1 -я Сибирская казачья дивизия - марш в Китай 1921 года
Опубликовал: zampolit, 26-06-2017, 12:18, Путешествие в историю, 1 472, 0
Ликвидация казачьих очагов Западно-Сибирского восстания 1921 года еще не означала прекращения борьбы уцелевшими повстанцами. Казаки, отброшенные с Горькой линии на север, разделили печальную судьбу Ишимской Народной армии и крестьянских отрядов Тюкалинского уезда.
По-иному сложилась судьба более организованной и подвижной 1-й Сибирской казачьей дивизии, остатки которой в середине марта 1921 года были отброшены войсками Петропавловской группы Красной армии от Пресновской линии на юг — к Кокчетавскому уезду. Деморализованные и дезорганизованные повстанцы уже не ставили себе серьезных боевых задач. Главной их целью стало оторваться от преследователей, обойти заслоны и спастись бегством либо на Иртыш, где при благоприятных условиях поднято новое восстание, если это не получится, то далее — в Китай.
Штаб Кокчетавской (Южной) группы войск РККА, узнав о продвижении из Петропавловского уезда большой группировки повстанцев, немедленно начал выбрасывать навстречу ей разведывательные партии и заслоны. К 20 марта штаб выяснил, что повстанцы — до 1 тысячи человек пехоты и 500 человек кавалерии со значительным количестве винтовок и при большом обозе — уже прорвались через тракт Петропавловск— Кокчетав и, пройдя по маршруту деревни Малиновка - Заградовка - Розовка — села Кременчугское - Богатыревское, остановились в деревне Сухотино. Чтобы не дать восставшим уйти в юго-восточном направлении, штаб Кокчетавской группы стал перебрасывать против них свои части: Акмолинскую роту, 253-й стрелковый полк со взводом артиллерии, 2-й эскадрон 26-го кавалерийского полка, батальон Сводного полка.
Последний, выдвинувшись из станицы Щучьей на поселок Восточный, должен был перехватить повстанцам путь, а подразделения 253-го стрелкового полка и 26-го кавалерийского полка получили задачу организовать преследование. Однако повстанцы обошли заслон, затем остановились и дали преследователям такой бой, что красный авангард (кавалерийский эскадрон и стрелковая полурота) был отброшен на село Никольское (150 верст северо-западнее Акмолинска). Этим боем казаки и крестьяне совершенно расстроили операцию преследования, которую вели войска Кокчетавской группы РККА.
К исходу 25 марта 1-я Сибирская казачья дивизия уже занимала деревню Макинскую на тракте Кокчетав—Акмолинск. В Никольском, тоже на тракте, кавэскадрон 26-го кавполка и стрелковая полурота соединились с акмолинскими красными отрядами. Там образовался заслон, прикрывавший город Акмолинск. От своей разведки акмолинские уездные власти знали, что повстанцы имеют намерение идти на восток — в Павлодарский уезд, но реально препятствовать такому продвижению не могли. Сил властей хватало лишь на защиту своего уезда. Единственный крупный советский отряд (сводный) стоял в Никольском, то есть на самом угрожаемом для коммунистов, северо-западном, направлении.
На северном (с. Приозерное, 40 верст восточнее Никольского) и северо-восточном (село Нецветаевское, 100 верст от Акмолинска) направлениях были выставлены лишь слабые заслоны. В Приозерном — 90 штыков при 1 пулемете, в Нецветаевском — 40 сабель и 1 пулемет. Конечно, эти отрядники не смогли бы задержать массу в 1500 человек. Тем более, как показал последний бой, у 1-й Сибирской казачьей дивизии было 3 пулемета. А в резерве властей оставался лишь гарнизон города в 110 штыков. Да, повстанцы были измотаны, недостаточно вооружены, и на винтовку у них оставалось по нескольку патронов. Но ведь и у акмолинских коммунистов не хватало оружия и боеприпасов.
