С открытием западной китайской границы ближайшее русское население Забайкалья стало посещать Монголию, вначале как сопровождающие торговые караваны, впоследствии же самостоятельными торговцами. Первое время вся торговля с монголами велась почти исключительно меновая, и поездки русских в Монголию ограничивались только пограничной полосой.

С конца 1700-х годов русские купцы и промышленники стали посещать и Ургу, а в начале 1800-х годов некоторые из них стали селиться там уже оседло, обзаводясь арендами земли и строя для жилья дома. К этому же приблизительно времени относится открытие в Урге и Калгане русских комиссионных переотправочных чайных контор.

Получение разрешения на аренду, постройку и оптовую торговлю русских в Урге очень долго оспаривалось ургинскими властями, отчасти потому, что, по Уложению, аренда монголам почти неизвестна, а также ставилось препятствием и то, что Урга не торговый город, а монастырь. По тому же Уложению не разрешалось монголам отдавать в пользование свои земли для хлебопашества, и исключение было сделано лишь для китайцев, поселившихся в некоторых местностях Тушетуханского Аймака (по р. Иро и Орхону). Часть означенных местностей позже перешла во временное владение и к одному из русских (кяхтинцев). Согласно Уложения, вся земля в Монголии должна была сохраняться исключительно для скотоводства. Отдача частным лицам (не монголам) наказывалась очень строго китайским правительством. Как позднейшее исключение составляет отдача некоторых местностей описываемого района Монголии одной акционерной компании под разработку золотых россыпей. (Из официальных данных).

Первыми же русскими пионерами в сопредельной Монголии были мелкие промышленники и охотники, жившие на границе, из которых впоследствии некоторые были первыми переводчиками при русских караванах и вообще помощниками в сношениях с монголами.

Наблюдая совместную жизнь русского населения на границе и в пределах Монголии, мы не можем не заметить и некоторых особенностей,—совершенно противоположных, во взаимных отношениях русских и монгол. Так, например: живущие на границе и в пределах Забайкалья взаимно дружат и симпатизируют друг другу, в самой же Монголии и, в частности, в Урге те же русские относятся к монголам не только недружелюбно, но нередко грубо и резко, что, конечно, вызывает и со стороны монгол взаимно такие же отношения.

В особенности большинство неудовольствий высказывается монголами на ургинских торговцев и переотправителей; подтверждается это и самими русскими, случайными наблюдателями, которые весьма неодобрительно отзываются об эксплуатации монгол в Урге, а также и о взглядах русских на местное население, выражающихся в обращении с ними.

Проживающие в Монголии русские могли бы быть подразделены на две категории: поселившихся оседло-торгующих, которых большинство, и мелких промышленников.

Первые в ближайшем районе Монголии селятся исключительно в Урге (по-монгольски Да-хуре, отстоящем от Кяхты в 300 верст.), вторые же -наезжают в Монголию не часто, временами, и ведут в общем незначительные дела.

С открытием караванной торговли, Урга для русских долгое время представляла исключительно лишь перевалочный пункт для следовавшего в Россию чая и китайских товаров (где для этого имелось несколько русских фирм).

Принимая в расчет громадное количество проходившего через Ургу разного чая (до 300 тысяч ящиков) и других китайских товаров, в связи со значительными переотправочными расходами, производимыми за счет владельцев товара, конечно, неудивительно, что существовавшие там русские фирмы страшно наживались. За малыми исключениями, все дело по переотправке русских товаров находилось в то время в руках двух - трех значительных фирм. Попытки основать, ради конкуренции, несколько новых фирм почти всегда кончались неудачей, которой способствовали, конечно, те же старые фирмы.

Несмотря на свою малочисленность, русская колония в Урге почти все время жила очень недружно между собой, что отражалось, конечно, как на самом деле, равно и на отношениях с монголами.

Жажда наживы поглощала все другие интересы общественной жизни колонии. Каждая фирма жила почти исключительно своими личными интересами, почему на почве общественности и не замечалось почти никакого движения. Работа чередовалась только картами и вином. Несмотря на десятки лет существования Ургинской колонии жизнь ее и теперь мало чем отличается от той, которая была при возникновении фирм.

