Пограничная полоса Монголии, так называемая Халха, по угодьям своим представляет лучшее место во всей северо-восточной части Монголии. Пересекающие ее отроги Хамар-Дабана дают прекрасные луговые пастбища и лесные участки, которые тянутся почти на 300 верст по направлению к Урге.

Вблизи Кяхты пограничная полоса хотя и изобилует еще лесом, но с годами хорошие лесные участки значительно удаляются. В более же северной части, приблизительно вблизи Казачьего караула Манзинского, места совершенно таежные. В сравнении с русской пограничной полосой, монгольская в отношении богатства угодий стоит далеко выше. Несмотря на варварское обращение с лесами, отсутствие какого-либо наблюдения со стороны монгол, богатство страны настолько все же еще велико, что трудно и предполагать, чтобы скоро почувствовался недостаток в лесе, или он стоил бы дороже. Особенно много уничтожает монгольские леса местный бич: пожары. Выгорают целые хребты и самые пожары продолжаются иногда месяцами, в особенности вблизи границы.

Три четверти всего леса, который уничтожается ежегодно в десятках тысячах деревьев, идет на русскую границу как строительный материал, а более того для топлива.

Кяхта и Троицкосавск исключительно пользуются дровами из Монголии. Можно уверенно сказать, что если почему-либо вывоз дров из-заграницы был бы запрещен, то население означенных пунктов осталось бы без топлива, а если бы стало пользоваться привозимым с Джиды и Чикоя, то переплачивало бы вдвое.

Прекрасные пастбища и малоснежные зимы дают возможность монголам успешно вести свое скотоводство. В степях Монголии пасутся десятки тысяч баранов и тысячи голов рогатого скота. Только в голодные года скот подкармливают зимой сеном; обыкновенно же он круглый год ходит на подножном корму. До последнего времени много скота уничтожалось сильно распространенной здесь чумой. По официальным сведениям чума в Монголии, а вместе и в Забайкалье, появилась впервые в 1867 году и, по слухам, занесена была с караванами из Калгана. С того времени она не прекращалась, временами, напротив, усиливаясь до невероятных размеров. Собственно в Монголии чума с того времени, по словам местных статистиков, убавила общую прежнюю численность рогатого скота в Халхе по настоящее время на 20 % и почти совершенно уничтожила разводившуюся здесь ранее породу буйволов (сарлык), с длинною черною шерстью, которые оказались более других пород восприимчивыми к чуме и труднее других переносили ее.

По данным же официальной статистики в Забайкалье чума свирепствовала годами еще более опустошительно, унося иногда почти все наличное количество рогатого скота в крае. Так, например, во всей Забайкальской области в 1890 году пало от чумы 9552 головы, в 1893—3044, в 1894—13348; обыкновенная же норма убыли скота от чумы выражалась ежегодно в 500—1000 голов.
Исключительным годом был 1889, когда зарегистрировано было статистикой падшего скота в Забайкалье всего 73699 голов. Кроме того, что чума крепко свила себе гнездо в Забайкалье и сами жители отчасти способствовали ее распространению, не исполняя карантинных правил, вывозом обманным образом зачумленных сырых скотских кож и проч.

Лично монголы почти не принимают совершенно никаких мер к лечению чумы и только в последнее время, с устройством на Иро противочумной станции, соглашаются на прививки.

До этого же со стороны русских, в качестве предупредительных мер против заноса чумы из Монголии, было учреждено на границе несколько карантинов, на которых и выдерживался пригоняемый скот некоторое время; но мера эта, ввиду многих неудобств и вообще косности взгляда населения, не всегда была достаточной, так как обширность границы позволяла прогонять гурты скота скрытно от начальства, а также провозить из зачумленных местностей сено и сырые кожи.

Учреждение противочумной станции, конечно, принесет в будущем несомненную пользу и даст возможность к развитию скотоводства в лучших условиях, чем оно было до настоящего времени. Скотоводство в Монголии является главным занятием, вывоз скота обеспечен и за последнее время даже, заметно увеличился. По официальным сведениям, в прежнее время Монголия отпускала на русскую границу, в среднем, ежегодно до 17000 голов рогатого скота, 30000 баранов и до 2000 лошадей.

Из этого количества собственно на Кяхту с Троицкосавском приходится ежегодно рогатого скота до 6000 голов, 9000 баранов и до 300 лошадей. Из продуктов скотоводства вывозилось из Монголии ежегодно до 50000 сырых скотских кож (собственно для обшивки чая), масла скотского до 3000 пудов и сала скотского до 5000 пудов в разные пункты. С открытием вблизи Кяхты стеаринового завода, вывоз сала из Монголии как с пограничной полосы, равно и из более отдаленных местностей доходил до 30000 и 40000 пудов. Баранья шерсть хотя и закупается ежегодно, но не в особенно большом количестве. Качеством она стоит все же выше бурятской.

Монгольский рогатый скот, как и вообще в Забайкалье, малорослый. Помимо вывоза рогатого скота, монголы употребляют его для передвижения транспортов и работы. Вся перевозка чая и других товаров по Монголии исключительно ведется на быках. Верблюдов на границе очень немного, и они преимущественно приходят с товарами временно из Калгана и Урги.

Овец (курдючных) держат громадные табуны. Помимо продажи русским, масса их истребляется как самими монголами для пропитания, так скупается и соседним китайским населением г. Маймачена. Овчины недороги и скупаются их ежегодно большие партии. Отбросы скотоводства, как-то: рога, копыта, кишки бараньи, на русской границе скупаются в очень небольшом количестве, все это больше идет через иностранных скупщиков в Западную Европу.