Например, эскадрон 26-го кавполка в Никольском совершенно не имел патронов, а в худосочном коммунистическом эскадроне в Нецветаевском (фактически взводе) часть людей, подобно восставшим, была с пиками, но без винтовок. Командующий Кокчетавской группой Е.В. Полюдов еще 17 марта послал из Кокчетава патроны, но скоро прибыть в Акмолинск этот обоз с командой прикрытия не мог, так как следовал не Акмолинским трактом, перехваченным тогда местными повстанцами, а кружным путем: через станицу Сандыктавскую.
Власти Семипалатинской губернии не могли преградить путь казакам. Двигать к Акмолинску и Каркаралинску войска с Иртыша посчитали безрассудством. Пройдя по степи в самую распутицу 400 верст, они бы вымотались и все равно не успели. Когда же стало ясно, что повстанцы все-таки обошли Акмолинск и движутся на восток, к Иртышу, губернские власти решили прикрыть заслонами Павлодар и Семипалатинск, а в Каркаралинск на усиление гарнизона направить из Павлодара коммунистический отряд.
О внутреннем состоянии 1-й Сибирской казачьей дивизии данных практически нет. Точно известно, что в это время ею, а также всеми приставшими к дивизии повстанцами командовал не подхорунжий С.Г. Токарев, а подъесаул А.А. Гноевых, ранее бывший лишь адъютантом начдива Токарева. В такой перестановке нет ничего удивительного. Свой командный состав восставшие меняли очень часто. Каждое новое поражение приводило к всплеску критики в адрес верхов, к собраниям и митингам, к выдвижению и выборам новых командиров. К тому же повстанческие вожаки, как правило, действовали личным примером. А потому быстро гибли, получали ранения, истощали собственные силы. И Токарев мог временно сдать должность по ранению или болезни. Начальником штаба дивизии являлся Барбетов. Согласно красным данным, двумя дивизионами казачьей дивизии командовали Кожедубов и Ланцев. Причем из документа не ясно, были ли другие подразделения кроме указанных дивизионов.
Несомненно, в отряде Гноевых было много раненых, обмороженных, больных, ослабевших. Винтовок на всех не хватало. Да и на те не было патронов. Само собой напрашивалось решение: отобрать и свести самых крепких людей в два отряда, конный и пеший, передать в них лучшие винтовки, седла, лошадей, все патроны, шашки и т. д. и оперировать против коммунистов только этими действующими дивизионами, прокладывая дорогу для остальной части отряда.
Александр Афанасьевич Гноевых (1889 —1921) происходил из рядовых казаков Петропавловской станицы, был к 1919 г. отцом четверых детей. На действительную военную службу ушел в 1911 г. В Первую мировую войну воевал в составе 1-го Сибирского казачьего Ермака Тимофеева полка. Гноевых имел лишь начальное образование, но во время войны выдержал испытание при Тифлисском кадетском корпусе на права вольноопределяющегося 2-го разряда и, окончив Телавскую школу прапорщиков, получил первый обер-офицерский чин (20.03.1916).
На Кавказском фронте он ничем особым среди товарищей не выделялся, самая высокая его боевая награда — Георгиевская медаль 4-й степени (1915). Тем не менее, службу нес исправно и был произведен сначала в хорунжие (18.11.1916), затем в сотники (11.10.1917). В 1919 г. А.А. Гноевых занимал должность младшего офицера 2-го Сибирского казачьего отдельного дивизиона. Последний его чин, установленный документально, — сотник (июль 1919 г.). Однако советские источники упорно называют Гноевых есаулом, что позволяет предполагать, что летом или осенью 1919 г. ему присвоили чин подъесаула.
От деревни Макинской Гноевых вел свой отряд на восток, затем — на юго-восток, по направлению к станице Баян-Аульской (Павлодарский уезд). Вскоре повстанцы заняли село Елинское (около 100 верст северо- восточнее Акмолинска) на дороге из Акмолинска в Омск. Затем они вступили в местность без крупных населенных пунктов. Отряд сумел выйти из соприкосновения с разъездами противника, который на время потерял его из виду. Преследовать повстанцев пытался и Акмолинский отряд Крокса, но скоро отстал, так как после беглецов ему не оставалось ни продовольствия, ни фуража, ни свежих лошадей. Когда Токарев обошел Акмолинск и понял, что оторвался от погони, то изменил маршрут и повел отряд на юг: в Каркаралинский уезд Семипалатинской губернии.