Своеобразный взгляд колонистов на жизнь остался таким же, как и прежде. Как исключение одно лишь консульство, в лице его представителей, проявляло как прежде, так и в настоящее время свою энергию и старание в проведении более культурных основ жизни в колонии, но и тут косность взглядов колонистов не всегда была отзывчива, в особенности когда дело касалось кармана.
Несмотря на прежние большие доходы и частные пожертвования кяхтинского купечества, в Урге до настоящего времени не было порядочного постоянного православного храма, а существовала небольшая церковь в помещении консульства; не было до последнего времени и врача, не говоря уже о таких учреждениях, как библиотека, клуб и проч. Вся жизнь колонии носила какой-то отпечаток временности и не шла дальше того, что было устроено на первых порах, как самое лишь необходимое.

Хотя в последние года и заметны некоторые попытки проведения культурных начал жизни в колонии, но когда и как они осуществятся—трудно предугадать, так как главного—«общественности» населения —все же незаметно, а потому трудно предположить возможность дружной работы и солидарности взглядов торгующего там купечества.

Сократились также и дела, которые в былые времена давали значительные барыши и могли бы служить развитию более культурной жизни в колонии. Единственным светлым явлением прежней жизни колонии является открытая при консульстве школа переводчиков, хотя число учащихся в ней очень ограничено.

Не оказала своего влияния русская колония и на развитие торговли в Монголии. Гоняясь за барышами, игнорируя вкусы и требования монгол-покупателей, она не могла, конечно, существовать долго и не потерпеть упадка. Сбывая попутно с хорошим товаром и всевозможную заваль, заставляя за все это платить слишком дорого, мы сами убили свою торговлю и дали возможность другим нациям завоевать свои ближайшие рынки в Монголии.

Дороговизна и плохое качество наших товаров заставляли монгол относиться к ним недоверчиво и избегать их. Подоспевшие к этому времени иностранцы сумели воспользоваться таким положением и в настоящее время американцы, немцы и японцы заполонили Монголию своими дешевыми товарами. Если же прибавить к этому, что и самая торговля иностранцев ведется на совершенно иных началах, то и неудивительно, что мы год от году все более и более теряем своих прежних потребителей.

Упадок дел в Кяхте и Троицкосавске заставил многих, в большинстве некрупных, предпринимателей пооткрывать свои торговли в Урге; одновременно понаехало туда и много разных аферистов и в результате оказалось, что торговля еще более сбилась. Конечно, более других были недовольны этим прежние крупные торговые фирмы, но в общем и без конкуренции, чтобы исправить русскую торговлю, необходима полная реорганизация и ломка прежних положений и взглядов торгующего класса.

Едва ли поможет поднятию русской торговли и выселение из Урги некоторых мелких конкурентов, или ограничения. Если же русская торговля и не заглохла еще совершенно, и старые фирмы не вполне еще остались без покупателей, то разве потому только, что со многими из монгол ведутся и теперь у них прежние дела по переотправке товаров, которые, по установившемуся обычаю, получают в счет платы часть товара, а также что некоторые из товаров, как юфть, железо и медь, в поделках считаются у монгол лучшими - русского приготовления. Что же касается мануфактуры и пр., то наши конкуренты американцы и немцы давно уже отвлекли покупателей, и рынок этот нами потерян безвозвратно.

Потеряна нами и возможность вывоза дешевого монгольского сырья, в чем также опередили иностранцы. Если и встречаются еще немногие русские предприниматели, вывозящие в пределы России шерсть, кожи, шкуры, рога и пр., то в количестве, едва достигающем пятой части всего того, что приобретается иностранцами через китайцев и непосредственно через своих агентов в Урге, Улясутае и других значительных пунктах Монголии.

В последнее время все такое сырье слишком вздорожало и многими иностранными агентами скупается по мелочам в хошунах, не допуская привоз до торговых монгольских центров.

