Нагрянувшая война с фашистами заставила людей работать больше, выходные были отменены, нормы выработки выросли. Бригада инспекторов обкома партии осенью 1941 года докладывала начальству: «Рыбаки колхоза «Едай-Ил» Пуровского района — бригада Салиндер Сабле до войны делали до 9-10 притонений, после начала войны делают по 15-16 притонений и увеличили вылов рыбы.
Рыбаки колхоза «Новая жизнь» на песке Пыр-Сале, бригады тов. Салиндера и Хэна Федора ежедневно перевыполняют план рыбодобычи на 40-50%.
Капитан катера «Ястреб», член партии тов. Дмитриев в Пуровском районе хорошо отремонтировал со своей бригадой катер и плашкоуты. В результате этого его катер работает бесперебойно и ежемесячно перевыполняет план перевозок».

Те же инспекторы сообщили в областной центр (тогда с 1934-го по 1944 год для округа и всей современной Тюменской области это был город Омск), что «в районах Ямало-Ненецкого округа — в Пуровском, Тазовском, Ямальском и других после опубликования Постановления СНК СССР о всеобщей обязательной подготовке населения к противовоздушной и противохимической обороне большинство населения охвачено обучением...

В Пуровском районе на 15 августа 1941 года состоит в дружине 57 человек. Командиром дружины является командир запаса, член ВКП (б), участник гражданской войны тов. Лисин. Занятия проводятся по программе три раза в неделю по три часа. Кроме того, дружиной в ночное время установлен контроль за объектом охраны социалистической собственности. В связи с отсутствием в районе грузчиков дружина систематически занимается разгрузкой барж с поступающими товарами в район, работу производят в вечернее время после занятий. Заработанные деньги перечисляются в фонд обороны страны. Аналогично этому проводится работа дружиной в Самбургском совхозе Пуровского района».

Поздней осенью 1941 года, когда положение на фронте было особенно тяжелым, в Пуровском районе активно проводился сбор средств, постоянно работали агитаторы. Пуровский райком ВКП(б) отправил по колхозам лыжную команду агитаторов и других членов партии. В результате в фонд обороны в течение нескольких дней поступили шкурки 104 песцов, 79 белок, 121 горностая, 7 лисиц, 4 росомах. В Тарко-Сале все коллективы решили отчислять в фонд обороны ежемесячно трехдневный заработок.

Практически после каждой беседы с агитатором ненцы сдавали в этот фонд меха, оленьи туши, живых оленей, деньги, меховую обувь, облигации госзайма.

Люди жертвовали для фронта и победы что могли. В газетах военных лет опубликовано много писем, подобных этому: «Я, бригадир третьего стада Пуровского оленсовхоза Вакуев, прошу принять от меня 12 оленей в фонд обороны».

Салиндер Ачета, Салиндер Паради, Айваседа Ханко — старейшие члены колхоза «Едай Сехоры» Пуровского района. Самому младшему из них 60 лет, а самому старшему — 83 года. До войны старики выполняли мелкие хозяйственные работы. Но когда началась война, в правление колхоза пришел Салиндер Ачета. «Мы, старики, — заявил он, — решили вместе со всеми колхозниками ловить рыбу для Красной армии. Сил у нас еще хватит».

Правление колхоза, идя навстречу пожеланиям стариков, обеспечило их орудиями лова и лодками. Так, в те грозные дни в колхозе «Едай Сэхоры» родилась новая рыболовецкая бригада, бригадиром ее был Салиндер Ачета семидесяти лет. Хорошо зная водоем, имея богатый опыт, бригада стариков дала Родине сотни центнеров рыбы.

В Пуровском совхозе пастухов-оленеводов, ушедших на фронт, заменили Хатанзеева Ольга, Айваседа Анна, Айваседа Энеи. Они работали не хуже пастухов- мужчин.

