Освоение севера Западной Сибири. Мангазея.
Опубликовал: zampolit, 20-01-2018, 12:12, Путешествие в историю, 1 676, 0
Река Пур берет свое начало далеко от полярного круга, в сургутских лесах. Она отдает свои воды, взятые из болот, озер и мелких речушек, Тазовской губе (впадает западнее реки Таз на 80 километров). Население Пура разнообразно по своему составу. Значительную его часть составляют ненцы, которые делятся на тундровых и лесных.
До революции 1917 года ненцев называли в русских источниках самоедами. Противоречивыми остаются мнения относительно прародины самодийцев. Одни ученые их исторической родиной называют территории, лежащие к западу и северо-западу от Уральских гор. Другие определяют принадлежность самодийцев к исконному, местному населению, предки которых в четвертом тысячелетии до нашей эры выделились из уральской языковой общности. Заслуживает внимания и точка зрения ряда ученых, обосновывающих Саяно-Алтайское происхождение самодийской прародины. В соответствии с этой точкой зрения предки ненцев как этническая языковая общность сформировалась в эпоху палеолита в верховьях Енисея. Их продвижение из Саяно-Алтайского региона проходило по территории междуречья Енисея и Оби, где древние ненцы вступали в контакты с аборигенным населением.
В зоне тундры около двух тысяч лет назад предки ненцев встретились с протоуральцами приполярной территории: к востоку от Урала это были, видимо, предки юкагиров, а к западу от Урала — предки саамов.
В ненецком фольклоре сохранились предания о древних аборигенах — низкорослых и светловолосых людях сихиртя, сииртя, сиртя. Сихиртя иногда воевали с предками ненцев, нередко заключали браки или брали женщин из ненецких стойбищ. Найдены старинные жертвенные места, землянки сихиртя, которых самоеды называли хаби.
Селькупы, проживающие сейчас главным образом на юго-востоке Пуровского района (с. Толька, д. Харампур, с. Халясавэй), сложились как отдельный народ в Томско-Нарымском Приобье. Затем часть селькупов в XVI-XVII вв. переселилась под давлением татар и хантов на север, где они заняли верхнее и среднее течение реки Таз, а также частично — верховья Пура. Так сформировалась северная группа селькупов, к которой относятся и селькупы Пуровского района.
История формирования хантыйского населения района достаточно хорошо не изучена. Можно предполагать, что первые хантыйские поселенцы появились здесь примерно в XVII—XVIII веках. Это были семьи, которые, как и южные ненцы, занимались оленеводством, рыбной ловлей и охотой. Будучи немногочисленными, они смешивались с ненцами и входили в состав последних.
Предки аборигенов Пуровского района появились в этих местах несколько тысячелетий назад. Одна из экспедиций Института проблем освоения севера в 1997 году обнаружила древнее поселение в междуречье рек Пурпе и Пяку-Пур, которое археологи датируют неолитическим или незолитическим временем (VII—V тыс. до н.э.). Как народность они сформировались к началу второго тысячелетия нашей эры.
Интерес к сибирской земле и ее обитателям проявился очень давно. Достоверные сведения об освоении севера Сибири новгородцами относятся к XI веку.
После падения Новгорода на северные земли обратило свое внимание Московское государство. В 1499 году был организован грандиозный поход в «Югорскую землю, на Куду (Кода — остяцкое княжество на Оби, в пределах Березовского уезда) и на вогуличи» под начальством князей Семена Курбского, Петра Ушатого и Василия Гаврилова-Бражника. Экспедиционный корпус, состоявший из 4000 человек, продвигался через Печору, на Урал, затем в Югру. Рать дошла до остяцкого городка Ляпина, пройдя 4650 верст, по сибирским тундрам ехали на собаках, а воеводы на оленях (Миллер Г.Ф. Описание Сибирского царства. СПб, 1787. Кн. 1.С.63-64).
После похода 1499 года Югорская земля была разделена на Обдорию и Кодию. Князь Василий III (1505-1533) первым из московских государей поставил в 1514 г. в свой титул «князь земли Обдорской и Кондинской и всех Сибирских земель, повелитель Северные страны».
Печорский путь был не единственным путем в северные сибирские земли.
В непосредственной связи с Печорским путем находился морской путь, «морем-окияном, мимо Пустозерский острог», которым поморские промышленники пользовались уже в конце XV — первой половине XVI веков и продолжали ходить до 1620 года, когда он был закрыт для них вследствие запрещения, последовавшего от властей (Бахрушин С.В. С. 80).
Вопрос о начале использования этого пути русскими людьми представляется спорным. П.Н. Буцинский в своем труде доказывает, что этот путь был известен русским еще с начала XV века, а может быть, и раньше. Он приводит летописные данные, доказывающие, по его мнению, что морской путь в Мангазею был известен новгородским и суздальским колонистам задолго до основания Архангельска. Для доказательства он приводит Никоновскую летопись, в которой упоминается о неудачном походе 1032 г. новгородца Улеба за Железные ворота. Последнее название, как известно, имеют многие местности, но Буцинский, ссылаясь на Лерберга, который в своем исследовании о Югорской земле утверждает, что в данном случае под Железными воротами нужно подразумевать пролив или на Белом море между островами Соловецким и Муксом, или на Ледовитом океане между Новой Землей и Вайгачем, доказывает, что поход новгородцев в 1032 г. был совершен морским путем из устьев либо Двины, либо Мезени через Карские Ворота на полуостров Ямал. (Буцинский П.Н. К истории Сибири. Мангазея и мангазейский уезд (1601-1645 гг.). Харьков, 1893. С. 35-43.)