Сильным конкурентом для русской торговли являются в Урге и китайцы, в особенности в последнее время. Торговая политика их в отношении монгол поставлена более умело. Давая различные льготы, продавая товар дешевле, а главное, торгуя чаем как предметом первой необходимости, они, конечно, имеют и более обширный круг покупателей. И вообще тяготение монгол-покупателей к китайским торговцам очень заметное.

По словам русских, проживающих в Урге, отношения к нам местных монгол стали ухудшаться сравнительно недавно. В прежнее время, имея от русских фирм громадный заработок по перевозке чая и других товаров, они, по- видимому, мирились как с грубостью в обращении с ними ургинцев, так равно и не выказывали своего неудовольствия на эксплуатацию их труда и недочеты в торговых сношениях. Тогда же, когда заработок упал до минимума и благосостояние монгол заметно пошатнулось, изменились и самые отношения их к русским. Обострение отношений заставило всплыть наружу прежде скрываемое неудовольствие и заметно избегать взаимных общений.

Развозная русская торговля в северной Монголии очень незначительная, и занимаются этим делом люди малосостоятельные. Вся такая торговля ведется обычно в ближайших районах к границе. Предметами сбыта являются главным образом: юфть, хлеб, веревки, косы, топоры, пилы, таганы, разная мелочь из железа и медные поделки, которые и обмениваются на баранов, масло, сало, сырые кожи, рогатый скот, лошадей, шкуры лисиц, тарбагана и волка. Посещают Монголию торговцы обыкновенно осенью. На деньги покупается в редких случаях только кирпичный чай. Знающие в большинстве случаев монгольский язык и обычаи торговцы являются желанными гостями в хошунах, пользуются симпатией и доверием монгол.

Если не считать краткосрочных аренд русскими сенокосных угодий в сопредельной полосе Монголии, то в общем земельных аренд в крае не производится. Единственное исключение составляет полученный одним из кяхтинцев в долгосрочную аренду значительный участок земли на р. Про, на котором успешно засевается пшеница и овес. Земля эта ранее была долгое время в пользовании китайцев, которые с присущим им старанием в обработке земли сделали очень много, чтобы обратить эту статью в наиболее доходную. Одно из главных является проведение искусственного орошения на целые версты, а также усиленное удобрение. В настоящее время земля эта является, бесспорно, лучшим пахотным местом в означенной части Монголии.

Дружественные отношения арендатора с ближайшей монгольской администрацией, в лице амбаней и князей, а также и с окружающим это поместье населением являются для ближайшей полосы Забайкалья весьма желательными и небесцельными для будущего.

Нельзя не пожелать, конечно, и того, чтобы новые русские колонисты оказались на должной высоте в поддержании русского престижа в Монголии и чтобы личные интересы не заглушили общероссийские, как это случилось в Урге.

Развитие деятельности этого русского поместья было особенно заметно во время существования в соседстве подготовительных работ по разработке золота одной акционерной компанией в княжествах Цеценхановском и Тушетухановском, куда шел весь урожай хлеба, и владельцем поместья была получена монополия в торговле. Прогремевшая компания, затратившая до полутора миллионов рублей на оборудование дела, очень скоро заглохла и в настоящее время по слухам еле влачит свое существование.

Разработка золота в сопредельной Монголии тайно, хищниками-русскими, велась очень давно. Почти каждое лето в глухих падях по речкам и ключикам копались такие золотоискатели десятками и более, сбывая полученное золото китайцам в Маймачене. Работы эти хотя и не разрешались монголами и преследовались ими, но тем не менее хищников не убавлялось. Преувеличенная слава о золотоносности Монголии заставила обратить на нее внимание капиталистов, предприятие которых скоро потерпело фиаско, когда действительное содержание золота далеко не окупало дорогостоящей постановки капитальных работ.

Одним из наиболее полезных предприятий русских в Монголии, одинаково ценным как для нее, так и для Забайкалья, бесспорно является открытие на р. Про «противочумной станции» с выработкой сыворотки для прививки скоту. Своевременность предприятия, поставленного на широких началах, сказалась уже в первые года по открытии большим спросом на сыворотку. К временным частным промыслам русских в Монголии можно отнести: сенокошение, рубку леса, охоту и рыбную ловлю. Из них не оплачивается только охота.