В 1-ю Сибирскую казачью дивизию вливались небольшие разрозненные повстанческие отряды Петропавловского, Курганского, Ишимского и Кокчетавского уездов. Возможно, где-то между Макинской и Каркаралинском присоединился к ней отряд кокчетавских казаков во главе с подъесаулом И.З. Сизухиным. В ней теперь было до 2500 человек, частью на санях, частью конных, на три четверти вооруженных винтовками, при трех пулеметах. Дивизия шла по глухой степи, где почти не было населения, и, естественно, без телеграфно-телефонной связи. Последнее обстоятельство было благом: советское командование никак не могло «нащупать» отряд.
Еще лежал снег, и многодневное пребывание на холоде, без нормального питания, без топлива, без крыши над головой, грозило гибелью. Поэтому Гноевых старался быстрее привести своих людей к спасительной цели — к городу Каркаралинску.
Каркаралинские власти не знали точно, откуда ждать повстанцев. В северо-западную часть уезда кроме разведки и прикрытия они выслали небольшой отряд И.А. Семененко (70 человек, 1 пулемет). Сил у местных руководителей было мало: с полсотни штыков (9-я рота 236-го полка) и 58 коммунистов, но вели они себя самоуверенно. Население находилось в оппозиции к режиму. 2 апреля ЧК раскрыла заговор казаков Каркаралинской станицы. Его организаторов братьев Рязанцевых арестовали (расстрелять не успели). Караульная служба в гарнизоне была поставлена плохо, а патрулирование в окрестностях вообще не велось.
Отряд Семененко сначала расположился в селе Бута-горе (150 верст северо-западнее Каркаралинска), но затем получил приказание уездного военкома продвинуться еще на 100 верст далее — в село Сенное.
Это приказание было не то просто ошибкой, просчетом во времени, не то диверсией со стороны военспецов, бывших офицеров, служивших в каркаралинском военкомате, потому что из-за характера местности обойти незамеченными Бута-гору повстанцам было бы во много раз сложнее. А так отряды Семененко и Гноевых разминулись на маршах.
Спустя сутки после прибытия в Сенное красные узнали, что повстанцы у них в тылу: в Бута-горе. Тогда Семененко направил в Каркаралинск, разными маршрутами, пятерых связных. Но до цели добрался только один из них, ехавший в объезд — через Баян-Аульскую. Причем, покрыв огромное расстояние, он прибыл в город всего за три часа до вступления в него повстанцев. Остальных посыльных перехватили конные разъезды 1-й Сибирской казачьей дивизии.
Связной прискакал в Каркаралинск 6 апреля после обеда. Донесение Семененко было более чем тревожным: заслон обойден, враг движется на город. Однако уездное руководство не учло временного фактора и вместо того, чтобы сразу занять оборону или отступать, назначило на 18 часов экстренное собрание коммунистов, ответственных работников и комсостава гарнизона с целью обсудить мероприятия по защите города. Застав на окраинах, патрулей на улицах выставлено не было. Тех коммунистов, которые проявляли беспокойство, начальствующие обзывали трусами. В Народном доме началось партсобрание, а колонна 1-й Сибирской казачьей дивизии втягивалась в город. Она шла спокойно и под красным знаменем. Последнее не было тактической уловкой, ведь главный лозунг восстания — «За советскую власть без коммунистов», и у многих повстанческих частей были красные знамена и значки.
Жители и красноармейцы сначала приняли колонну за коммунистический отряд, ожидавшийся из Павлодара, и поняли, что к чему, только тогда, когда пришельцы окружили казарму и приступили к разоружению гарнизона. Командиры и члены РКП (б) ушли из казармы на собрание, красноармейцы были одни и сопротивления не оказали.
