеющимися у него средствами – включительно до оружия».

Дивизии 7-го Сибирского корпуса были расформированы в марте 1918 г. Демобилизация 7-й армии завершились в апреле в городах Центрально-Черноземного района.

Немцы надолго запомнили сибирских стрелков. Так, немецкий генерал Второй мировой войны Г. Блюментрит писал: «Сибиряк, которого частично или даже полностью можно считать азиатом, еще выносливее, еще сильнее и обладает значительно большей сопротивляемостью, чем его европейский соотечественник. Мы уже испытали это на себе во время первой мировой войны, когда нам пришлось столкнуться с Сибирским армейским корпусом».

В русском переводе, вероятно, допущена неточность, не корпус, а корпуса. Тот же Блюментрит вспоминал: «В 1914–1918 гг. как лейтенант, я первые два года сражался против русских после первого боя с французами и бельгийцами в Намюре в августе 1914 г. В наших самых первых атаках на Русском фронте мы быстро осознали, что встретили совершенно других солдат, чем французы и бельгийцы. Более суровых воинов с крепким боевым духом и решительностью. Мы терпели значительные неудачи. В те дни это была Русская Императорская армия. Суровые, но в общем добродушные, они имели привычку предавать огню в военных целях города и деревни в Восточной Пруссии, когда их силы отходили… когда я называю основную массу Русской армии добродушной, я говорю об их европейских войсках. Значительно тверже были Азиатские войска, Сибирские корпуса в их жестоком поведении».

Ему вторит Э. Людендорф, в 1914 г. – начальник штаба германского Восточного фронта: «Сибирские корпуса были особенно сильны и доставили нам много хлопот».


Весьма образны и русские свидетельства. Например, в автобиографичном художественном произведении маршал Р.Я. Малиновский приводит свои впечатления как рядового 1914 г. в боях под Сувалками: «Левее, у сибиряков, шли упорные штыковые схватки. Там германская пехота, окрыленная недавней победой над гренадерами, не сдавалась. Но, разобравшись, с кем имеет дело, потеряла устойчивость и отступила». Другой очевидец: «Когда российский какой полк стоит, германцы выставляют 2 часовых, а как только разведали, что подошел сибирский, то 20 часовых выставят».

Когда-то в русской армии при каждом полку формировался свой запасной батальон, для чего из войск выделялось небольшое число офицеров и солдат.

С 1911 г. число запасных батальонов было уменьшено, они стали считаться общеармейским достоянием. Укомплектования посылались из разных тыловых батальонов в различные фронтовые части. Генерал Н.Н. Головин указывал: «Раненые, как правило, не возвращались в свои части… Дух части понижала взаимная «чуждость» начальников и подчиненных.

В.А. Сухомлинов (военный министр 1909–1915 гг.) и его сотрудники понимали идеи укомплектования очень узко, если можно так выразиться, материалистично, только в смысле ускорения мобилизации.

Другими словами, недооценивалась духовная составляющая территориальной системы комплектования. Для пояснения обратимся к рассказу подполковника 6-го Сибирского полка Л.В. Сейфулина «Сибирские стрелки».

В нем телефонист ефрейтор Ширкин отлежал в лазарете в Петрограде 6 месяцев и так рассказывал о том, что произошло дальше: Как выписались мы из лазарету, так нас значит сбили в кучу человек с тыщу, а может и больше, и погнали нас в манеж на разбивку, куды кого значит… Ну и видим мы, что нас, сибиряков, гонют в россейские полки, в пехоту, кого куда… Мы, было, начальство, чтобы, значит, в свою часть. Невозможно говорят, некогда вас, по фронту катать, да ваши полки разыскивать, поэтому даже и неизвестно, где они, ваши полки-то… Замолчали мы, обидно это нам, но ничего не поделаешь, потому начальство. Друг от дружки не отбиваться, да нас, вот с нашей дивизии человек сорок было… Построили это нас, подравняли… Стоим это мы ждем… А начальство бегает, суетиться и все друг дружку ремешки поправляет.