Сенокосные участки покупаются русскими и бурятами по рекам Орхону, Селенге, Иро, Букулею и Кирану. Лучшее сено считается в означенном районе с Кирана. Платится за сенокосный пай от 3 до 5 рублей. Косить выезжают или сами покупатели, или же сдают монголам с десятины или «копны». В хороший урожайный год пуд сена обходится хозяину от 8 до 10 коп. на поле. Монголы не считаются хорошими косцами, так как косят обыкновенно высоко и не так чисто. Почти две трети всего сена, накашиваемого в ближайшей полосе Монголии, идет в Троицкосавск и Кяхту.

Для рубки леса монголы сдают небольшие участки с платой от 20 до 60 рублей по соглашению, если рубится лес для постройки, и по 30—40 коп. с погонной сажени с нарубленных дров. Рубится лес исключительно сосновый; береза и лиственница рубятся редко и мало. При рубке леса не соблюдается никаких условий, сколько и каких лесин может вырубить арендатор, и только рубка балок оплачивается отдельно с лесины, так как для этого вырубаются очень толстые и старые деревья. Ближайшие к границе крестьяне находят более выгодным рубить лес в Монголии, чем у себя, объясняя это и тем, что рубка в своих дачах обставлена дорогостоящими формальностями лесничества.

Отчасти в этом отношении есть доля правды, так как лесное хозяйство в Забайкалье еще слишком не урегулировано и некоторым крестьянам приходится терять по несколько дней на поездку за билетом в город, в худшем же случае, мало осведомленным с условиями рубки платить и большие штрафы, нередко за не предумышленные действия. Случаются и такие положения, что даже лес, вывезенный из Монголии, заставляют оплачивать со штрафом, как бы нарубленный в пределах Забайкалья и к тому же тайно. Желая избежать таких случайностей, русские лесопромышленники нарубленный лес в Монголии обыкновенно дают на вывозку в пределы Забайкалья тем же монголам, хотя операция эта, конечно, и удорожает стоимость леса. На рубку дров монголы не так охотно дают лесные участки, отчасти, быть может, и потому, что рубка и доставка дров в ближайшие пункты составляют одно из прибыльных и старых их занятий. Возка же леса на быках вообще берется ими не всегда охотно, отчасти потому, конечно, что для малосильных монгол такая работа является одною из тяжелых.

Кроме русских занимаются рубкой леса и дров в Монголии также многие из маймаченских китайцев, как для своих столярных мастерских, так и для перепродажи. Лес китайской рубки считается лучшим. У них же, исключительно, находятся в Маймачене и лесные склады, из которых покупают лес и русские столярные мастерские Троицкосавска.

Лучшим древесным углем также считается китайский, в особенности березовый, хотя стоимость угля далеко выше русского обжига.

За последние года некоторые осложнения в отношениях заставили монгол не так охотно давать лесные участки русским предпринимателям, почему эти последние, не желая терять довольно прибыльного занятия, стали сходиться с монголами иным способом, подряжая на рубку самих монгол и платя за работу; стоимость же нарубленного леса оплачивается по соглашению. Вывоз леса также сделался затруднительным, ввиду частых и опустошительных падежей скота, а также и потому, что с уменьшением транспортировки чая перевозочных средств много уменьшилось.

Охота, как «промысел», в Монголии незначительна, хотя охотников-дилетантов, без преувеличения можно сказать, сотни. Промышленники заходят в леса Монголии чаще за изюбрем, рога которого так ценятся в Китае. За другим же зверем, как например медведем, козой, лисицей, сохатым (лосем) охотятся попутно. Иногда заходят и за белкой, но промысел ее здесь очень незначительный.
Хотя монголы и не стесняют промышленников, но последние почти всегда оплачивают свои охоты добровольно, или одаривают монгол, чем, конечно, еще более располагают их к себе.

