Под вечер 3 сентября 1912 года Наполеон въехал в Кремль, так и не дождавшись ключей от города, а утром, едва проснувшись, услышал о грандиозном пожаре в городе. А ведь он еще не успел отдать приказ о тотальном планомерном уничтожении Москвы. Она пока была ему нужна для размещения армии и ее отдыха.

К полудню огонь усилился настолько, что стал угрожать самому императору. Маршалы посоветовали перебраться в роскошный Петровский дворец (здание Военно-Воздушной инженерной академии имени Жуковского), расположенный в предместьях Москвы, Но император вместе со свитой заблудился в дыму и пламени городских кварталов. Пришлось искать проводника. Один из московских жителей вызвался помочь. Снова двинулись в путь, снова долго плутали. В узком тупике проводник остановился. Император с приближенными оказался в огненном плену. И тогда генерал Сегюр, военный писатель, вспомнил о русском крестьянине Иване Сусанине. Его последователь стоял перед императором Франции спокойно ожидая своей участи. Наполеон сделал все, чтобы смерть этого русского была ужасной…

Спастись удалось чудом – императора случайно обнаружили солдаты, занимавшиеся грабежом в этом квартале, и вывели его к реке.

Осмотрев кремлевские сооружения, Наполеон приказал устроить в Успенском соборе мастерскую по переплавке золота, платины, серебра. Слитки переправлялись во Францию. Генерал Сегюр записал в своем дневнике: «… император велел ободрать из кремлевских церквей все, что могло служить трофеями… Стоило неимоверных усилий, чтобы сорвать с колокольни Ивана Великого ее гигантский крест». По поводу одного из приказов он замечает следующее: «Был установлен очередной порядок мародерства, которое, подобно другим служебным обязанностям, было распределено между различными корпусами…»

Наполеон заранее позаботился о создании общественного мнения. Во всех своих письмах он с упрямой настойчивостью указывал, будто Москву грабят и жгут сами русские, армия же борется с поджигателями. А на улицах гибли от руки захватчиков безвинные люди.

И вот настал час, когда он отдаст наконец лаконичный и категоричный приказ Мортье…
7 октября Мортье приступил к его выполнению. В этот день был взорван Винный двор, разрушены многие здания. 9 октября взрывы загрохотали в Кремле, где были уничтожены арсенал, часть кремлевской стены, Водовзводная, Петровская и частично Никольская и Боровицкая башни, в Грановитой палате и соборах начались пожары.

Гремевшие в Москве взрывы слышали в русском авангарде, возглавляемом генерал-майором Василием Дмитриевичем Иловайским. Движение к Москве авангард начал под вечер еще 5 октября. Разбив противника под Химками, казаки достигли московских окраин, но встретив превосходящие силы неприятеля, вынуждены были возвратиться к Петровскому дворцу, где внезапно были атакованы из засады. Свидетель этого боя, начальник русского отряда генерал Ф.Ф, Винценгероде докладывал в Петербург: «Был очевидным свидетелем сей кавалерийской стычки, я не могу довольно нахвалиться искусством и мужеством генерал-майора Иловайского и полков, ему вверенных… Привыкшие всегда считать венгерскую конницу первою в мире, я должен отдать преимущество казакам перед венгерскими гусарами…».

Пленные французы рассказали о варварских планах Наполеона. Винценроде взяв с собой адъютанта ротмистра Нарышкина, отправился к Мортье, чтобы уговорить того одуматься, не разрушать столицу. Мортье пленил генерала. Командование отрядом принял старший брат Василия Дмитриевича генерал-майор Иван Дмитриевич Иловайский. Надо было спасать столицу.

А между тем уже закладывались под многоголовую мечеть, так называл Наполеон храм Василия Блаженного, под Кремлевские соборы и дворцы специально изготовленные заряды. Взрывы намечались на 10 октября. Но именно в этот день казачьи части Ивана и Василия Иловайских вступили в Москву и ворвались в Кремль. Мортье едва успел бежать.

Не сбылись преступные замыслы Наполеона, о коих он сообщал в письме в Париж: храм Василия Блаженного и поныне горделиво возвышается на Кремлевском холме. Спасен был в тот день и Чудов монастырь, уничтоженный в тридцатые годы XX века людьми не менее чужеземцев презиравшими историю России.

Первым после освобождения комендантом Москвы стал И.Д. Иловайский, который немедленно направил авангард, предводимый младшим братом, преследовать отступающих французов. Василию Дмитриевичу он поручил и обеспечение города продовольствием.

А тем временем в Москве налаживалась мирная жизнь. Историк Отечественной войны 1812 года М. Богданович пишет: «…первыми предметами заботливости генерала Иловайского было водворение по возможности порядка в городе и подание помощи его несчастным жителям… Грабежи и бесчинства были быстро прекращены разосланными по всем направлениям разъездами и выставленными в важнейших пунктах караулами. Воспитательный дом заваленный ранеными и больными, нашими и неприятельскими, был очищен от гниющих трупов, которые валялись рядом с еще живыми страдальцами. Последних разместили более свободно по Москве и вверили их лечение и уход надлежащим людям, а затем часть их, по мере улучшения здоровья, вывезена была в другие города».
     Причем помощь оказывалась не только немногим уцелевшим русским раненым, но и французам, брошенным в городе своими соотечественниками. А ведь армия «просвещенной Европы» вела себя по отношению к русским раненым более чем бесчеловечно. Это признали впоследствии и сами французы. Так, в изданной во Франции «Истории XIX века» содержалось сообщение о том, что из числа русских раненых, оставшихся в госпиталях Москвы, 15 тысяч было сожжено французами, причем сожжено преднамеренно, что подтверждается многими свидетельствами очевидцев и историческими документами.
Недолго пробыв Наполеон в Москве, но в злодействе преуспел. Из 9128 каменных зданий осталось 1725, а из почти девяти тысяч деревянных – 2479. Убытки от пожара исчислялись суммой около 250 млн. рублей.

Но не мстительны русские сердца. Государственный секретарь адмирал А.С. Шишков подготовил обращение к русским войскам, в котором содержался призыв бережно относится к историческим памятникам французской столицы. В Париже не было повреждено ни одного дома, ни один волос не упал с голов его жителей.
Вот строки, им же написанные, из «Послания к французам: отечества вашего мы не тронем, но напротив, оставляем в целокупности».
Простые французы могли по достоинству оценить широту русской души, великодушие и гуманность российского воинства, представителями которого были Иван и Василий Иловайские, а также трое их родных и четверо двоюродных братьев.

При написании статьи использованы материалы Н. Шахмагонова.