Начало созданию инфраструктуры общежитий Тюменского пединститута было положено в 1930-е годы. Большая часть зданий, в которых размещались общежития в это время, были выделены Тюменским горсоветом и имели временный характер, их адреса часто менялись.

С середины 1930-х гг. у пединститута появилась возможность формировать собственную инфраструктуру зданий, предназначенных для проживания студентов и преподавателей: были приобретены здания по ул. Хохрякова,12 и по ул. Димитрова, 8, начато строительство новых двухэтажных зданий по улицам Казанской и Луначарского.

В военные годы большая часть зданий общежитий Тюменского педагогического института была передана в военное ведомство для нужд города. Для расселения студентов в этот период времени использовали частные квартиры, выделенные горжилуправлением Тюмени, а также часть помещений в учебных корпусах вуза тех лет.

В послевоенный период времени пединститут продолжал испытывать трудности с общежитиями. Для расселения иногородних студентов и приезжих преподавателей продолжали использоваться учебные корпуса. Из воспоминаний Л.П. Рощевской, дочери завкафедрой истории П.И. Рощевского: «Гражданского жилья в Тюмени было недостаточно из-за перегруженности города эвакуированными. Отцу – Павлу Ивановичу Рощевскому, как преподавателю пединститута выделили осенью 1946 г. комнату в учебном корпусе пединститута, в двухэтажном здании бывшего уездного училища, построенного в середине XIX в. (ныне Семакова,10).

Двухэтажный кирпичный особняк был отделан рустовкой, высокие окна давали много света. Парадное крыльцо (ныне заделанное), выходило на улицу Семакова, а два черных – во двор. На второй этаж вела миниатюрная деревянная лестница с обитыми кованым железом ступенями. На втором этаже одна комната была занята нашей семьей, напротив находилась библиотека заочного отделения, а в подвале в конце коридора в семи комнатах – основное книгохранилище и жила семья преподавателя физики Бычкова».

На небольшой площади в 735 кв. м имеющейся в распоряжении пединститута, проживали 232 студента, это чуть больше 3 кв. м на каждого студента. Материальное положение вуза было тяжелым. В первый послевоенный год окна учебного здания более чем наполовину были «застеклены» фанерой. Зимой, как правило, занимались в верхней одежде, так как в аудиториях было холодно. Иногда студентам было нечего одеть. О плачевном состоянии общежитий этого времени можно узнать из заметки: «За дверями студенческого общежития», напечатанной в газете «Тюменская правда» за 10 октября 1945 года. Автор статьи вскрывает актуальные проблемы бытовой жизни студентов: нехватку оборудования, отсутствие условий для приготовления пищи, сложности в обустройстве демобилизованных воинов – студентов вуза и многое др.

В 1946 г. из фондов области пединституту была выделена автомашина, некоторые материалы для ремонта, стекло, мануфактура для общежитий и физкультурный трикотаж. По различным предприятиям области был размещен заказ на мебель, которой хронически не хватало, получено две квартиры для преподавателей, а весной 1947 г. институту было возвращено одно из принадлежащих ему общежитий по ул. Казанской, 14. Но это лишь на 30% обеспечивало потребности вуза.

В 1946 г. на страну обрушилась невиданная по своим размерам засуха. Создавалось напряженное положение с продовольствием. Планируемая отмена карточной системы на 1946 г. была перенесена на 1947 год. Но даже в этих трудных условиях делалось все возможное для улучшения бытовых условий студентов ТГПИ. В течение первой половины 1947 г. студенты, жившие в общежитии, имели дополнительное питание, некоторое время там работала кухня и прачечная. И, тем не менее, голод давал о себе знать.