Периодически проводились мобилизации местных жителей на фронт. Старожилка района Е.Ф. Колесникова прибыла в Пуровский район в 1948 году. По рассказам, слышанным ею по приезде, во время отправки на фронт на том месте, где сегодня в Тарко-Сале горит Вечный огонь, проводились митинги с мобилизованными и их семьями, на которые собирался весь поселок. Плакали женщины с детьми на руках, играла гармонь, звучали песни. Затем все шли на берег. Пароход, увозивший новобранцев, был виден всем до самого слияния обеих рек. Шлепая колесами по воде, он гудел беспрерывно, пока не скрывался из вида. Последняя военная мобилизация в районе была проведена в 1944 году.
Несмотря на войну, государство смотрело в будущее. По указанию сверху 13 декабря 1941 года при исполкоме райсовета было организовано краеведческое бюро, перед которым ставилась цель розыска полезных ископаемых на территории района. Бюро состояло из трех человек: председателя — заведующего райотделом образования А.П. Павлова, а также члена исполкома В.В. Нагибина и землеустроителя Н.Л. Сединкина. Им были обязаны помогать сельские советы, школы, Красный чум.

К началу войны в районе не была нормально налажена работа исполнительной власти. Во всяком случае, отсутствовала коллегиальность. Как сообщала «Докладная записка бригады обкома ВКП (б) о проверке работы Ямало-Ненецкой окружной организации» от 29 сентября 1941 года, «Из проверенных районов (Пуровский, Тазовский и Ямальский) самым худшим по работе является исполком Пуровского райсовета.

Заседаний районного исполкома Пуровского райсовета (председатель исполкома тов. Шушаков, секретарь тов. Екимов) с мая месяца по август 1941 г. в течение четырех месяцев ни одного не проведено. Работа постоянных комиссий совершенно отсутствует, привлеченного актива не имеют. Партгруппы... не созданы. Депутаты перед избирателями не отчитываются». Перечисленные черты работы районных органов остались в принципе неизменными в течение всей войны. Главной причиной, пожалуй, было то, что людей для выполнения задач на таком громадном пространстве, как Пуровский район, не хватало. Почти всегда не хватало и времени собираться на общие заседания.

12 июля 1942 года бюро Ямало-Ненецкого окружкома партии и исполком окрсовета приняли совместное постановление «О ходе строительства домов для переселенцев, завозимых в округ Омгосрыбтрестом». От Пуровского района на заседание был приглашен первый секретарь райкома ВКП(б) Мальщуков. Постановление обязало его (как и коллег из других районов) «Руководство строительством домов для переселенцев взять лично в свои руки и направить на это строительство не менее трехсот шестидесяти рабочих». Кроме того, документ предписывал «по Тазовскому и Пуровскому районам подготовиться к приемке 1-го августа 500 рабочих и к 10 августа — 400 рабочих-переселенцев, провести санитарную обработку, обеспечить питанием, семьи расселить в соответствующих населенных пунктах, а рабочих немедленно направить на места поселения, организовать временные бараки и обеспечить окончание строительства домов».

Речь шла о тех, кто перед началом войны с Германией был насильно переселен из присоединенных к СССР территорий вдоль западной границы на территорию Омской области и в течение первого года занимался в основном лесоразработками и строительством на широте от Омска до Тобольска. Теперь этих людей направляли на Ямальский Север, в том числе и в Пуровский район.

Особенностью далекого от линии фронта Пуровского района было то, что фактически ни один из вопросов, решавшихся в мирный период, не был отменен войной. Так, в первые дни Великой Отечественной войны окружные власти рассмотрели вопрос «О местной промышленности по выпуску товаров широкого потребления за первое полугодие 1941 года». Вывод был неутешителен: «Следует отметить, что местная промышленность организована в основном в городе Салехарде и в районах, прилегающих к округу. В районах отдаленных, в Тазовском и Пуровском, не организована, а если обратиться к природным богатствам этих районов, особенно Пуровскому, то таковые огромны, район располагает хорошими и большими массивами леса — строевого и дровяного, можно вырабатывать скипидар, деготь, смолу.

Совсем не используется вылов рыбы в верховьях Пура, Халесовая, Военто и Вынгапур. Ягоды, грибы, кедровые орехи, которых очень много, собираются в самых незначительных количествах.

В районе имеется оборудованный кирпичный завод с годовым заданием выработки строительного кирпича в 49000 руб., законсервирован за отсутствием рабочей силы в районе. Наряду с этим завозится кирпич в район стоимостью в 2 руб. 78 коп. и на 50% его поломку.

