Так как в Монголии нет определенной монетной единицы, то все расчеты ведутся обыкновенно на весовое серебро, китайские ланы, а также особый сорт кирпичного чая, так называемый цзузан. В мелких расчетах иногда еще рассчитываются китайской медной малоценной монетой чехи. 300 таких чех равны по стоимости одному кирпичу чая, а стоимость этого последнего приблизительно, смотря по курсу, равняется 18 — 30 копейкам на русские деньги.

Кирпичный чай, идущий как монета, так называемый шарацай, в крупных партиях держится торговцами китайцами и часто подвергается изменению в курсе, смотря по курсу серебра. Каждый кирпич подразделяется на 30 частей или шара. Весовое серебро и лани, конечно, больше идут в крупных расчетах. В Кяхте в прежнее время монголы и китайцы в особенности много покупали у русских купцов так называемого гамбургского плиточного серебра. В позднейшее время требование это значительно сократилось.

Китайские ланы также колеблются по курсу. Средняя стоимость его около 1 р. 40 к. В мелких расчетах монголов между собой употребляются еще шелковые и бумажные ходаки.

В прежнее время в Урге существовали особые китайские фирмы, которые, по соглашению, рассчитывались и уплачивали налоги за целые общества монгол и отдельных лиц, с которыми вели свои торговые дела или доставки.

Уплаченные подати и налоги они собирали с последних или товарами, или заработной платой. Так, например, за уплаченные налоги доставщики возили безвозмездно товары из Калгана, доставляли баранов, дрова, сено и пр. Конечно, такие операции для китайцев были очень выгодны, так как нередко монгол выплачивал на товаре или работе в пять и десять раз (более, чем за него заплачено казенных податей.

А так как неуплата в срок податей монголом влекла обыкновенно за собой принудительное отобрание нередко последней скотины, или юрты, то и неудивительно, что для него содействие «благодетеля» - китайца являлось всегда необходимым. При существовании же таких операций, конечно, большинство монгол находилось в вечной кабале у китайских торговцев. Особенно много таких было из доставщиков чая.

Все налоги и поборы, собираемые с монгол, поступают шандзаб-нойону, дзасакам, хамачинам и нярба (казначеям), которыми и расходуются обыкновенно без особого контроля. Раскладка делается заблаговременно и не всегда одинаковая. Размер налогов зависит отчасти от пекинского двора, а иногда и от того же нойона самостоятельно.

Часть собранных средств расходуется и на содержание ургинского Хутухты с его многочисленным штатом. При общем количестве до 1000 человек служащих при Хутухте официально, получают жалованье не более 100 человек; остальные же живут случайными доходами. Конечно громадные средства Хутухты составились не из этих официальных сборов с монгол, а приношениями от десятков тысяч паломников монгол, бурят и калмыков. Насколько щедры жертвы таких паломников, видно из того, что каждый даже мало-состоятельный редко увозит менее 20 руб., богатые же жертвуют сотни и тысячи. С приездом же в Ургу Далай-ламы приношения еще увеличились и, конечно, вызвали тем зависть и недовольство Хутухты. Последний к приезду Далай-ламы отнесся очень недружелюбно и с подозрением. Огорченный его приездом, он, задолго до этого важного события, стал выказывать особенную нервность как в обращении с своими подчиненными, так и в частной жизни, во многом изменился, а именно перестал выходить к паломникам, стал пить и даже высказал свое предположение, что если Далай-лама останется в Урге, то он переедет в другой монгольский монастырь (новый). На время обаяние его среди монгол и бурят как бы исчезло.

Зная, насколько Далай-лама является священной особой для буддистов, неудивительно, что все буддийское население Забайкалья двинулось на поклонение в Ургу и понесло обильные приношения. Посетило Далай-ламу и все высшее духовенство буддистов, начиная с гусиноозерского Хамбо-ламы. Особенно много толков вызвало предположение о переселении Далай-ламы на постоянное жительство в Гусиноозерский дацан, что, конечно, едва ли осуществимо, хотя буряты, польщенные особым внимательным отношением высокого гостя, высказывают надежду о таком перемещении, тем более, что Хутухта своей распутной и расточительной жизнью давно уже подрывает у бурят веру в святость и безгрешность его сана. К тому же расточительность Хутухты и приближенных лам требует слишком больших жертв с бурят и монгол, а иногда доходит и до вымогательства.

Китайское правительство также сильно встревожилось приездом в Ургу Далай-ламы и принимает всевозможные способы узнать дальнейшие его желания, которые далеко не безразличны для Пекина, тем более в такое время, когда своей хитрой политикой оно уже наполовину достигло в Монголии подавленности и безвыходного положения, обессилив ее и в материальном отношении.

Помощниками пекинского правительства являлись в этом отношении и китайские торговые люди со своими различными льготами и выручками. При всей недоверчивости монгол, все же они, в особенности в торговых отношениях, доверяют более китайцам, чем русским, что отражается, конечно, заметно и на русской торговле.

Ближе зная монгола и его потребности, китайские торговцы не гонятся за большим барышом, как большинство русских, почему и самая торговля ведется далеко шире, в особенности предметами первой необходимости.

Источник: Г.М. Осокинъ, «На границъ Монголiи», Очерки и матерiалы к этнографiи Юго-Западнаго Забайкалья. С.-Петербургъ, 1906 г.скачать dle 12.1

---