Вот как вспоминает о жизни в общежитии (расположенном, по-видимому, по ул. Семакова, 10) Анна Львовна Барак, выпускница историко-филологического факультета ТГПИ 1952 г.: «Под общежитие отвели большую аудиторию. В середине – длинный прямоугольный стол со стульями. Между кроватями тумбочки, под кроватями – чемоданы с небогатыми студенческими пожитками. У тех, кто жил недалеко и на выходные уезжал домой, там же мешки с картошкой с семейных огородов.
Когда я на них смотрела, у меня начинало сосать под ложечкой: карточная система не была еще отменена, на рынке все стоило дорого. Под одной крышей учебные заведения, общежитие, библиотека и читальный зал. Удобно. Кухня во дворе. Везде тепло и светло. Достопримечательность института – крысы, несчетное количество. Они совсем нас не боялись, во время лекций и семинаров бесшумно съезжали с верхнего этажа по отопительным трубам; вечерами, когда мы сидели возле стола или на кроватях и тихо разговаривали, читали, занимались, они резвились, как дети, играли в ловилки и догонялки. Как-то сильно простудившись, я лежала одна с высокой температурой. Напротив – «жизненное пространство» Клавы Сунгуровой с нашего факультета. Из дремоты меня вывел шум, будто орехи перекатывались. Две зверюшки вцепились зубами в Клавин мешок с картошкой и безуспешно тянули его каждая в свою сторону. Вновь пробудившись, я увидела, что на моём колене, слегка вдавившись в одеяло, сидела хвостатая тварь и пытливо рассматривала меня хитрыми глазами – яркие картинки быта первых послевоенных лет. После окончания учебного года, когда все разъехались на каникулы, крыс вывели…».

А вот как вспоминает об этих годах Иван Иванович Саморуков, выпускник факультета русского языка и литературы 1950 г., позднее доцент ТюмГУ, ветеран войны и труда: «Жили небогато, впроголодь; на студенческую комнату, в которой размещалась 15 парней, был один приличный костюм для «выхода в свет». Одни валенки, на лекции многие ходили в домашних тапочках. Здания института отапливались дровами. На их разгрузку из вагонов «бросали» нередко ночью нас, студентов, а днем оставалось обязательным посещение занятий. Жили бедно, но безысходного пессимизма не было и в помине: страна только, что одержала историческую победу над сильным врагом, и гражданское чувство гордости за наш народ помогало смотреть на житейские неурядицы как на временную суету сует».

Несмотря на все тяготы послевоенных лет, студенты жили с оптимизмом и верой в лучшее будущее и сами старались, как могли улучшить свой студенческий быт. Примером тому служат воспоминания о жизни в общежитии Надежды Ивановны Никитиной (в девичестве Саратовкиной), выпускницы исторического факультета 1950 г.: «Для проживания я получила место – койку в общежитии на улице Казанской, 14 в комнате 21. Я была счастлива. Все мои мечты сбылись. Вся жизнь радовала, удовлетворяла. В комнате № 21 нас было 5 девочек. Все оказались умные, доброжелательные, гуманные. Быт был очень примитивный, но мы были всем довольны. Жили “коммуной”. От стипендии создавали общую «кассу» (по 50 рублей), закупали продукты (вермишель, маргарин, сахар, печенье).

Иногда картофель, лук, морковь кто-нибудь привозил из дому. Дежурный по комнате варил суп (вечером). Ужин – горячий, обед – холодный, завтрак – теплый. Были сыты и довольны. Порядок быта – полное самообслуживание. Студенты пилили и кололи на дрова, заготовленные в лесу березы. Каждая комната топила свою печь. Сырые поленья горели плохо. Но было в комнате тепло от настроения, удовольствия. Дежурная комната общежития держала порядок в общественной кухне, где была большая плита чугунная, на которой студенты готовили пищу».

С 1949 г. основными общежитиями для проживания студентов пединститута стали здания по ул. Хохрякова, 12 – общежитие № 1, которое вернули вузу в этом году и по ул. Казанская, 14 – общежитие № 2. В 1950- е гг. в общежитии по ул. Хохрякова, 12 проживал выпускник физико- математического факультета Тюменского пединститута 1954 г., а в дальнейшем и преподаватель вуза, Илья Иванович Курзаев.

Вот что он вспоминает: «Здание было деревянным в два этажа и располагалось на углу улиц Хохрякова и Кирова, сразу за роддомом. Возле здания был двор. Помню, на входе были большие ворота, потому что иногда приезжала большая машина для вывоза мусора. Все удобства были на улице. Помимо студентов там жили и сотрудники вуза. О численности проживающих, сказать затрудняюсь. Отопление было печным. Топили мы сами, дрова, правда, нам привозили. Сами готовили пищу на ужин. Жили довольно скученно. Каждая комната была порядочно забита. Одновременно заниматься могли только два человека. Жило нас в комнате, а это примерно квадратов 20-25, шесть человек. Очень тесно, но весело, хорошо. Общежитие предоставлялось бесплатно, и проблем с получением места в общежитии, как мне помнится, не было. Все четыре года я прожил в одной комнате и почти с неизменным составом. В общежитии мы находились небольшой промежуток времени, основное время проводили в учебном корпусе и библиотеке. В общежитии, по всей видимости, имелся обслуживающий персонал, так как я не помню, чтобы мы дежурили или мыли пол. Готовили прямо в комнате на чугунной плите, она же, служила для нас обогревом. С левой стороны в комнате был закуточек – там плита, на другой стороне – умывальник с ведром. Обстановка была очень спартанская. Все остальное место занимали кровати и один стол. Для тумбочек просто не было места. Но такая обстановка нисколько не влияла на наше умонастроение».