Охота на изюбря производится во время спаривания «на рев», а летом - скрадыванием зверя на солонцах и водопоях. Охотятся чаще в компании с монгольскими промышленниками. На медведей же как промышленники, так и городские охотники исключительно охотятся на берлогах, уплачивая нашедшему берлогу рублей 20 - 25.

Наибольшее количество городских охотников пограничной полосы дают Кяхта и Троицкосавск, для которых места эти по обилию и разнообразию дичи являются вполне охотничьим эльдорадо. В особенности масса водяной дичи и коз, а в соседних степях «дзеренов»

Платы за охоту монголы никакой не взимают, хотя иногда и поднимается вопрос по этому поводу амбанями. Косвенным же образом охотники, в особенности городские, дают значительный доход соседним монголам. Не считая тех мелких уплат за доставляемые охотникам сено для лошадей, дрова на охотничьи стоянки, платы за разные услуги и проч., каждая облавная охота с платой загонщикам, уставщикам и проч. дает монголам заработок от 10 до 50 и более рублей за день - два охоты на десять - пятнадцать человек. Охоты эти начинаются обыкновенно во второй половине августа и продолжаются нередко до января.

В описываемой местности Монголии, как и во всем Забайкалье, водится следующая дичь: кабан, медведь, рысь, лисица, волк, барсук, хорек, тарбаган, белка, соболь, козуля (в небольшом количестве росомаха и кабарга); в монгольских степях дзерен, заяц-беляк и русак (так называемый мелкий песчаник), еж; из крупных: лось (сохатый), изюбрь. Из птиц, на которых охотятся: дрофа, турпан, утка-кряква, крахаль, баклан, лебедь-кликун, гуси: серый, гуменник, лебединый; несколько пород куликов, чирок, утка-касатка чернеть, нырок, бекас-барашек, кроншнеп (редко), глухарь, тетерев, рябчик, каменная куропатка (изредка, годами, гобийский рябчик так называемый «саджи»).
Облавные охоты почти исключительно на коз, хотя попутно бьют лисиц, волков, рысей и зайцев. Несмотря на частые охоты, коз еще очень много, почему не редкость привозить охотникам на десять-двенадцать стрелков такое же количество и коз. Из птиц более всего водятся здесь утки, всевозможных пород гуси и куропатки. В степях много дроф, охота за которыми производится наездом или нагоном на лошадях. Из лучших охотничьих мест на водоплавающую дичь известна здесь, в двадцати верстах от Кяхты, речка Бура с массой озер и болот.

Гостеприимство русских охотников в пределах Монголии настолько связало понятие монгола с представлением об охотнике вообще и настолько они сжились с этим, что редкая охотничья стоянка не посетится ими в надежде получить угощение, а иногда и деньги. Несмотря на надоедливость таких посещений часто совершенно незнакомых монгол, проезжающих случайно вблизи остановок, большинство охотников относится к ним всегда с одинаковым радушием, что, конечно, не мало ценится монголами.

Те же гостеприимство и хорошее отношение получают, в свою очередь, и охотники, если им придется заехать в юрту даже и не знакомого монгола, не говоря уже о посещениях знакомых и друзей, которые положительно встречают вас как дорогих и близких людей.

Изъездив многие местности пограничной полосы Монголии, как охотник, мы в праве подтвердить все сказанное, а вместе с тем и утверждать, что в сношениях с монголами и тех взаимно хороших отношениях, которые мы наблюдаем на границе, русские охотники и промышленники играли далеко не последнюю роль. Но, как в семье не без урода, конечно и тут случались столкновения и неудовольствия, последствием которых бывали даже временные ограничения охоты, разрешавшиеся тем не менее всегда благоприятно для обеих сторон.

Агитаторами против охоты бывали иногда и монгольские ламы соседних монастырей, но хлопоты их по запрещению охот оставались до последнего времени только проектами, хотя некоторые охотники, во избежание неприятностей и не желая обострений, обыкновенно старались, по возможности, не охотиться вблизи дацанов, в особенности в дни буддийских праздников.

