Традиционное хозяйство коренных народов Пуровского района
Опубликовал: zampolit, 19-01-2018, 10:29, Путешествие в историю, 947, 0
Традиционное хозяйство коренных народов Пуровского района с течением времени претерпело серьезные изменения. Ученые предполагают, что первоначально самодийцы, пришедшие в тундру, по примеру древнего досамодийского населения, занимались охотой и рыбной ловлей.
Путешественники XVII-XVIII вв., имевшие возможность познакомиться с «самоедами», часто упоминали, что ездят они на собаках. Это говорит об отсутствии в это время сколько-нибудь развитого оленеводства. Например, польский пленный офицер Людвиг Сеницкий, проезжая в 1708 г. в Якутию по Оби, в районе Сургута видел ненцев (очевидно, лесных) и писал, что самоеды «ездят на собаках, как лошадей запрягая в нарты..., на них накладывают по 40 пудов груза».
Основным объектом промысла для предков ненцев являлся дикий олень. Важное место занимал промысел водоплавающей дичи, которая в огромных количествах гнездилось на тундровых озерах и реках. Существовала также охота на пушного зверя — песца, соболя, зайца, южнее — на белку, выдру, росомаху и др. Первоначально пушная охота не занимала важного места в хозяйстве северных народов, мясо большинства этих зверей не употреблялось в пищу, мех использовался только для отделки одежды из оленьих шкур, шкурка выдры шла на подбивку охотничьих лыж. С XI в. север Западной Сибири попал в сферу деятельности русских купцов, которые охотно скупали пушнину. Очевидно, через посредство западных групп ненцев в этой торговле стало участвовать и население Пура. После присоединения Сибири к России этот процесс активизировался. Пушнина во все возрастающих количествах стала сбываться через Сургут и Обдорск. Кроме того, царская администрация требовала уплаты ясака именно пушниной. Пушная охота с XVII в. стала одним из важнейших видов промысла. Однако уже к XIX в. запасы пушного зверя резко сократились и масштабы пушной охоты уменьшились.
Другим жизнеобеспечивающим промыслом для населения Пура являлась рыбная ловля. Основное количество рыбы вылавливали в летний сезон и заготавливали ее впрок — вялили и коптили, зимой рыбу хранили замороженной. После появления русских большое количество рыбы стали засаливать, соленая рыба превратилась в важную статью местной торговли.
Охота и рыбная ловля не могли существовать на севере без собирательства, которое дополняло мясную пищу необходимыми организму витаминами. Ненцы в основном использовали ягоды — голубику, бруснику, морошку, клюкву. Грибы в прошлом не собирали, считая их «оленьей пищей». Некоторые ученые склонны считать, что отсутствие сбора грибов связано с древними религиозными представлениями.
Положение, когда в хозяйстве ненцев, в том числе и пуровских, преобладали охота и рыболовство, продолжалось до середины XVIII в. С этого времени, по мнению ученых, началось интенсивное развитие оленеводства, которое уже к концу XVIII в. превратилось в основную отрасль хозяйства. Олени круглый год содержались на подножном корму. Это вызывало необходимость постоянных и частых перекочевок, чтобы олени, находясь на пастбище слишком долго, не вытаптывали его и чтобы ягеля было достаточно для прокорма стада. Система кочевания в общем плане выглядела так: весной кочевали на север, чтобы провести лето на побережье моря или Тазовской губы, где ветры отгоняют гнус, весьма докучающий оленям. Осенью двигались на юг, в лесотундру и к границе тайги, где деревья сдерживают сильные зимние ветры, а снег более мягкий, следовательно, оленям проще выкапывать ягель. Основные группы пуровских тундровых ненцев зиму проводили на притоках Среднего и Нижнего Пура, а к лету откочевывали к Тазовской губе или на Тазовский полуостров.
Главную проблему оленеводства в XIX — начале XX вв. составляли периодически повторявшиеся массовые заболевания — эпизоотии: сибирская язва, оленья чума, копытка и ящур. Это не только било по местной экономике. Подрывалась, а то и уничтожалась сама основа жизни аборигенов тундры. Массовые падежи имели место в 1847-1852, 1863,1872, 1896 и 1911 годах.
В одном из рапортов тобольскому губернатору в декабре 1864 года чиновник Березовского земского суда докладывал, что во время эпидемии 1863—1864 годов у самоедов Пура и Таза погибло коло 40 тысяч оленей.
История торговли как специализированной отрасли человеческой деятельности в нижнем Приобье ведет свой отсчет с начала XVII в., тогда были устроены 4 таможенных заставы — в их числе и Обдорский городок — для пресечения не санкционированной государством частной торговли с аборигенами.