Деревообделочные изделия: столы, стулья, диваны, шкафы завозятся в район из южных районов поломанными и для обслуживания совершенно непригодными. Для освоения богатств Пуровского района, для развития местной промышленности необходимо в район забросить рабочую силу на постоянное жительство не менее 100 семейств, которые смогут использовать часть сырьевых богатств».

Весной 1943 года окружными властями вновь оценивалась работа местной промышленности, которая на тот момент была представлена производственной мастерской, имевшей три направления, два из которых резко отличались от третьего: помыв граждан (баня), стрижка граждан (парикмахерская) и производство кирпича. Главный показатель работы — промфинплан — производственной мастерской выполнялся.

Особое внимание в Ямало-Ненецком национальном округе в годы войны государство уделяло рыбодобыче. В 1942 году Ямало-Ненецкий округ завалил годовой план рыбодобычи, выполнив его только на 80,3%. Но в мае этого года был организован Пуровский рыбозавод и отдельно взятый Пуровский район успешно справился с планом, выполнив его на 121,3%. Наиболее успешным в части рыбодобычи для пуровчан был 1943 год. Тогда все артели района выполнили годовой план сдачи рыбы государству уже к 1 октября.

Правительство высоко оценило труд работников рыбной промышленности. В 1943 году за выдающиеся успехи в области развития рыбной промышленности, за самоотверженный труд Указом Президиума Верховного Совета СССР награждена большая группа работников рыбной промышленности. Среди них был и Тер Нако — председатель рыбацкой артели «Едай-Ил» Пуровского района.

На 1 февраля 1943 года в районе были уточнены книги похозяйственного учета и учета скота. На это время по сравнению с итогами переписи 1939 года (то есть за четыре года) население района увеличилось лишь на 0.7%. При этом население Верхне-Пуровского сельсовета увеличилось на 4,4%, Нижне-Пуровского уменьшилось на 6,9% и население Тарко-Сале также уменьшилось на 2,3%. Снижение численности объяснялось, конечно, мобилизациями на фронт.

Удельный вес общественных групп в Пуровском районе на 1 февраля составлял: колхозники — 67,3%, рабочие и служащие — 31,8%, единоличники — 0,8%, прочие — 0,6%. По половому составу удельный вес в общем составе населения выражался: мужчины — 47,5%, женщины — 52,5%.

Уточнение учета скота показало падение в районе поголовья свиней почти на 70%, а также снижение поголовья оленей по колхозному сектору (обобществленное стадо) на 3,3% и поголовья в личном пользовании на 17%. Тем не менее, при этом оленей в личном пользовании оставалось больше, чем в обобществленном стаде, на 14,5%. Последнее обстоятельство по большевистским меркам было недопустимо, оно толкало районный исполком на перемещение личных оленей в обобществленное стадо.

Почта в пределах района развозилась водным транспортом летом и на оленях зимой. 12 марта 1943 года исполком райсовета рассмотрел вопрос о движении почты. Между Тарко-Сале и Самбургом она отправлялась ежедневно. Не хватало мешков для укупорки, и почтовые отправления часто портились в пути. Нормой времени доставки считалось 36 часов. Но постоянные хозяйственные проблемы заставляли председателей колхозов, несущих на себе почтовую повинность, снимать возчиков почты вместе с оленями на выполнение других задач. Кроме того, вместе с почтой возчики часто вынуждены были переправлять и пассажиров с грузами. В результате почта доставлялась за время до четырех суток, что вызывало неудовольствие районной власти. И все-таки скорость доставки по сегодняшним меркам была высокой.

Перемещения пассажиров и перевозки грузов в тогдашних условиях полного отсутствия дорог были постоянной проблемой. Например, к марту 1943 года в Харампуре скопилось семьдесят тонн свежемороженой рыбы, которая лежала под открытым небом, ибо никакого лабаза там не существовало. В связи с наступлением весны возникла угроза быстрой порчи добытого улова. Необходимо было купить соль, доставить ее из Уренгоя через Тарко-Сале до Харампура, посолить рыбу, построить лабаз и складировать в нем продукцию до наступления навигации и вывоза рыбы водным транспортом.