Рыбный промысел по рекам и озерам Монголии не может считаться особенно доходным. Занимаются им соседние крестьяне и семейские не столько ради продажи на сторону, как лично для своих потребностей. Приезжают для ловли ранней весной и осенью до рекостава. Средний улов рыбы на артель в 10 - 15 человек в хорошие года бывает приблизительно за два периода пудов 30 - 40. Ловят неводами, мордами, вершами, крючьями, а крупную рыбу бьют острогой (лучат). Из крупных сортов попадают осетры, таймени, щуки, лини, налимы, а из мелкой караси, окуни, чебаки и в некоторых горных речках (как напр. Киран) форель (исключительно на удочку).

Помимо рыбопромышленников наезжают часто и городские любители. Первые обыкновенно уплачивают соседним монголам за право ловли от 10 до 15 рублей за каждый свой приезд, вторые же, как и ружейные охотники, обыкновенно пользуются бесплатно, одаривая изредка монгол или чаем, или чем-либо из съестного. Сами монголы рыбной ловлей не занимаются и так же, как буряты, очень редко употребляют рыбу в пищу.

Других промыслов русского и бурятского населения в Монголии не производится, хотя близость к границе обширных угодий и дает им косвенно подспорье в хозяйстве. Так, например, буряты нередко заходят со своими табунами на монгольские пастбища, а русские часто отдают своих лошадей на прокорм и в большинстве случаев бесплатно.

Живущие на границе также нередко вывозят из Монголии и гуджир и самосадочную соль, в чем местное население не препятствует. Несмотря на дружественные отношения и близкое соседство, лично монголы в редких случаях остаются подолгу в пределах Забайкалья, ограничиваясь исключительно временными наездами по своим делам, бывая чаще за покупкой необходимых товаров.

Также не замечается среди монгол и желания заезжать в более отдаленные пункты Забайкалья, кроме соседних Троицкосавска и Кяхты, в чем наши буряты составляют совершенную противоположность. В особенности тяготение бурят к Монголии стало заметно за последнее время, чему отчасти способствовали принудительная перемена в административном строе их жизни, а также и посещение Монголии Далай-ламой.

Монгол, живущих подолгу в пределах Забайкалья, едва ли наберется десяток и то, преимущественно, беднота, нанимающаяся к крестьянам и бурятам в пастухи и работники. Монгольские ламы, посещающие бурят, конечно, не идут в счет. Также нельзя считать и тех монгол, которые наезжают часто в гости к своим русским друзьям, заживаясь у последних по неделе и более.

Посещающие пограничную Монголию амбани также нередко делают свои официальные визиты с громадной свитой местному русскому начальству и некоторым лицам из купечества. Чаще же всего бывают у русских монгольские князья и мелкие чиновники.

Все такие визиты сопровождаются, конечно, обильным угощением и взаимными подарками. Держат себя монгольские чиновники всегда боле корректно и менее чопорно, чем манджурские, хотя редкий и из них, при случае, не постарается похвастать своею властью над населением и покичиться своей родословной. Сами монголы ставят очень высоко посещение своих чиновников соседей-русских, в особенности если визитом таким бывает удостоено какое-либо частное лицо из купечества.

В культурном отношении большинство монгольских чиновников и князей стоит одинаково с остальными монголами, отличаясь от них разве только некоторым лоском и наружной важностью. Тем не менее влияние их на население громадное. Помимо власти, которая в некоторых случаях являясь полным произволом, заставляет монгола безусловно подчиняться и исполнять всякое распоряжение своего начальства, те же амбани и князья способствовали иногда и проведению некоторой культурности в жизнь подведомственного им населения, заимствуя многое от своих друзей и знакомых-русских.

Само же русское население, несмотря на сотни лет совместной жизни с монголами, почти ни в чем не отразило своего культурного влияния, ограничиваясь лишь успокоительным сознанием «дружественности нации» и пользуясь страной и населением как предметом наживы и выгоды.

Источник: Г.М. Осокинъ, «На границъ Монголiи», Очерки и матерiалы к этнографiи Юго-Западнаго Забайкалья. С.-Петербургъ, 1906скачать dle 12.1

---