Топ-100

Религия в жизни забайкальских бурят в начале XX века

Опубликовал: murashka, 7-04-2018, 16:21, Путешествие в историю, 1 096, 0

Местные буряты делятся на казаков и ясачных. В строе своей жизни и в домашнем быту они мало чем отличаются один от другого. Единственно, что только заметно — это лучшее материальное положение казаков, благодаря тому, что последние имеют более земли и угодий.

Если исключить нескольких известных по своему благосостоянию родовых бурят («найонов»), живущих разными случайными торговыми операциями, подрядами и проч., дающими им хороший заработок, то остальная часть бурятского населения скорее, в общем, малосостоятельна, даже бедна. Более обеспеченными могут считаться ламы, живущие на средства и доброхотные приношения своих сородичей. В особенности много богатых лам среди так называемых «штатных», находящихся на службе у дацанов (монастырей).

Все местные буряты принадлежат к «ламаитам» (желтая вера — одна из сект буддизма). Держатся они своей религии стойко и твердо, хотя и не по особым каким-либо убеждениям, а скорее в силу привычки. По учению Будды, жизнь во всех ее формах - составляет ряд ненужных страданий. Каждый истый буддист считается с таким взглядом и в духовном своем мире не стремится бороться с невозможным и недостижимым на земле счастьем. Погружаясь в Нирвану, «где звуки земные стихают для слуха, где свет угасает телесных очей», бурят ждет и видит свое счастье в неизвестном будущем!

Прежние забайкальские буряты были «шамаисты» и только с конца 1700-х годов замечается постепенный переход их в «ламаизм». Первыми переходили жившие ближе к монгольской границе, чему способствовала пропаганда ближайших монгольских и тибетских лам.

Высшая буддийская иерархия в Забайкалье впервые получила утверждение русского правительства в 1764 году, когда был избран первый «бандито хамбо-лама» по имени «Заяйт», состоявший до того ширетуем (настоятелем) старейшего в Забайкалье дацана (монастыря), Цонгольскаго (он же известен под именем Хилгонтуйского). Дацан этот построен в 1758 г. и существует по настоящее время.

Буряты, исключая лам и монашествующих, вообще особой религиозностью не отличаются, в особенности живущие вдали от своих дацанов. Только бывая в них во время празднеств, они стараются выказать свою религиозность боясь лам и вообще из суеверного страха перед своими бурханами. В особенности показная религиозность замечается среди бурятских женщин. Обыкновенно почти никто из бурят, не лам, не знает ни молитв своих, ни службы, ни обрядов. Все их моление заключается лишь в более торжественном настроении, множестве поклонов, денежных и вещественных приношениях богам и ламам и в бормотании, нескольких слов и фраз из буддийских молитв, которые они редко когда могут объяснить и понять. Чем громче выкрикивают ламы отдельные слова и изречения во время служб в дацанах, тем усерднее начинают молиться и присутствующие буряты; наоборот, чем служба идет монотоннее, тем спокойнее и молящиеся: не видно ни усердных поклонов, ни бормотаний.

Несмотря на полное непонимание службы большинством молящихся, они тем не менее с большим наружным благоговением выстаивают свои длинные молебствия. Конечно, и тут играет не малую роль та же боязнь прогневить свои божества, а также и лам. Мести последних бурят всегда особенно боится, признавая за ламами особый дар общения с невидимыми духами. Веротерпимость, убеждение и уверенность бурята в своей религии, считающейся им более совершенной из всех других, представляет значительные препятствия к перемене его убеждений при переходе в православие; при переходе же не менее трудно он воспринимает и прочно держится нового верования.

Оставаясь жить, в большинстве случаев, и по принятии православия, среди своих сородичей- ламаитов, бурят редко когда усваивает и сохраняет надолго преподанные ему догматы православия. Последствием этого, среди перешедших в православие, очень часто наблюдается «двоеверие», т. е., живя среди русских, такой бурят исполняет все обряды православия, переселившись же к своим, или оставаясь по необходимости среди их долгое время - продолжает так же хладнокровно исполнять все буддийские обряды. Есть, конечно, и такие из крещеных бурят, которые и среди русских одновременно исполняют как русские, православные, так и буддийские обряды.

