Бурятская родословная и реформа управления 1902 года
Опубликовал: zampolit, 7-04-2018, 15:13, Путешествие в историю, 787, 0
Родоначальниками забайкальских бурят (брацких по местному) предание считает племя «ойрат», жившее у озера Байкала. Первое знакомство русских с бурятами относится к 1612 году. К началу же ХVIII столетия все сибирские буряты уже сделались русскими подданными.
Забайкальские буряты делятся на: 1) Баргузинских, составляющих пять родов и кочевавших ранее по р. Бургузину; 2) Кударинских из четырех родов, кочевавших у Байкала и в низовьях Селенги; 3) Хоринских из четырнадцати родов по рр. Хилку и Уде, и 4) Селенгинских из восемнадцати родов, кочевавших в долинах рек Селенги, Джиды, Темника и Чикоя. Всех бурят в Забайкалье насчитывается до 170000 душ обоего пола.
Местное, пограничное, бурятское население принадлежит к Селенгинским, к 3-му «Табангутскому» роду. Состоит оно приблизительно из 2000 человек и обладает земельными наделами около 8000 десятин (считая тут пахотную, луговую и под лесами). Существовавшее ранее управление, так называемое «родовое», в конце 1902 года по Высочайшему повелению упразднено и населению объявлено о введении волостного управления. Неподготовленность населения, благодаря особенным условиям местной жизни, равно и самый способ введения волостного управления через лиц, оказавшихся на первых порах не на высоте понимания жизни кочевника, сказались в маложелательных и острых недоразумениях между бурятами и администрацией.
Бурятское население, почти не осведомленное о новых правах и обязанностях, вытекающих из нового для них управления, почти поголовно отнеслось к нему враждебно и только по дальнейшем всестороннем рассмотрении и ознакомлении, а также и по принудительным и карательным мерам, подчинилось перевороту. Реформа введения среди их волостного управления прошла сравнительно спокойно, хотя и не с явным желанием.
До 1902 года каждый улус управлялся особыми старшинами, каждый род - «старостой» (головой). Несколько родов находились в ведении «тайши», которые были обыкновенно наследственные, и утверждались в должности губернатором области. Действия же всех этих отдельных лиц были подчинены непосредственно окружному полицейскому управлению. Существовали в то время так называемые «думы», состоявшие из родовых старшин, которые в свою очередь находились под управлением избранных «тайшей», а также и «инородные управы». С введением волостного управления особенно удручающе действовала на бурят необходимость устранить от заведывания делами свое родовое потомственное сословие уважаемых обществом «нойонов» (родовых бурят).
Старейшие из местных бурят, в поспешном введении волостного управления с запрещением впредь кочевок, видели впереди непременный упадок скотоводства и потому полное разорение. Несмотря на некоторую предполагаемость успешной оседлости бурята, тем не менее совершенно был ложен взгляд и на его периодические кочевки, вызываемые в действительности местными условиями жизни и занятий номада.
При первых слухах, проникших в бурятское население, о перевороте в их управлении, они заволновались безусловно по всему краю. Делались предположения, составлялись петиции, посылались депутаты, велась усиленная переписка. «С мала до велика» были заинтересованы исходом дела. На «сугланах» (праздничных собраниях) буряты, обсуждая возможность перемен, упорно отстаивали свои права на неизменяемость управления, ссылаясь на права и преимущества, дарованные им Екатериной II в своих указах, которые буряты особенно чтят и сохраняют при дацанах, как священные реликвии.
Содержание одного из таких указов было следующее:
«Божиею милостью Мы Екатерина Вторая Императрица и Самодержица Всероссийская, и проч., и проч., и проч.
«Мы непрерывное старание и попечение Наше простираем о спокойном и благоденственном пребывании всех Наших верноподданных. Но как известно Нам, что живущие в Сибирской губернии разные ясачные народы терпят от заборщиков ясака и прочих тамошних управителей начальников грабительство и разорение, то не могли Мы по природному Нашему великодушию без крайнего сожаления остаться, и тех бедных и безграмотных ясачных в таком огорчении без удовольствия и грабителей, кои нарушают Наших подданных покой, но законам без исследования оставить.
Отправили Мы Нашей Лейбгвардии секунд-майора Щербачева, коему повелено: чтобы он всех ясачных народов жительства осмотрел и, учиня генеральную перепись по силе данной ему инструкции, обложил сбор ясака таким образом, чтобы ясачные ни под каким видом ни от кого ни малейшего разорения и тягости терпеть не могли, но каждый бы в Нашу пользу и к благосостоянию своему на всегдашнее время спокойственное пребывание имел. Сверх же того Мы Монаршим Нашим словом наиторжественнейше обнадеживаем, что не только все подвластные Нам подданные Наши ясачные, равным образом и впредь в Империю Нашу в подданство приходящие содержаны будут в желаемом спокойствии.
Почему Мы всем Нашим верноподданным повелеваем с оными ясачными обходиться ласково, и не чиня им не только каких-либо притеснений, обид, грабительства, ни ниже малейших приметок. Если же кто за сим Нашим повелением дерзнет чинить ясачным народам какие грабительства и разорения, а от ясачных в учрежденных от Нас правительствах принесены будут какие на кого во взятках и в прочем тому подобном жалобы, то повелеваем наистрожайше следовать и с виновными поступать по законам; а обидимых по справедливости защищать без продолжения наималейшаго времени; о чем сей Наш манифест по всей Сибирской губернии публиковать во всенародное известие.
Дан в Москве 1763 года, Июня 13 дня. У подлинного подписано Ее Императорского Величества рукою тако: Екатерина. Печатан в Москве при Сенате того же числа».
(Манифест скопирован с печатной копии, хранящейся в Хилгонтуйском дацане).
В манифесте этом буряты очень ценили слова защиты, и в петициях своих против введения нового управления ссылались главным образом на содержание «милостей» Екатерины.
Прежний родовой строй управления до некоторой степени сплачивал бурят, хотя бы в отношении помощи беднейшим более зажиточными из рода. Не допускать до разора «рода» имело как выгоду, так и некоторое основание уже по одному тому, что те же бедняки являлись в нужде дешевыми работниками. Проследив за несколько десятилетий назад жизнь местного бурятского населения, мы видим, что прежние периодические голодовки от недорода хотя и бывали тяжелы, но все же не так безысходны, как теперь. Подспорьями в голодовках являлись богатые, ссужавшие хлебом своих родичей, и возможность кочевок в соседнюю Монголию на лучшие земли.
Теперь же «родовичи», а равно и связь с ними уничтожены и заставляет каждого жить, что называется, «самому по себе», кочевки же получили ограничение почти в форме запрещения. Все это не могло, конечно, не повлиять на жизнь местного населения и не отразиться неблагоприятно на его и так скудном благосостоянии. Соглашаясь отчасти с тем, что бурятское население, в особенности ближайшее, своим образом жизни близко подходит к оседлому жителю, тем не менее нельзя отрицать и необходимость кочевок, хотя бы периодических, буряту, зная в этом насущную потребность, вызываемую его хозяйством.
Источник: Г.М. Осокинъ, «На границъ Монголiи», Очерки и матерiалы к этнографiи Юго-Западнаго Забайкалья. С.-Петербургъ, 1906