Морской путь шел вдоль побережья Северного Ледовитого океана. Выйдя из устьев Двины, плыли «подле берега и через губу пособным ветром с запада на восток... влево море, а вправо земля». Объезжали Канин полуостров, огибая Канин нос, и мимо Колгуева шли через Чесскую губу на Кулуйское устье. Чтобы избежать длительного пути вокруг Канина полуострова, пользовались иногда «Чесским волоком», образуемым реками Чижой, впадающей в Белое море, и Чешой, впадающей в Мезенскую губу, верховья которых настолько близко подходят друг к другу, что «в большую воду тот волок поймает водою». После пересечения Чешской губы кочи шли вдоль берега до Русского заворота, где он делает резкий поворот к югу, образуя Печорскую губу или «Сухое море». Обогнув Медянский заворот, ограничивающий Печорскую губу с востока, шли «большим морем-окияном на урочище Югорский шар». Оставляя вправо «Варандеевы мели» (полуостров Большой Варандат), пересекали Королеву губу (Теперь Хайпундырскую) и въезжали в Югорский шар, образующий пролив (проезд) между материком и островом Вайгач. Оставив, таким образом, в стороне «остров великий каменный», въезжали в Карскую губу или Нярзомское море.
Во избежание длительного опасного объезда Ямала морем русские мореходы срезали его с помощью волока между Мутной рекой (ныне Сеяха, то есть проходная река), впадающей в Карскую губу, и Зеленой рекой, текущей в Обскую губу. Из Обской губы бежали «парусным погодьем» (при благоприятном ветре) до «Заворота» (теперь мыс Каменный) день. У «Заворота» береговая линия Ямала делает резкий поворот на юго-запад, здесь сворачивали на восток в Тазовскую губу и въезжали в устье реки Таз, берега которого были известны под именем Мангазеи. Мангазея была конечным пунктом морских путешествий XVI-XVII веков.
Несмотря на опасности и трудности морского пути, им пользовались не одни случайные искатели приключений, «из Архангельского города в Мангазею по вся годы ходят кочами многие торговые и промышленные люди со всякими немецкими товарами и с хлебом».
По мнению С.В. Бахрушина, морские плавания в Мангазею имели место уже в XVI веке. Первое упоминание о них находится в дневнике плавания по Северному Ледовитому океану Стефана Берро в 1556 году. Он встретил у острова Вайгач колмогорских и печорских жителей, промышлявших здесь охотой на моржей и белых медведей. Один из них вызвался, «если бог пошлет ветер и хорошую погоду», провести англичан на Обь и на реку «Нарамзай». От второй половины XVI века уже имеется целый ряд совершенно определенных указаний. Так, по сведениям, собранным в 1595 году голландцами, ежегодно несколько человек ходили с Колмогор на реку Обь и даже на Енисей и возили с собой сукна и другие товары.
В 1610 году русские промышленники, которые были на промыслах в Мангазее, сделали очень важное открытие. Двинянин Кондрашка Курочкин устроил экспедицию на кочах с Турухана к устью Енисея. Подождав пока лед не вынесет из устья, они выехали из Енисея в море. Так выяснилось, что Енисей впадает в морскую губу того же Студеного моря, «которым ходят немцы из своих земель к Архангельскому городу, и проезд с моря к енисейскому устью есть..., и большими кораблями из моря в Енисей пройти мочно». Это известие достигло в 1616 году Тобольска, тогдашнего административного центра Сибири, и вызвало здесь переполох. Важность вновь открытого пути не ускользнула от тобольских воевод князя Ивана Семеновича Куракина и Ивана Булыгина. «И мы, холопы твои, — писали они царю, — в Мангазею и в Енисею приходу чаем немецких торговых людей, потому что река Енисея угодна, рыбы в ней много, а живут по ней пашенные татаровя, и зверь по ней дорогой, а им ходить с немецкими товары податно».
Тобольским администраторам новый путь представлялся опасным в двух отношениях: «Мочно... немцам пройти в Мангазею из своих земель, не займуя Архангельского города» «и приехав — бы воинские многие люди сибирским городом какой порухи не учинили». Другое опасение было вызвано страхом убытков для государевой казны: «только поедут (русские люди) большим морем и учнут торговать с немцы и с русскими людьми, утаясь на Югорском Шару, на Тресковой..., на Колгуеве, на Моржевике, на Канина носу, и... государеве казне в пошлине истеря будет». Наконец, морской путь был и в том отношении невыгоден, что, благодаря ему промышленники избегали многочисленных внутренних таможен.
Все эти соображения заставили И.С. Куракина ходатайствовать о полном запрещении русским людям ездить в Мангазею морем. В том же году соответствующий царский указ был прислан из Москвы с угрозой «великой опалы» тем людям, которые вздумают ходить в Сибирь морским путем. Торговые и промышленные люди подали мангазейским воеводам челобитную с ходатайством, чтоб государь пожаловал, велел им «из Мангазеи к Руси и в Мангазею с Руси ходить позволить морем... по-прежнему, чтоб им вперед без промыслов не быть, а... (государевой) соболиной казне в их бесторжище и беспромыслу... убытку не было». В 1618 году первоначальный указ был отменен и было разрешено ходить в Сибирь «большим морем», «как наперед того ходили», но при этом правительство, в сущности, перекладывало окончательное решение вопроса на местную администрацию.