Северообдорская торговля обладала рядом особенностей. Во-первых, ее безденежным, как правило, кредитно-меновым характером. Главными единицами стоимости выступали песец, а в ямальской тундре — олень. Даже в начале XX века коренные жители Обдорского края, особенно ненцы, недоверчиво относились к деньгам, предпочитая конкретные вещи.
Решающий импульс для своего развития обдорская торговля получила с учреждением одноименной ярмарки. Сроки ее проведения в различные годы почти не менялись: в 60-х годах XIX века она проводилась с конца декабря до 25 января, в 1904 году — с 1 по 20 января, в 1912 году —15 декабря — 15 января. Основными аборигенными товарами на ярмарке являлись меха, оленьи шкуры, мороженая рыба, пух и перо. Эпизодически продавались продукты морского промысла (шкуры, клыки, жир), мамонтовая кость и т. п. Одной из своеобразных черт Обдорской ярмарки была реализация всех аборигенных товаров — ведь не везти обратно в тундру.
Интересное описание Обдорской ярмарки конца XIX века дает В. Бартенев в книге «На крайнем северо-западе Сибири. Очерки Обдорского края», изданной в Санкт- Петербурге в 1896 году.
«Обдорская ярмарка, играющая не последнюю роль в торговле пушниной вообще в России, открывается 2 января. К этому времени съезжаются самоеды с пушным товаром, также отчасти с мамонтовою костью, моржовым клыками, тюленьими шкурами, другими более второстепенными предметами. Самоеды сдают свой товар обдорянам, частью за наличные деньги, частью в обмен за товар, преимущественно же в виде отдачи долга, сделанного за год и больше перед данной ярмаркой. Числа 10-15-го приезжают в Обдорск тобольские купцы и их «доверенные» человек 5-6. Сами тоболяки непосредственно от самоедов пушнины не скупают, а берут то, что собрано обдорянами. Исключение составляют только двое купцов: Корнилов и Бронников, имеющие в Обдорске своих постоянных доверенных, непосредственно ведущих дела с инородцами.
Самоеды, спустившиеся к Обдорску, останавливаются обыкновенно в тундре, не доезжая нескольких верст от села. Тут некоторые из них отправляются с небольшим количеством пушнины, так сказать, на разведку, разузнать цены на товары. Потом уже и остальные начинают наезжать в Обдорск со всеми своими товарами.
Обдорская ярмарка расположена в конце одной из улиц, выходящих в тундру. По обеим сторонам разбросаны амбары, в которых обдоряне производят торговлю.
Впереди этих амбаров стоят еще по обеим сторонам улицы нарты, с которых тоже производится торговля, преимущественно меновая. На этих нартах разложены товары, необходимые самоедам: кирпичный чай, сукно разных цветов для летних гусей и для прошивки женской зимней одежды, мелкие побрякушки, которыми обвешиваются самоедки, пояски, котлы, ножи, топоры, кремни, огниво, ружья, сети, ящики, железные листы, на которых разводится костер в чуме, капканы, разного рода деревянная посуда, изготовляемая зырянами: ложки, чашки всех величин. Тут же и остяки со своими убогими произведениями: татарами (травяные циновки), травяными подстилками, чагой (грибовидные наросты на деревьях), замороженным жиром и морошкой, зимней рыбой, собачьей шкурой и проч. Настоящая торговля происходит, однако, не здесь, а по домам. С нарт же на ярмарке торгуют преимущественно беднейшие обдоряне. Товар они берут в кредит у обдорских же купцов, которые ставят при этом цены выше лавочных и вообще сильно эксплуатируют обдорскую мелкоту.
В сущности, сами обдорские купцы иначе почти и не могут поступить, так как отчасти зависят, в свою очередь, от тоболяков. Мелкие торговцы, таким образом, находятся под двойным прессом и со своей стороны волей-неволей должны налегать на инородцев, которые выносят уже тяжесть, так сказать, тройного давления. Жалко смотреть бывает на мелкого русского торговца: морозится, бедный, целый день на холоду («сопли выжимает»), а выручит за день какой-нибудь рубль — два.
Иные за всю ярмарку выручают рублей десять — пятнадцать, да и то рады, что хоть без убытку остались...
Если пройтись несколько раз по ярмарке, то скоро начинаешь удивляться отсутствию сколько-нибудь ценного пушного товара у самоедов; видишь преимущественно разные лапки: лисьи, песцовые, крестоватиковые да изредка промелькнет шкурка белого песца или оленина. Неужели только и всего привезли самоеды? Нет, в том-то и дело, что главная, настоящая торговля идет не здесь, на тундре, а по квартирам обывателей.