Нюанс состоял в том, что финансировать все это должен был Тазовский рыбозавод, у которого не хватало средств. Решить проблему пуровские власти смогли только при поддержке окружного совета.

Наступила весна 1943 года. Предстояла путина, к которой пуровские колхозы подготовились удовлетворительно. Уже на начало мая был отремонтирован почти весь рыболовецкий флот, который был тогда представлен гребными лодками, а также починены и построены (сшиты) триста из запланированных четырехсот неводов. Окончание подготовки к путине форсировалось.

Военное время сопровождалось и различными трудностями, вызываемыми природой. В навигацию 1943 года случился ряд чрезвычайных происшествий — с наступлением холодов вмерзли в лед несколько судов: баржа с 420 тоннами муки и 18 тоннами горючего в Тазовской губе — выше мыса Капкан, а также караван барж с пароходом «Иртыш», везшим 220 тонн груза — на реке Пур, в районе поселка Самбург. В результате этого возникла опасность срыва снабжения населения продовольствием и промышленными товарами. Кроме того, весеннее наводнение грозило уничтожить выловленную летом и складированную на рыболовецких песках рыбу в количестве около 780 тонн.

Поздней осенью Пуровский район остался без керосина. Это означало, что большую часть суток, не имея возможности применить единственный доступный им способ освещения — керосиновые лампы, пуровчане находились в сумерках или в темноте. Поэтому исполком районного совета вынужден был принять решение о перенесении начала рабочего дня на час раньше.

Грузы с вмерзших в лед судов пришлось в начале зимы 1943 года вывозить на оленях, привлекая к этому общественные стада оленколхозов и личные упряжки колхозников. Задания по вывозке были распределены между всеми колхозами района и совхозом. В связи с возникшей проблемой было отменено ранее принятое решение исполкома об открытии нового почтового тракта, работа которого требовала отвлечения части оленьего транспорта.

Трудности военного времени усугубляли состояние и без того неблагополучных сфер здравоохранения и народного образования. В мае 1943 года районный совет отмечал, «что со стороны зав. больницей т. Шилиной допущено совершенно безответственное отношение к порученной работе». Заведующей предъявлялось отсутствие спаянности в коллективе, отсутствие расписания рабочего дня и дисциплины. Ей вменялось в вину плохое наведение учета посещения больных на амбулаторном и даже стационарном лечении, а также много других грехов. В результате работа районной больницы была признана неудовлетворительной.

Констатируя недоработки и провалы, власти, разумеется, предупреждали виновных о строгости законов военного времени. Но наказывать снятием с должностей или еще жестче руководители сплошь и рядом не могли из-за острейшего дефицита кадров вообще, а особенно из-за дефицита хоть сколько-нибудь квалифицированных кадров. Очень часто работники были поистине незаменимы.

Из-за санитарной неустроенности и низкой бытовой культуры населения наступление весны в поселках района традиционно грозило инфекционными заболеваниями. В целях их предупреждения разрабатывался план противоэпидемических мероприятий. К этому относились со всей серьезностью. Всем руководителям предприятий и учреждений и организаций, а также частным домовладельцам было запрещено вселять приезжающее население в квартиры и общежития без прохождения санобработки. Виновных в нарушении этого грозили привлекать к административной ответственности: штрафу до 100 рублей и исправительным работам на срок до одного месяца, а в случаях, предусмотренных УК РСФСР, — к судебной ответственности.

Забегая вперед, можно сказать, что в октябре 1943 года в поселке Уренгой, где до того отсутствовало медобслуживание, был открыт медпункт, а в районе вообще было организовано отделение Российского общества Красного Креста. В учреждениях создавались санитарные дружины и санитарные посты.

Рассматривая работу школ за первое полугодие 1942- 1943 учебного года, исполнительный комитет Пуровского районного совета жестко отмечал, что заведующий районным отделом народного образования Павлов и заведующие школами «не приняли решительных мер по укомплектованию школ и интернатов детьми коренного населения, в результате чего план наполняемости выполнен всего лишь на 83%».