Генерал объявил: «Гляди, гляди молодцами, ребята, вас провожать опять на позиции будет сам Государь Император». Ну, думаю себе я, теперь наше дело выгорит. Глядь, идет Царь по фронту. Мы это «ура» кричим, а за ним начальства этого страсть. Стал обходить фронт. Расспрашивает которых, как и что… Я стою, грудь вперед выпятил, аж дышать тяжело… Вот и ко мне подходит Царь.
– Здорово, кавалер!
– Здравия желаю, Ваше Императорское Величество.
– Совсем здоров? – спрашивает. – Хорошо ли лечили?
– Покорнейше благодарим Ваше Императорское
Величество, всем много довольны, только…
– Что? – Быстро это так спросил.
– Обида маленькая выходит…
– Какая обида? Кто тебя обидел?
– Позвольте доложить, Ваше Императорское Величество, так что, никак нет, никто не обидел, только обратно в свою часть не пущают… я, как есть, сибирский стрелок, потому в Сибирском стрелковом полку мы, так мне служить в Россейской пехоте никак невозможно…
У нас своя часть есть.
– Какая же эта часть? – спрашивает Царь, а сам смеется.
– 1-й Сибирский корпус, Ваше Императорское Величество… Нас тут с одной дивизии человек 40 есть.
– Хорошо, – говорит, – обижать вас не буду…
А где крест получил?
– Папьяницы, за Аршав городом, Ваше Императорское Величество.
– Спасибо за службу, – говорит.
– Рады стараться, Ваше Императорское Величество.
Обернулся это Царь к начальству, да и говорит:
– Отправить этих орлов по своим гнездам… Потом, как уехал Царь, подлетывает ко мне молодой генерал и спрашивает:
– Как это ты осмелился?
– Виноват, – говорю, – Ваше Превосходительство, но как мы есть сибирские стрелки, нам в Россейской пехоте никак невозможно. Потому с полку нас уволили в лазарет, а не то, чтобы в Россейскую пехоту.
– Да сам то ты кто? – спрашивает.
– Ефрейтор 9-й роты 8-го Сибирского стрелкового полка, Иван Ширкин, Ваше превосходительство, – говорю.
– Русский?
– Так точно, Ваше превосходительство, русский, только Сибирского стрелкового полка, – обратно докладаю ему, потому боюсь, что он меня на словах метко пымает и опять в Россейскую пехоту загонит.

«А ну тебя», – говорит, и даже рукой махнул. Ну, думаю себе, махай не махай, а быть мне дома в своей роте. Так и вышло: дали нам вагон, причепили к кульерскому поезду на Аршаву, пулей поперли, так что на 5 сутки я уже к ротному явился».


Таким образом, доля уроженцев Сибири в рядах сибирских армейских корпусов и Сибирских стрелковых дивизий была наибольшей осенью 1914 г., сразу после мобилизации. Какой-либо системы в последующих пополнениях не отмечается. Призывники из сибирских губерний пополняли обычные пехотные части, и, наоборот, уроженцы Европейской России становились бойцами сибирских стрелковых полков.

Не выявлено какого-либо соответствия ни между запасными бригадами и губерниями призыва личного состава, ни между запасными полками и частями действующей армии. Как следствие, если в конце 1914 г. сибирские части были отмечены как наиболее стойкие, то в конце 1916 г. именно в них происходят первые антивоенные выступления.

По опыту 1914–1915 гг. на Сибирские корпуса возлагают самые ответственные задачи, но, пополненные новым личным составом, они начинают разочаровывать командование. Так было 2 июля 1915 г. с 12 и 13-й Сибирскими дивизиями, образовавшими новый 7-й Сибирский корпус.

«Боевая слава, заработанная ими на полях Галиции и в Карпатских горах», позволила командующему 5-й русской армией генералу П.А. Плеве считать стрелков надежным прикрытием города Митава. «Но слава этих дивизий была заработана теми, кто остался на полях сражений, а здесь из испытанных бойцов было не более 7–8%». В дальнейшем снижение боеспособности продолжилось. Особенно напряженная ситуация была на Северном фронте. В середине декабря 1916 г. его командующий генерал Н.В. Рузский говорил: «Рига и Двинск – два распропагандированных гнезда». Командующий Юго-Западным фронтом А.А. Брусилов сообщал: «7-й Сибирский корпус прибыл из Рижского района совершенно распропагандированным, люди отказывались идти в атаку, были случаи возмущения».

При описании войн и сражений очень важны сведения о людских потерях. Относительно сибирских стрелков есть две группы данных.


Во-первых, это записи о потерях в журналах военных действий 3-го Сибирского корпуса. Журналы заполнялись с 27 августа 1914 г. по 31 августа 1917 г., причем регулярные записи о суточных потерях появились только после 14 апреля 1915 г. По этим неполным данным потери корпуса составили: 7043 нижних чина убито, 25191 нижний чин ранен и контужен, 10209 нижних чинов пропало без вести, 309 контужено, один перебежал к немцам, 2 обморожено, 7 отравлено газом, 42 дезертировали. Учитывая еще и записи выбывших без разделения на убитых, раненых и пропавших в 14765 чел., получим общие потери 3-го Сибирского армейского корпуса в 57559 чел. При этом необходимо пояснить, что по штатам 1914–1915 гг. русский корпус насчитывал 886 офицеров, 120 врачей, 121 классного чиновника, 40099 строевых и 6960 нестроевых нижних чинов. В 1916–1917 гг. численность выросла до 1248 офицеров, 147 врачей, 195 чиновников, 52015 строевых и 16062 нестроевых солдат.

Во-вторых, были проанализированы именные списки потерь нижних чинов 13, 14, 15-го, 16, 17, 18, 20, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52-го Сибирских стрелковых полков. Списков потерь 19, 25, 26-го Сибирских полков в Российском государственном военно-историческом архиве нет.