Приехав в село, самоед направляется к кому-либо из обдорян. Здесь его гостеприимно встречают, угощают мерзлой рыбой, олениной, рыбьим жиром, и, прежде всего, водкой. Какого вкуса эта водка, лучше и не говорить. В прежние времена самоедов не пускали в дома, а торговали с ними на дворе; потом стали пускать в кухни. А теперь уже во время ярмарки самоедов можно встретить во всех «залах» и «гостиных».
Дом обдорянина превращается в маленькую ярмарку: дикие сыны тундры со своими семействами сидят прямо на полу, едят, пьют и, напившись, начинают петь свои бесконечные, дикие песни и кричать.
После угощения начинается торговля, бывает, что и не начинается, ибо самоеды часто ходят из дома в дом, выпивают, едят, поют и в заключение — ничего не продают».
Кроме Обдорска пуровские ненцы ездили и на Сургутскую ярмарку. Между обеими ярмарками было много общего. Разница только в том, что в Сургуте не было толмачей, которые завлекали самоедов, и должники там более закабалены: они точно поделены между сургутянами и почти не смеют отойти к другому, не заплативши первому постоянному кредитору.
Кроме получения прибылей от неравной торговли с местным населением, предприимчивые русские купцы и промышленники в XIX в. начинают активно использовать промысловую деятельность местного населения.
Первыми колонистами, проникшими в Тазовскую губу, были выходцы из Сургута. Они начали вести здесь свое дело в 50-х годах XIX века. Им принадлежало первенство в организации местного населения для промыслового рыболовства.
Они, имея зимовья в устьях рек Пура и Таза, занимались дешевым скупом продуктов рыболовства, давая взамен этого некоторые предметы рыболовного снаряжения и первой необходимости. Зимой вся добыча доставлялась на санях на Сургутский рынок. Провоз груза не составлял большой ценности, хотя расстояние было 800 километров. Самая высокая цена, которая взималась за провоз, — это 80 копеек и до 1 рубля за 16 килограммов груза, а большей частью и дешевле.
Барнаульский купец Функ выписал из Лондона мастера судостроения Якова Вандроппера. Его сыновья Роберт и Джеймс открыли в 1884 году свое рыбное дело в низовьях Таза и в Тазовской губе, которое обслуживалось паровыми шхунами «Маргарита» грузоподъемностью 160 тонн, «Север» (50 тонн). На них работало до 100 лодок. Собиралось до 100 тонн соленого осетра.
В 1891 году по ходатайству Обдорской инородческой управы тобольский губернатор дал распоряжение не допускать братьев Вардроппер в Таз, так как торговые операции здесь, прикрываемые скупом рыбы у ненцев, отражаются на сборе ясака. Ненцы, получая снабжение продовольствием и товарами на месте, не стали ходить на пушные ярмарки в Сургут и Обдорск, где обычно платили ясак.
После выдворения из Таза братья Вардроппер обосновались в дельте Оби. Ими были приглашены практики из Латвии, знакомые с норвежским промыслом. Впоследствии часть латышей, работавших у Вардропперов, стали вести дело самостоятельно и в 1907 году образовали Нижнеобское товарищество на паях, в состав которого входили Берзин, Мейер, Герман, Дзирне и др. Основная работа товарищества была оставлена в районе рек Пур и Таз, где были открыты фактории Паль- мер-Седе, Ивай-Сале, Ямбур-Сале. (Юданов И.Г. Обская губа и ее рыбохозяйственное значение. По материалам Ямальской экспедиции 1932 г. Тобольск, 1935).
Огромным влиянием в этом районе пользовался Торговый дом Плотниковых. В составе судов было даже одно судно морского типа, привезенное с Енисея, «Ангара». Сургутским дельцам с появлением крупных рыбопромышленников пришлось перейти на роль сдатчиков к Плотникову или к Нижнеобскому товариществу. Плотников и Товарищество имели фактории в низовьях Пура. На реке Пур свою факторию завели Тетюцкие. В начале XX в. фирма Тетюцких отпускала местным аборигенам продуктов на 19 тысяч рублей, в том числе спирта на 9 тысяч, муки, сушек, масла, чая, сахара, табака — на 7 тысяч, а получала с них товаров, считая по продажным ценами на 46-53,5 тысячи рублей (пушнины — на 30-35 тысячи и рыбы —16-18,5 тысячи).