Это доказывает, конечно, что ни ту, ни другую религию бурят не знает и не усвоил; обрядности и догматы обеих религий не понимает и в общем, религия для него не является чем-либо особенно существенным. Живя в тяжелых условиях, нередко и переход в православие является у бурята единственно ради каких-либо выгод изменить к лучшему свою жизнь в материальном отношении. Можно представить не один десяток фактов, когда переход в православие совершался бурятом единственно из-за материальных выгод. Помимо того, что крестный наделит одеждой, деньгами, а иногда и в дальнейшей жизни будет материально поддерживать его, но и самую свою жизнь такой бурят имеет возможность устроить выгоднее. Если сопоставить тот факт, что крестятся большею частью только буряты-бедняки, то это является еще более веским доказательством, чем вызывается «наружная» перемена религии бурята.

Малообразованность, необщительность местных миссионеров, к тому же в большинстве незнающих и языка бурята, конечно, и не в состоянии удержать перешедших в православие на должной высоте понимания новой проповедуемой им религии.
Насколько малоуспешна была работа православных миссионеров в крае - знакомят нас и сами отчеты Забайкальской духовной миссии. Так, напр., в одном из них, епископа Мартиниана (за 1875 г. в «Иркут. Епарх. Вед.»), хотя и говорится, что «существенную заботливость миссии составляло желание водворения христианских начал в жизни инородцев и искоренение прежних языческих суеверий и обычаев», но, в действительности, старания отдельных миссионеров часто преследовали одну лишь цель - «обращение в православие», исключительно «крещение», действуя при этом к тому же и не всегда беспристрастно. Унижая исповедуемую инородцами религию, нарекая на гласность их религиозных обрядов, они скорее вооружали против себя, а также и заставляли смотреть на свою проповедь недружелюбно.

Так, например, в отчете, при разборе трудов миссионеров по отдельным станам и улусам, встречаются следующие фразы: «Бывало, что при появлении миссионера в улус, вследствие подготовленного заранее расстройства, разбегались и прятались» (в Селенгинском стане). «Озлобление против инородцев (у бурят), решившихся выйти из среды идолопоклонства и идти ко крещению, одинаково во всех ведомствах» (в Цагануусунском стане). «Миссионеру всего чаще приходилось выслушивать после своих убеждений такие отзывы: что вера ламская старее христианской, или что Бог один, а только веры разные; что менять веру не нужно из опасения несчастий и слушатели решительно отказывались от крещения» (в Тугунуйском стане) и т. д. Вместе с тем почти каждое описание стана заканчивается определением, что «успех в обращении бурят в христианство был скудный». Не лучше стояли дела миссии и по настоящее время, которые, конечно, во многом переживут свою коренную ломку с введением в жизнь Высочайшего указа 17 апреля 1905 г. о свободе вероисповедания.

Подводя итоги прежним способам обращения в христианство местных миссионеров, которые в общем были малорезультатны и оскорбительны для обеих религий, можно надеяться, что в дальнейших своих трудах православные миссионеры не повторят своих грубых приемов и в будущих отчетах миссии нам не придется встречать такие заключения пастырей православной церкви, которые мы читаем в том же вышеупомянутом отчете: что «дерзость ширетуя (бурятского священнослужителя) доходила до того, что он с полчищем штатных и нештатных лам совершает свое идолослужение близ миссионерского храма, так что звуки раздирающей слух ламайской музыки долетали до молящихся в церкви и невольно развлекали внимание их».

Некоторые обряды ламаитов, как, например, «отчитывание», приуроченные к таким жизненным запросам, как к лечению, делают и православных невольными исполнителями буддийских обрядностей, ради суеверия и малокультурности. Бурятские и монгольские ламы, при лечении своем русских обывателей, ни в чем не делают отличия в обрядностях, т. е. выполняют сами и заставляют выполнять и пациента все, что положено в таком лечении догматами буддизма. Русское население ко всем службам и обрядам бурят относится хотя и индифферентно, но в то же время с уважением, что, конечно, заставляет и бурят также относиться и к обрядам русских. У последних (даже замечается иногда и не одна только наружное уважение религии русских, так например нередко можно наблюдать монгол и бурят, зашедших в православную церковь во время богослужения не ради интереса, но и для молитвы. Как ни странно видеть язычника молящимся в православном храме, но это факт. Многие из инородцев чтут икону Николая Чудотворца, которому молятся по своему обряду и ставят свечи.