А вот, что ему запомнилось об общежитии, расположенном на ул. Казанской,14: «общежитие на ул. Казанской было женским. Это общежитие находилось сразу за школой, расположенной на ул. Казанской (угловое здание). Оно было деревянным, двухэтажным. Впервые я попал туда в качестве члена комиссии, оценивавшей комнаты для участия в конкурсе на лучшую комнату общежития. Обучаясь на втором курсе, я был избран руководителем профсоюзного студенческого комитета и в этом качестве оказался среди членов этой комиссии. Вот тогда-то я побывал впервые у девушек. У девчат было прекрасно. Там такой скученности не было. Я до сих пор помню эти красиво заправленные кровати всем чистым. Меня восхищал этот порядок, аккуратность. Одна комната запомнилась особенно. В ней было квадратов 30 и проживало там человек 6–8».

В дальнейшем на территории общежития проживало много сотрудников и преподавателей вуза. Кроме того, «во дворе этого общежития», – по воспоминаниям И. И. Курзаева, – были построены четыре сборно-щитовых домика. Каждый домик на четыре квартиры. С одной стороны, два крыльца и с другой два крыльца. В них располагались исключительно квартиры для преподавателей (там, где сейчас бассейн ТюмГАСУ). В одном из этих домиков жил и я. Правда, жил не долго, около года. Квартиры были небольшие. Через крыльцо сразу проходишь в сени, а потом попадаешь в кухоньку. Там стояла плита для готовки и обогрева.
Между плитой и стенкой можно было поставить небольшую кровать. Там ночевала мама моей жены, которая приехала к нам почти сразу, как мы заселились. Налево от кровати стоял умывальник – рукомойник. И дверь в комнату. Комната небольшая - квадратов 10, а то и меньше. Там у нас стояла кровать с панцирной сеткой, маленький диванчик, где спал наш сын и стол».

В феврале 1954 г. по распоряжению Министерства просвещения РСФСР от областного отдела народного образование под студенческое общежитие было передано здание по ул. Дзержинского, 16, однако пединституту оно прослужило недолго, так как уже с 1958 г. среди студенческих общежитий вуза упоминаются только два здания по ул. Казанская, 14 и Семакова, 18, переданное Тюменскому пединституту в 1954 г. и больше известное среди тюменцев как «здание НКВД».

О том, как жили в общежитии на Семакова,18 вспоминает председатель совета общежития, выпускница физико-математического факультета 1962 г. Галина Архиповна Кривошей (в девичестве Слинкина): «Жили в общежитии на ул. Семакова человек 7–8 в комнате, питались чаще всего «коммуной», так более экономно. Сварим на первое суп, а потом кисель (пачка киселя стоила 32 коп.) получалась целая кастрюля. Плиту топили дровами, чаще всего сырыми, над плитой же и волосы сушили после мытья. Ходили с парнями коллективно на овощные базы перебирать и грузить овощи. Когда зарабатывали за смену 10 руб., то считали себя богатыми счастливыми, нам еще в придачу давали арбузов, овощей. В прачечной всегда было тесновато, поэтому при стирке существовал лозунг: «воду видела, мыло видела –готово»… Жили в общежитии весело».

Теплые воспоминания о жизни в этом общежитии в начале 1960-х гг. сохранил и выпускник физико-математического факультета 1964 г. Валерий Михайлович Дерябин: «Общежитие на улице Семакова было не только местом, где проходило основное после занятий время, но и настоящей колыбелью нашей дружбы. …Жили весело и дружно, несмотря на скромную стипендию, могли организовать дни рождения, другие праздники. Были бедными материально, богаты духовно! Уже чувствовались дуновения оттепели начала шестидесятых. На вечерах читали стихи Вознесенского, Евтушенко, Рождественского, Ахмадулиной, из окон доносились песни Булата Окуджавы, исполняемые под гитару или из редких тогда еще магнитофонов. Жизнь и молодость брали свое. Здесь зарождалась любовь, создавались пары, которые со временем становились семьей. Такие семьи, созданные в общежитских стенах, как правило, были самые счастливые, многие из них здравствуют поныне».