Коммунисты узнали о происходящем только тогда, когда повстанцы уже подходили к Народному дому. Организовывать сопротивление было поздно. Прозаседавшиеся кинулись вон из здания, но на улице услышали крики: «Сдавайтесь!» Многие здесь же и сдались, другие разбежались по городу. Их потом почти всех выловили с помощью жителей. Население: русские, казаки, киргизы — встретило повстанцев как избавителей, «чуть ли ни с хлебом-солью», и выдавало не только руководящих работников, не только членов компартии, но и вообще всех, кто запятнал себя сотрудничеством с властью. Первые лица уезда бежали к исполкому, где были не то убиты, не то покончили с собой.
Вот так, без боя, 6 апреля 1921 г. повстанцы овладели Каркаралинском. Конечно, некоторая бестолковость противника им помогла. Но главной причиной успеха была стремительность переходов 1-й Сибирской казачьей дивизии, выбор подъесаулом А.А. Гноевых и его помощниками оптимальных путей движения.
По словам И. Дурнева, командира одного из повстанческих полков, их дивизия захватила в Каркаралинске 2 пулемета и около 400 винтовок разных систем. В том числе на складах военкомата было взято более 200 трехлинейных винтовок и 16 —17 тысяч патронов к ним. Трофеи не покрывали, однако, дефицита боеприпасов, и повстанцы по-прежнему испытывали в них большую нужду. По 10—20 патронов на винтовку — это слишком мало, чтобы вести нормальный бой.
Захват городка дал беглецам возможность несколько оправиться от поражений. Конечно, события последних двух месяцев не могли не привести к душевному надлому. Радужные надежды первых дней восстания слишком быстро рассеялись в хаосе боев, походов, кровопролития. Большинство повстанцев шло за Гноевых потому, что только так можно было спасти собственную жизнь, хотя бы на время. Однако не следует забывать, что для активного ядра повстанцев их лозунг «Победа или смерть!» был отнюдь не пустым звуком. Они понимали его буквально. Отвечал же Бардаков, один из командиров восставших крестьян Ишимского уезда, на предложение сдаться: «Будем сражаться до последнего дитя».
И вот теперь в Каркаралинске, отогревшись, наевшись, помывшись в банях, казаки и крестьяне решили, что еще повоюют. Свои надежды они связывали с находившимися в Китае частями Оренбургской и Семиреченской белых армий. Объединившись с ними, можно будет вернуться с боем в Россию, — вероятно, так думали в штабе Гноевых.
За шесть суток стоянки в Каркаралинске повстанцы не только отдохнули, не только поменяли сани на телеги, но и — самое главное — провели реорганизацию. Остатки 1-й Сибирской казачьей дивизии, 1-й Курганской освободительной дивизии и других отрядов были сведены в Сибирскую народную дивизию (Народная дивизия) в составе 2 кавалерийских и 2 пехотных полков. Начдив и начштаба, скорее в сего, остались прежние: подъесаул А.А. Гноевых и Барбетов. Хотя, по другой версии, уже в Каркаралинске их сменили, соответственно, подхорунжий С.Г. Токарев и подъесаул И.З. Сизухин.
Пребывание повстанцев в Каркаралинске сопровождалось террором против коммунистов и их сторонников. Всего они перебили, расстреляли или порубили шашками, по разным данным, от 75 до 123 человек. С одной стороны, это была месть за пережитые поражения и страдания, с другой — забота о местном населении, которое встретило повстанцев с радостью, а узнав, что они уйдут дальше, «опустило крылья». Оставить в живых коммунистов-свидетелей — значило обречь городских обывателей на неминуемую расправу после ухода Народной дивизии. Коммунисты отыгрались бы на них сполна, в истории русской Гражданской войны так бывало не раз.