При встрече с церковными процессиями, инородцы часто снимают шапки; в особенности это замечается среди инородцев, живущих с русскими. Такое отношение к чужой религии ничем иным, конечно, не объясняется, как только взаимным уважением двух разных по верованию народностей. Потому-то все те случаи, когда кто-либо из русских неуважительно отзовется при буряте об его религии или вообще чем-либо выкажет свое презрение или насмешку и тем оскорбит религиозное чувство инородца, -последний долго не забывает этого факта, само же это лицо вспоминается бурятами с презрением.

Как пример приводим следующий случай: буряты Цонголова рода и сейчас не могут забыть и простить грубый поступок одного лица, стоявшего в 1800-х годах в числе администрации края, который, проезжая через дацан и интересуясь службой лам, а также и бурханами, принудил, во-первых, ради удовлетворения своего «просвещенного» любопытства совершить показное, «примерное», богослужение в дацане во всем составе лам, а, уезжая, забрал с собой особенно понравившегося ему бурхана, так называемого «Майдери». Бурхан этот, по рассказам бурят, приобретен был в Урге и стоил значительные деньги, так как был сделан из золота, и средства на его сооружение копились несколько лет. Бурхан был величиною вершка в три и особенно ценился за работу. Страх бурят перед начальством дал полную свободу произволу такому любознательному администратору, и свое оскорбление они должны были наружно скрыть, хотя память о поступке осталась и само то лицо проклиналось не раз местными ламами.

Во избежание повторения таких случаев, впоследствии настоятель дацана, ширетуй, дал приказание в непраздничное время всех ценных бурханов хранить не в дацане, а в особом помещении при своей квартире. По рассказам бурят, администратора прельстил не столько сам бурхан, хотя и он был очень ценен сколько его «внутренность», которая иногда заполняется золотыми монетами у многих бурханов, что, вероятно, было и в «Майдери», как в очень чтимом бурятами. Многие дацаны обладают большими денежными средствами, составленными из доброхотных приношений бурят. В большинстве капиталы эти хранятся при дацанах и сумма их всегда держится в тайне, даже и от ламаитов. Конечно, богатства эти «относительные»! Так капитал в десять, двадцать тысяч рублей у дацана, существующего полсотни лет, — считается уже очень большим. Есть, конечно, и бедные дацаны, которых даже более, в особенности из позднейших. Местное бурятское население, равно и соседние пограничные монголы по общности своих интересов, характеру и нравам во взаимных отношениях своих с сибиряками выказывают в обыденной жизни много дружественного и отзывчивого.

Заметная приниженность бурята хотя и сказывается иногда не в пользу его, как и хитрость, присущая вообще желтой расе, но в общем совместная жизнь с русским населением не дает поводов к каким-либо резким недоразумениям. Как исключение, можно указать лишь на не особенно дружественные отношения семейских к инородцу, которые, впрочем, и к сибиряку также не питают особой симпатии и вообще живут более особняком.

Подчиняясь многим условиям совместной жизни с сибиряками, буряты, только с одним труднее мирятся, а именно с введением каких-либо новшеств, в особенности теми, которые затрагивают их так или иначе в материальном отношении. В особенности крепко держатся за старину улусные буряты далеких и отдаленных местностей. Ближайшие же к городу легче усваивают положение вещей и требования культурной жизни, а потому среди них и реже замечается какой-либо протест к чему-либо новому.

Больше всего бурят боится каких бы то ни было налогов и пр. Привыкши, за прежнее время, когда процветало взяточничество, он и теперь еще во всех бьющих по карману случаях прежде всего останавливается на расчете: выгоднее ли «откупиться» или подчиниться требованию? Как ни странно, но и теперь этот вопрос не всегда и не везде является праздным. Вообще нужно сознаться, что в крае не мало и теперь таких случаев, когда деньги играют значительную роль в жизни инородца. В культурном отношении бурят и сейчас очень немного отличается от своих предков, несмотря на то, что события и время должны были бы повлиять на его жизнь не менее, чем и на местное русское население.