Итого, есть сведения разной степени полноты по 21 полку, из них наиболее полные по хронологии относятся к 4 полкам:
17-й Сибирский полк: 1439 убито, 6610 ранено, 349 контужено и 5172 пропали без вести, итого, 13570 нижних чинов.
50-й Сибирский полк: 935 убито, 7894 ранено, 358 контужено, 1380 пропали без вести и 5475 остались на поле сражения, итого, 16042 чел.
51-й Сибирский: 907 убито, 6999 ранено, 797 контужено, 581 пропали без вести, 5551 остались на поле сражения, итого, 14835 бойцов.
52-й Сибирский: 1272 убито, 6673 ранено, 276 контужено, 4920 пропали без вести, 2575 остались на поле сражения, итого, 15716 чел.

Таким образом, по документальным данным каждый из этих полков потерял от 14 тыс. до 16 тыс. чел., при штате 4245 нижних чинов. Из них до 1500 убито, а 7500 пропали без вести. Соотношение 1 к 5. Таким образом, общая убыль составила 4 полных состава, и к середине 1917 г. на фронтовых позициях стоял уже 5-й состав. Эти данные мало отличаются от утверждения А.А. Керсновского, что «шесть составов переменила вообще вся пехота. Но добрая треть наших дивизий 1-й и 2-й очереди, особенно дравшиеся на Юго-Западном фронте, переменили за войну состав 10 раз и более».


Очевидно, полковые списки потерь и служили основой для сообщения родным о судьбе солдат. С похоронными извещениями сельские старосты под расписку знакомили родителей погибших и возвращали их в волостное правление. Эти документы сохраняются в соответствующих фондах региональных архивов. Сопоставим полученные по Сибирским полкам результаты со сведениями в целом по России.

По подсчетам Б.Ц. Урланиса, в Первой мировой войне русская армия потеряла 1200 тыс. убитыми, 240 тыс. умершими от ран, 11 тыс. – от газов, 155 тыс. умершими от болезней, 10 тыс. умершими в плену и 15 тыс. – от несчастных случаев. Итого, 1811 тыс. чел. При этом Б.Ц. Урланис особо упоминает недоучет убитых в картотеке Главного управления Генерального штата, насчитывавшей 626440 убитых.

Другими словами, значительная часть пропавших без вести в действительности была убита, а не попала в плен. Учитывая то, что русская армия насчитывала примерно 500 действующих полков первой и второй очереди, то 1500 убитых на полк и дают схожую с картотекой (626 тыс.) цифру (750 тыс. чел.). Считать ее полной нельзя, потому что при соотношении убитых и пропавших без вести 1 к 5 оказавшихся в плену должно быть 3 млн 750 тыс. чел. По германским и австро-венгерским данным численность русских военнопленных составляла всего 2415 тыс. чел.

Следовательно, на одного убитого по именным спискам полков приходится еще один убитый, записанный как пропавший без вести. Поэтому нельзя согласиться с А.А. Керсновским, что только «примерно третья часть – сохранили свои имена», а остальные – неизвестные солдаты. Их имена и фамилии указаны среди пропавших без вести, места погребений же действительно никому неизвестны.


Известный военный теоретик генерал Н.Н. Головин в 1931 и 1939 гг. определил потери русской армии в Первой мировой войне в 1300 тыс. убитых и 350 тыс. умерших от ран. Это практически совпадает с оценками Урланиса и данными выборочных исследований сельского населения Украины и Дона, давшими соответственно 1,33 и 1,21% убитых и пропавших без вести в Первой мировой войне от опрошенного населения. Таким образом, безвозвратные потери русской армии в 1914–1918 гг. составили от 1650 до 1811 тыс. чел.

Источник: П.А. Новиков «Сибирские стрелки в Первой мировой войне».

К теме участия сибиряков в Первой мировой и гражданской войнах мы обращались в рассказах:
- о Тобольской губернии;
- о мобилизации 1914 года в Западной Сибири;
- о потерях сибиряков;
- об участии Забайкальского казачьего войска в Первой мировой войне;
- о казачьих войсках на Дальнем Востоке и их участии в гражданской войне;
- о конце Великого Сибирского похода белой армии;
- о шелопугинском бое и ликвидации Белого Забайкалья;
- об установлении Белой власти в Забайкалье;
- о Февральской революции 1917 года в Тюмени;
- о Революции 1905-1907 гг. в Тюмени;
- об Октябрьской революции 1917 года в Тюмени;
- о падении Советской власти в Тюмени в июле 1918 года.
А также в других материалах, которые Вы найдете на нашем сайте.





скачать dle 12.1



  • Не нравится
  • 0
  • Нравится

Похожие публикации
У данной публикации еще нет комментариев. Хотите начать обсуждение?

Имя:*
E-Mail:
Введите код: *
Кликните на изображение чтобы обновить код, если он неразборчив


Архив сайта
Март 2024 (40)
Февраль 2024 (36)
Январь 2024 (38)
Декабрь 2023 (29)
Ноябрь 2023 (20)
Октябрь 2023 (33)
Календарь
«    Март 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Реклама
Карта Яндекс
Счетчики
Яндекс.Метрика Top.Mail.Ru
При использовании материалов ссылка на источник обязательна. Спасибо за понимание.