Повстанцы были не прочь пожить подольше в Каркаралинске, в тепле, в человеческих условиях, с горячей пищей, набраться сил перед дальним походом в Китай. Однако ясно было, что красное командование уже организует контрмеры. И действительно, штаб помглавкома по Сибири нацелил на Каркаралинск 5 сводных стрелковых рот и 1 эскадрон общей численностью до 800 бойцов. Обойденный каркаралинский отряд И.А. Семененко двинулся вслед за повстанцами и остановился в 30 верстах к северу от города. 10 апреля к нему подошла помощь: войска из Павлодара и Акмолинска. Образовался сводный коммунистический отряд (550 штыков, 70 сабель, несколько пулеметов). Совещание комсостава выбрало начальником сводного отряда А. Крокса и постановило 14 апреля атаковать город. Но повстанцы, заметившие усиление и активизацию противника, упредили атаку.
Чтобы не искушать судьбу и не увязнуть в боях, штаб Народной дивизии решил уходить из Каркаралинска. В полдень 12 апреля дивизия оставила город и двинулась на юго-восток — на город Сергиополь Семиреченской области. В ней, по данным красных, было 2500—3000 человек, вооруженных наполовину винтовками, наполовину — дробовиками, револьверами и пиками. Пулеметов, по одним сведениям, было три штуки, по другим — пять. В обозе из 600—800 подвод повстанцы везли зерно, муку, мясо, а также кожу и мануфактуру. Они взяли из складов Каркаралинска все товары, кроме железных гвоздей, которые были тяжелы для перевозки и, скажем так, неликвидны. Сами повстанцы в них не нуждались, а обменять в степи, например, на продукты питания представлялось сомнительным, кочевое население вполне обходилось без гвоздей.
С повстанцами из Каркаралинска ушло человек 90: большая часть красноармейцев гарнизона, военспецы уездного военкомата (Маслов, Макаров и др.), группа местных казаков во главе с братьями Рязанцевыми. Народная дивизия покинула город так, что ее уход остался не замеченным противником. Лишь через сутки красные поняли, что к чему, и только 14 апреля заняли Каркаралинск. Сводный отряд Крокса пытался преследовать. Но повстанцы устроили засаду. 23 апреля в 180 верстах от Каркаралинска Крокс был наголову разбит, потеряв в засаде до 300 человек, пулемет и даже свой штаб.
Остатки его отряда бежали обратно к Каркаралинску. Ни о каком преследовании с этого момента не могло быть и речи. Тем более, токаревцы после боя поменяли в казахских аулах лошадей и увеличили темп продвижения до 30 верст в сутки.
Остановить и разгромить повстанцев теперь могли только части 13-й кавалерийской дивизии РККА, охранявшие советско-китайскую границу в Семипалатинской губернии. Они и попытались перехватить им путь, выставив заслоны. Однако Народная дивизия, искусно маневрирую, все их обошла. На Сергиополь западносибирские повстанцы не пошли, так как их там должны были встречать семиреченские коммунисты. Действительно, командование Туркестанского фронта двинуло в Сергиополь две стрелковые роты со взводом артиллерии.
Штаб Народной дивизии избрал другой путь: через хребет Тарбагатай, — там, где ее менее всего ждали. Но и этот вариант ухода за границу был чрезвычайно опасен. Перейти через хребет можно было только в нескольких местах. Стоило красным перехватить путь относительно сильным отрядом, и повстанцы могли остаться в горах и снегах Тарбагатая навсегда. Народная дивизия пошла на перевал Хараб-Асу и здесь едва не погибла. В горах ее встретили подразделения 13-й кавдивизии. Бой шел девять часов и стоил повстанцам значительных жертв.
Благо, красных кавалеристов было немного, они продержались так долго только за счет хорошего использования горной местности и большого запаса патронов. Народной дивизии деваться было некуда, теперь перейти госграницу она могла только в этом месте. Наконец, красный заслон был сбит, и сильно поредевшая дивизия ушла в Китай. В ней оставалось около 2000 человек и 700 подвод.
Источник: Шулдяков В.А. Гибель Сибирского казачьего войска. 1920-1922. Книга II. - М.: ЗАО Центрполиграф, 2004. - 607 с.