Несмотря на то, что бурят, даже и более культурный, трудно отрешается от своих воззрений, обычаев, привычек, все же совместная жизнь его с русским населением отразилась в некоторых заимствованиях от последнего и вообще влиянии. «Закоренелые» буряты, конечно, крепко держатся своего родного. Так, например, не редкость наблюдать в крае, когда какой-либо из живущих в городе у русских бурят, возвращаясь в свой улус на побывку, делается в полном смысле прежним инородцем. Так, если он служит в каком-либо казенном учреждении, то дома одевается в свой национальный халат, забрасывая мундир и пр., ест сидя, поджавши под себя ноги, живет как номад и на время совершенно оставляя все то культурное, без чего не мог обходиться живя вне улуса. Среди русских же, бурят, наоборот, стремится придерживаться всего русского, как в отношении одежды, обычаев, так и самого времяпровождения.

Так, например, работая всю неделю, бурят в редких случаях согласится работать в воскресенье, или вообще в праздники. Соблюдает то же счисление, месяцы, года, дни и пр. Большинство и улусных бурят, имеющих какие-либо общие дела с русским населением, также придерживается их летосчисления.

Определение времени по месяцам соблюдается в том же порядке, также и дни недели. Некоторые же буряты определяют времена года менее определенно, а именно: раннюю осень - «до рекостава», в первые заморозки, по листопаду, по цветку (т. е. когда зацветет черемуха и яблоня), на зимнего Николу — в декабре; на «вешнего» Николу — в мае, «по траве», по сенокосу и т. д. Такие выражения встречаются даже в некоторых письменных документах бурят, заключаемых с русскими, как, например, в расписках, подрядных записях и проч. Своего буддийского счисления придерживаются только дацаны и ламы, а также буряты далекой тайги.

Век у бурят считается двенадцать лет. Год - двенадцать месяцев и високосный тринадцать. Месяца года распределяются следующим порядком:
Хумруна (мышь) - соответствует нашему январю.
Ухэр (корова) - февралю.
Бари (барс) - марту.
Тулай (заяц) - апрелю.
Лу (дракон) - маю.
Могой (змея) - июню.
Морй (лошадь) - июлю.
Хони (овца) - августу.
Бичи (обезьяна) - сентябрю.
Тахя (курица) - октябрю.
Нохой (собака) - ноябрю.
Чахай (свинья) - декабрю.

В сутках считается 12 цак (каждый «цак» равен нашим 2 часам). Хотя названий дней недели буряты не знают и различают только по числам месяца, но ламы применили тут семиричное деление буддийских ученых, и в дацанах дни недели известны под следующими названиями.
Понедельник—Тоба-горак или Даба.
Вторник—Мигмаре или Мингмар.
Среда — Дакбу или Сагба.
Четверг—Бурбу или Пурба.
Пятница — Басанг.
Суббота — Бинбэ или Бимби.
Воскресенье — Нима.

Названия эти в простом народе почти неизвестны и никогда не употребляются. Времена года носят следующие названия: весна—хабур, лето - зун, осень - памур и зима - хубул.

Календарей, или вообще каких-либо письменных счислений на год неизвестно. В дацанах же ламы придерживаются вообще тибетских записей. Времена праздников и пр., помимо цифрового счисления по дням месяцев, определяются иногда ламами и по своему усмотрению. Так, например, население знает обыкновенно о днях праздников только приблизительно; точный же день празднования назначается дацаном, празднования эти всегда бывают одновременно с монгольскими и некоторыми китайскими.

Источник: Г.М. Осокинъ, «На границъ Монголiи», Очерки и матерiалы к этнографiи Юго-Западнаго Забайкалья. С.-Петербургъ, 1906
скачать dle 12.1



  • Не нравится
  • 0
  • Нравится

Похожие публикации
У данной публикации еще нет комментариев. Хотите начать обсуждение?

Имя:*
E-Mail:
Введите код: *
Кликните на изображение чтобы обновить код, если он неразборчив


Архив сайта
Март 2024 (40)
Февраль 2024 (36)
Январь 2024 (38)
Декабрь 2023 (29)
Ноябрь 2023 (20)
Октябрь 2023 (33)
Календарь
«    Март 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Реклама
Карта Яндекс
Счетчики
Яндекс.Метрика Top.Mail.Ru
При использовании материалов ссылка на источник обязательна. Спасибо за понимание.