Особенно плохо план наполняемости был выполнен Самбургской школой (51,3%). Ученики не торопились в школы, прибывая туда из тундры до середины ноября. Понятно, что это отрицательно влияло на успеваемость. Например, в Таркосалинской школе она составила по итогам полугодия менее 70%. Одновременно школы и интернаты финансировались с опозданием, не имея возможности вовремя купить одежду, обувь и питание для воспитанников. В итоге деятельность школ за рассмотренный период была признана исполкомом райсовета неудовлетворительной.

Эти недоработки вызывали тревогу властей. Кроме того, о детях беспокоились врачи. Так, заведующая больницей врач в докладной записке исполкому сообщала о детях дошкольного возраста, находящихся в поселковых семьях, но не посещающих детские дошкольные учреждения: «Из 196 человек детей дошкольного возраста охвачены дошкольными учреждениями всего 50 человек. Остальная часть детей — 146 человек находится вне этих учреждений, несмотря на то, что в этом есть острая необходимость. В силу заморозков караван с товаровозом 1942 года в пути следования совершенно не получил ни одного грамма овощей. В течение зимы 1942-1943 гг. совершенно отсутствовал подвоз мяса на рынок.., отсутствовала в продаже существующей торговой сети райпо дичь и т.д. Все это привело к резкому осложнению состояния здоровья детей дошкольного возраста, ибо из 196 человек страдает рахитом 80%, имеют место случаи развития туберкулеза и т.д.».

Реагируя на эту докладную записку и не будучи в силах решить проблему самостоятельно, исполком райсовета решил просить исполком окружного совета увеличить существующую наполняемость дошкольных учреждений на 75 человек. Кроме того, было решено выделить «для усиления питания детей дошкольного возраста к существующим нормам дополнительно масла — 200 килограммов, сахару — 100 килограммов, круп — 70 килограммов».

О нормах питания пуровчан-детей в годы войны говорит записка председателя окрисполкома Горина, датированная 23 марта 1943 года: «От красноармеек тт. Зайцевой и Молчановой, проживающих в поселке Халесовая, поступила жалоба о том, что отделение райпо снабжает детей по заниженным нормам — масла вместо 200 гр. в месяц выдают по 50 гр., сахару вместо 250 гр. выдают 200 граммов. Необеспеченность также мясом и рыбой. С получением предлагаю обеспечивать детей Зайцевой и Молчановой, а также и остальных детей военнослужащих бесперебойно по установленным нормам, утвержденным окрсоветом, так же обеспечивать мясом и рыбой в первую очередь».

В Тарко-Сале имелся детский сад. Рассматривая положение дел в нем в 1943 году, районный исполком обнаружил неблагополучие. Например, было сказано, что «дисциплина при детсаде практически отсутствует... санитарное состояние неудовлетворительное, учет продуктов детсада не налажен и продукты разбазариваются». Оказалось, что в детском саду нет кроватей для отдыха детей, мало игрушек, не утеплена уборная, сломана значительная часть инвентаря. Резюме было пространным. В частности, работникам детского сада предписывалось: «Навести большевистский порядок на кухне и наладить контроль по расходованию и закладке суточной нормы продуктов».

В борьбе с инфляцией, которую неустанно вело советское государство, эффективными способами были разного рода займы у населения и привлечение выигрышных вкладов. Чем меньше товаров и услуг могло предложить государство гражданам, тем больше денег необходимо было изъять из оборота. Эта экономическая работа, проводившаяся часто далеко не экономическими средствами, в годы войны была особенно интенсивной. Не был исключением и Пуровский район.

На привлечение выигрышных вкладов существовал план и даже социалистическое соревнование. Весной 1943 года райисполком выяснил, что данный план не выполняется. Виновной в этом была определена заведующая районной сберегательной кассой Лобатова. Ей приказали исправиться, а заведующей районным финансовым отделом поручили строже контролировать внесение вкладов.

Изыскивая дополнительные ресурсы в условиях войны, государство, в частности, обращало внимание и на размеры оленьих стад в колхозах (откуда оленей в виде мяса и шкур можно было легко изъять — «купить» по низкой, установленной государством цене), ревниво относясь к личному поголовью. Так, «Докладная записка бригады обкома ВКП(б) о проверке работы Ямало-Ненецкой парторганизации» в 1943 году сообщала: «Основной причиной слабого развития общественного оленеводства является то, что большой процент поголовья находится в личном пользовании колхозников и единоличников. В Пуровском районе если обобществленных оленей насчитывается 1195 голов, то в личном пользовании их 3265 голов».