И, тем не менее, всех желающих эти здания вместить не могли. Отчасти проблема жилья для иногородних студентов решалась за счет найма жилья у населения. В городских газетах печатались объявления, предлагающие жителям Тюмени сдать свое жилье в аренду: «Требуются Тюменскому педагогическому институту квартиры для студентов. Обращаться по адресу: г. Тюмень, ул. Семакова, 10, хозчасть». Затраты на содержание съемных квартир брала на себя администрация института, позднее студентам стали выплачивать «квартирные». Однако это не всегда было удачным выходом из положения. К ноябрю 1955 г. более 300 студентов пединститута проживало на частных квартирах, при этом часть из них жаловалась на неудовлетворительные жилищные условия, в которых они проживают.

Однако, бытовые условия общежитий вуза этих лет тоже оставляли желать лучшего. В 1956 г. в общежитие для студентов и преподавателей по ул. Казанской поселили будущего декана историко-филологического факультета ТюмГУ Владимира Алексеевича Данилова. Вот каким он увидел это место: «Это, как выяснилось, было двухэтажное деревянное здание с печным отоплением (топка была в коридоре), с удобствами на дворе. На первом этаже здания жили студенты, на втором – преподаватели». В общежитии на Семакова паровое отопление было, но большую часть времени студентам приходилось отапливать комнаты по старинке, «пилить, колоть и глотать слезы из-за сырых дров». Стиральная машина, которую обязана предоставлять прачка, стоит в прачечной под замком, разрешают ей пользоваться очень редко: «Зачем им машина? Еще поломают… Зачем им доски стиральные, пусть руками поработают». И еще ряд проблем и неудобств: «посторонних, будь то родственники, друзья или родители вахтер на территорию общежития не пропускает», «на кухонную плиту капает вода из умывальника, день рождения не разрешают праздновать никому, утюгов нет...».

Для улучшения положения в общежитиях руководство института принимало различные меры. Работали «сан-тройки», в обязанности которых входил контроль за санитарно-гигиеническим состоянием жилых комнат и других помещений общежития. Из числа студентов, проживающих в общежитии, создавались добровольные пожарные дружины, которые разрабатывали инструкцию по противопожарным мероприятиям. Регулярно проводились конкурсы на лучшую комнату.

В 1958 г. городским бюро ВЛКСМ было организованно соревнование на лучшее общежитие между училищами и единственным тогда высшим учебным заведением города – педагогическим институтом. Оценка общежитий проходила по ряду показателей, среди которых были: сохранность общественной мебели, культура поведения и санитарно-гигиеническое состояние. От проживающих в общежитиях требовалось: следить за внешним видом общежития, за исправностью и чистотой заборов, тротуаров, фасадов здания; содержать в полной исправности мебель; в каждом общежитии иметь выработанный советом общежития режим дня и строго соблюдать его; установить дежурство по коридору, комнатам, прачечной, кухне и др. помещениям, содержать в образцовом порядке все помещения общежития; в каждом общежитии иметь «дневник чистоты»; иметь в каждом общежитии банки с кипяченой водой; строго следить за чистотой постельного и нательного белья». По итогам конкурса общежитие пединститута по ул. Семакова, 18 заняло почетное второе место.

Одной из серьезных проблем студенческих общежитий этих лет были плохо оборудованные места для приготовления пищи. Вследствие чего многие студенты питались в столовых и буфетах. По этому поводу в 1957 г. было принято постановление Совмина СССР, согласно которому, в частности, Министерство торговли РСФСР обязывалось улучшить снабжение столовых и буфетов продовольственными товарами, принять меры к удешевлению стоимости питания, организовать в столовых при учебных заведениях и общежитиях до начала занятий студентов обязательную продажу горячих завтраков. Особое внимание требовалось обратить на организацию обслуживания студентов питанием в периоды экзаменационных сессий.