В домашнем быту монголы, как и буряты, из молока гонят особый сорт водки, а также делают и сыр, как лакомство. Кроме того, часть молока (кислого) идет на выделку бараньих шкур. Из бараньей шерсти приготовляют войлока, которые хорошим качеством не отличаются. Лучшими войлоками считаются привозимые из дальних местностей.

Верблюдов на границе очень немного. Обыкновенно они пасутся здесь только временно, отдыхая от перехода из Калгана. Вид их очень жалкий, изнуренный, со спавшими на бок горбами, с израненными ногами. В особенности жалкое зрелище они представляют раннею весной, когда к тому же по стрижке они кажутся еще более исхудавшими. Неприхотливые к корму, тем не менее они очень быстро поправляются и вновь с тяжелым грузом на спинах уходят в глубь Монголии.

Проходя весь длинный тысячный путь из Калгана в 30 суток, а иногда и скорее, верблюд в редких случаях доходит до Кяхты со здоровыми, не израненными ногами. Некоторые молодые, изранивши ноги о гобийские камни, ложатся в пути и отказываются совершенно идти далее. Таких монголы обыкновенно оставляют и забирают уже на обратном пути. Более же старые доходят до места и здесь израненные ноги их подвергаются варварскому способу «ремонта», так как лечением, конечно, невозможно назвать следующие приемы монгол.

«Обезножившего» верблюда валят на-землю, связывают ему ноги и под каждую израненную и износившуюся подошву подшивают лоскут сырой кожи, при чем пришивают его к коже ноги тонкими жильными нитками. Насколько мучительна такая операция можно заметить по тому жалобному крику и стону несчастного животного, который раздается во все время такого «ремонтирования». Через несколько дней раны заживают, и верблюд снова идет в путь.

Уход за верблюдом хотя и несложен, но тем не менее требует большой опытности и умения. Поэтому русским предпринимателям и не удались опыты с работой на верблюдах, хотя и практиковались не один раз. Особенно сильно влияют на верблюда сырость и камни. От первой у него делается особая болезнь — слабость (талугон— по-монгольски), а при частом переходе по каменистой почве страдают ноги.
Верблюд, кроме работы, дает монголу очень хорошую и ценную шерсть. Вывоз ее в пределы России значительный. К сожалению, только продавцы-монголы очень неаккуратно стригут и собирают такую шерсть, отпуская с большим количеством земли, грязи и пр., почему и цена на немытую шерсть редко бывает значительной.

Лучшие сорта шерсти в Забайкалье можно приобрести через китайские торговые фирмы, из которых некоторые довольно хорошо ее очищают, но не всегда только цены на такую шерсть ставятся ими доступные для экспорта. Работа такая производится обыкновенно ручным способом, почему китаец и считает очень дорого свой труд и утрату при чистке шерсти.

Монгольская лошадь, как по породе, так и по виду и другим качествам ничем не отличается от описанной уже бурятской: так же малоросла и так же вынослива. Круглый год лошади ходят на подножном корму, летом по лугам, а зимой по степям, собирая ветошь, или по островам. Скорость бега и выносливость монгольской лошади иногда поражающая и совершенно не вяжется с тем представлением, которое дает ее наружный вид.

Выносливость к голоду позволяет делать перебежки на монгольской лошади в 100 и 150 верст не кормя. На такой пробег редко когда употребляется более 18—20 часов, с отдыхом в пути раза два-три по получасу.

Крепости и закаленности забайкальской лошади местные жители приписывают особенный уход за ней, а в особенности практикующееся здесь так называемое «вывязывание», которое заключается в том, что в осеннее или зимнее время, в ясные морозные ночи, вспотевшую лошадь привязывают не кормя на всю долгую ночь где- либо на открытом месте. Лошадь, конечно, страшно мерзнет вначале, но, укрепившись менее потеет и делается выносливее. Монголы говорят, что от такого вывязывания «будет больше духу и легче ход». Кормят монголы лошадей обыкновенно после «выстойки» через два часа (приблизительно) и исключительно одним сеном.

Объездку верховой лошади начинают не рано, в 4 — 5 летнем возрасте; до этого же времени лошадь ходит в табуне. В упряжке монгольская лошадь ходит у монгол в редких исключениях, так как вся езда монгола только верхом. Если же возят китайские повозки, то двое монгол (верховых) берут к себе на седла по одной из оглобель, связанных в конце длинной палкой, и в таком виде везут экипаж очень искусно и ловко, не останавливаясь и заменяясь в пути новыми верховыми монголами, которые обыкновенно следуют рядом же. Езда ведется вскачь и, конечно, нужна особая привычка к такому передвижению, в особенности если принять еще в расчет и то, что монгол не особенно разбирает дорогу, по которой везет.

Монгольские лошади довольно крепки на ноги, редко спотыкаются и легко обучаются. Служат они долго. Старые лошади или отпускаются доживать свой век в табун, у зажиточных монгол, или же убиваются на мясо.

Несмотря на свою малорослость, лошади монгольские очень сильные, почему и приобретаются всегда крестьянами как для земледельческих работ, а также и для извоза. Обучение их хотя и нельзя назвать особенно легким, в особенности табунных, ввиду страшной пугливости, тем не менее все Забайкалье пользуется для езды почти исключительно монгольскими лошадьми. Скрещивание с российскими породистыми не дало заметных результатов. В частности же, помесь монгольской или бурятской лошади с томскими битюгами давала даже отрицательные качества.

Источник: Г.М. Осокинъ, «На границъ Монголiи», Очерки и матерiалы к этнографiи Юго-Западнаго Забайкалья. С.-Петербургъ, 1906 г.скачать dle 12.1

---