В итоге усиленное внимание властей привело к тому, что колхозники большей части личных оленей лишились. В первые послевоенные годы наряду с другими факторами это создало драматичную ситуацию с пропитанием коренных жителей округа. Наиболее драматично сложилась ситуация не в Пуровском районе, а на севере Ямальского полуострова, откуда тундровиков, лишившихся оленей, под угрозой их голодной смерти в 1947 году пришлось поздней осенью вывозить пароходами и выводить пешком в район поселка Яр-Сале.

В мае 1943 года райсоветом было принято решение о разделении Верхне-Пуровского сельского совета на два.

Проблемы военного времени не отменяли курса партии на развитие огородничества на Крайнем Севере. Исходя из задач создания в районе собственной продовольственной базы, исполком Пуровского райсовета решил произвести подготовку — раскорчевку в колхозах района в 1943 году на площади до 5 га. В 1944 году планировалось засеять до 3 га, а в 1945 — до 5 га. Основными культурами были картофель, прочие овощи и однолетние травы.

Предстоящее лето, как и во всякий другой год, среди прочих опасностей грозило лесными пожарами. Для предупреждения пожаров и борьбы со стихией, если она разыграется, в каждом населенном пункте района была создана добровольная пожарная дружина, которая обеспечивалась соответствующим инвентарем.

В Тарко-Сале и Самбурге, кроме того, были выделены помещения под пожарное депо. Все совершеннолетние, трудоспособные граждане обязаны были поочередно при этих депо круглосуточно дежурить. В остальных пунктах с 8 вечера до 8 утра обязанности дежурных были возложены на сторожевую охрану предприятий и учреждений.

Все трудоспособные граждане обязаны были в случае пожара немедленно прибыть на его место с собственным противопожарным инвентарем, который дополнял инвентарь дружины (багры, топоры, ведра, помпы). По набору такого инвентаря должно было находиться в каждом дворе. Использовать этот инвентарь на иные, кроме тушения пожара цели, было запрещено. При каждом дворе и учреждении должна была иметься наполненная водой бочка. Лица, нарушившие установленные правила, подвергались штрафу до трехсот рублей или наказывались исправительными работами на срок до одного месяца. В крайних случаях следовала уголовная ответственность.

Как сообщил в своей неопубликованной рукописи бывший председатель окружного исполнительного комитета М.М. Броднев: «Особенные сложности представляла разъяснительная работа, особенно среди кочевых ненцев. Они имели смутные представления о войне. В их языке не было многих слов, выражающих понятия, связанные с войной. От пропагандистов требовалось большое мастерство.

Например, на одном стойбище работник Красного чума начал беседу с сообщения о том, что по радио передали о салюте по случаю освобождения Харькова. Ненцы спросили, а что такое салют?
- Из пушек стреляли.
- В кого стреляли?
- В воздух стреляли.
- Зачем это порох тратят?

Этого пропагандист толком разъяснить не сумел. Тогда поднялся старик и сказал:
- А я догадываюсь, зачем. К нам приехал русский доктор, началась весна, дальше ехать нельзя, он у нас долго жил. Прошел лед, доктор поехал на лодке. Хороший был человек, жалко было, что уезжает. Он уже далеко уехал, а мы все о нем говорили: «А давайте сделаем так, чтобы он знал, что мы о нем помним и про него говорим». Взяли ружья и начали стрелять. Он тоже два раза выстрелил, и мы, как будто, поговорили с ним. Наверное, и в Москве из пушек стреляют, чтобы все люди знали, что наши победили и чтоб радовались. Не зря тратят порох на эти салюты. Жаль, что их в тундре не слышно, но вот узнали от тебя и тоже радуемся».

Пуровский район в годы войны — это пример северного тыла, где каждый олень, каждая тонна рыбы, каждый выстрел в честь победы имели значение. Здесь не стреляли, но воевали — трудом, лишениями, верой в Победу. История этого времени — не только о героизме, но и о цене, которую заплатило общество за выживание и победу в условиях мобилизации.скачать dle 12.1

---