В меню столовых обычно присутствовали несколько первых и вторых блюд, напитки и горячая выпечка. В газете «Тюменский комсомолец» за 18 ноября 1954 г. приведено меню столовой пединститута (без указания цен): «Суп – лапша, суп картофельный, пельмени, котлеты (с гарниром), компот, чай, булка городская, хлеб».

Но, судя по отзывам в газетах и результатам журналистских рейдов, далеко не все существующее на бумаге присутствовало в реальности. В столовой ТГПИ, сообщает «Тюменский комсомолец», очень небольшой выбор горячих блюд, не из чего выбрать, цены не соответствуют размерам студенческих стипендий.

Встречались и случаи некачественного обслуживания. В июле 1960 г. «Тюменский комсомолец» опубликовал письмо студента педагогического института, озаглавленное «Нас курями и утками не кормят повара». Автор письма сетует на огромные очереди в столовой, на то, что работники буфета и столовой постоянно отсутствуют на рабочем месте, что готовые блюда не всегда свежие: «Во время сессии каждая минута на учете. Но когда приходишь в столовую, о минутах приходится забывать. Чтобы получить заказ в очереди стоишь по целому часу…и свежих продуктов, видимо, не успели запасти, потому что всю зиму кормят нас концентратами».

В июне 1959 г. вышло постановление Совмина СССР, в котором говорилось о необходимости привлечения учащихся и студентов высших учебных заведений к физическому труду и работам по организации быта в учебных заведениях. Согласно данному постановлению, введение самообслуживания служило важным средством трудового воспитания и привлечения молодежи к общественно-полезному труду. В обязанности учащихся и студентов входила уборка учебных помещений и комнат общежитий, благоустройство приусадебных участков, работа в подсобных хозяйствах и т.д. В сентябре 1959 г. с началом нового учебного года комитетом комсомола пединститута было принято решение о переводе общежитий и корпусов института на самообслуживание.

К началу 1960-х гг. большую часть жилого фонда пединститута составляли здания, построенные еще до 1917 года. Те немногие общежития, которые были построены пединститутом, были деревянными, с печным отоплением и удобствами на улице. Возвращенные вузу довоенные здания общежитий пединститута, расположенные по адресам: ул. Казанская, 14 и ул. Хохрякова, 12, бывшие частные дома по улицам Дмитрова, 8, Игарская, 5 и Урицкого, 12, а также здания, переданные ВУЗу в 1954 г. по ул. Дзержинского, 16 и ул. Семакова, 18 требовали ремонтных работ. Условия, в которых проживали студенты на съемных квартирах, также оставляли желать лучшего. Несмотря на сложные бытовые условия в общежитиях института студенты жили верой в лучшее будущее, а трудности преодолевали совместными усилиями, используя принцип «коммуны».

Ненамного лучше обстояло дело и с жильем для сотрудников и преподавателей вуза. Еще до войны для расселения преподавателей и их семей было предоставлено здание по ул. Красина, 10. В 1946 г. для сотрудников пединститута было выделено 2 квартиры. Еще 4 квартиры от Тюменского горисполкома пединституту было предоставлено в 1953 году. Часть преподавательских семей проживала в бывших частных домах, предоставленных пединституту городскими властями, и используемых им под общежития. Нередко студенты и преподаватели проживали под одной крышей. После войны администрация вуза старалась не допускать такого соседства, однако полностью исключить таких ситуаций было невозможно.

Преподаватели жили на территории учебного корпуса на Семакова, 10, во флигеле, который стоял во дворе этого здания, в общежитиях на ул. Казанской 14, на ул. Хохрякова, 12, а также в бывших частных домах по ул. Урицкого, 12, Урицкого, 18, Дмитрова, 8, ул. Дмитрова, 6, ул. Дзержинского, 26.

В начале 1950-х гг. рядом с общежитием по ул. Казанская, 14 были построены четыре сборно-щитовых домика для преподавательского состава пединститута. Ситуация со студенческими общежитиями начала меняться только во второй половине 1960-х гг., в связи со строительством нового общежития вуза, рассчитанного на 848 мест. Решение об этом было принято по ходатайству Тюменского обкома КПСС и облисполкома Советом Министров РСФСР в 1958 году.

Источник: А.Н. Животова «История общежитий Тюменского педагогического института: 1945-1964 годы». Тюменский исторический сборник. Вып. XVII. Тюмень: Издательство Тюменского государственного университета, 2015. 384 с.