Кроме своей выдающейся предпринимательской и общественной деятельности, И.И. Игнатов оставил в истории Тюмени другую замечательную страницу: в 80-х годах XIX века он, не имея детей и семьи, на несколько лет пригласил к себе в Тюмень своего племянника, будущего писателя, а тогда гимназиста, Михаила Пришвина. Он проживал в доме своего дяди. Таким образом, часть судьбы певца русской природы навсегда оказались связанной с Тюменью. Вот почему любые детали биографии И.И. Игнатова, а также сведения о местах его проживания и предпринимательской деятельности в какой-то мере обогащают наши знания о пребывании в городе известного писателя.

Жизнь в Тюмени М.М. Пришвина в возрасте 16—20 лет и его учеба в реальном училище пришлись на 1889—1893 годы. В городе Игнатов имел свой дом, спустя многие годы до мельчайших подробностей описанных племянником в автобиографической повести «Кащеева цепь». В частности, М.М. Пришвин упоминал внушительные, вне всякого здравого смысла, размеры двухэтажного здания, имеющего по 12 комнат на каждом этаже, танцевальный зал, винтовую лестницу и башенку над крышей.

Башенка, кстати, послужила многим краеведам не только главным ориентиром в поисках, но и причиной многочисленных заблуждений и ошибок в розысках: мода на башенки в конце прошлого века была весьма распространенной.

Известный тюменский врач С.И. Карнацевич, в своих воспоминаниях написанных в 1976 году, писал: «...дом Игнатова до сих пор в конце Пристанской улицы, деревянный, двухэтажный». Что значит «в конце улицы»? Исчисление номеров домов в Тюмени на улицах, идущих к реке, всегда шло от реки в глубь кварталов. На Пристанской, одной из самых коротких в городе улиц, всего три квартала, — все наоборот. Следовательно, дом Игнатова мог стоять где-то возле станции Тура, где Пристанская заканчивалась. Но здесь никакого дома, совпадающего с описанием Пришвина, не было и в помине.

А не ошибся ли Карнацевич, считая конец Пристанской улицы как ее продолжение по Госпаровской? Действительно, Пристанская за станцией Тура с резким перегибом переходит в Госпаровскую (ранее — Новозагородную). Здесь в конце 1980-х годов еще стоял дом под номером 41. В конце восьмидесятых, дом еще представлял собою внушительное двухэтажное бревенчатое сооружение с каменным основанием и вместительным кирпичным подвалом. Сейчас от дома остались не осталось и следа.

Жители улицы Госпаровской до конца прошлого столетия называли сохранившиеся дома «игнатовскими», зачастую не зная происхождения этого имени. Игнатовский дом был интересен во многих отношениях. Например, он первый из жилых домов Тюмени в начале 90-х годов XIX столетия получил электрическое освещение и водяное отопление.

Игнатов, не имевший своей семьи, любил детей и при встрече с ними всегда угощал ребятишек конфетами, запас которых у него в карманах никогда не истощался.

В 1990 –х годах другие игнатовские постройки и часть сада с липовыми аллеями оказались утраченными при возведении нового металлического моста через Туру. Так один из игнатовских домов, деревянный, двухэтажный, живописно вписавшийся в гущу липовых насаждений (там был детский сад), оказался разрушенным при сооружении опор под мост.

Игнатовский (пришвинский) дом повторил участь многих исторических сооружений. Внутри он много раз перекраивался, позже там размещалось ГИТУ судостроителей, затем — общежитие, а перед сносом дом был жилым.

Дата возведения здания —1856 год. Если эта цифра не содержит ошибки или описки, то получается, что И.И. Игнатов, приехавший в Тюмень в 1863 году, первоначальным строительством своего дома не занимался, а только приобрел готовое здание. Это не означает, что он не перестроил жилье по своему вкусу. Скорее наоборот, расширил его границы, надстроил антресольный полуэтаж, и дом стал почти двухэтажным.

Незастроенная часть верхнего полуэтажа, обращенная в сторону улицы, была превращена в прогулочную площадку с перилами, скамейками, цветами и зонтами от солнца. Тогда же он соорудил над крышей наблюдательную башенку и соединил этажи сквозной лестницей. Лестница начиналась с центрального коридора подвала, сообщалась со всеми этажами и поднималась до уровня чердака и наблюдательной площадки башни. Кстати, такую же башню И. Игнатов соорудил на здании правления пароходства, принадлежащего ему же, недалеко от станции «Тура». Оно сохранилось до нашего времени, но без вышки.

На поэтажных планах после 1951 года внутренняя лестница исчезает, надо полагать, в целях безопасности юных жителей общежития ФЗУ, принадлежавшего в 1936—1951 годах Тюменскому Затону - судоремонтному заводу им. Ильича. Лестницы остались только между первым и подвальным этажами в пристроях к основному корпусу: в сенях, в чуланах и кладовых. Отдельная лестница принадлежала одной из жилых квартир, расположенной в двух уровнях на площадках первого и второго этажей.

В течение почти полуторавекового срока жизни жилой дом Игнатова неоднократно подвергался перестройкам и перепланировкам внутренних помещений, особенно после 1917 года. Так, пристрои для котельной, кладовых и чуланов в подвальном этаже, а для сеней — на первом, появились в конце XIX столетия. В 1968 году антресольный полуэтаж превратили в полноценный. Здание, таким образом, стало целиком двухэтажным уже в наше время.

Тогда же, а может и раньше, была сломана из-за ветхости наблюдательная башенка. Дополнительная площадь, полученная в результате пристроя второго этажа, использовалась для учебных комнат-классов ВСПТУ-1, позже — ГПТУ-4. Общая площадь всех помещений достигла 1000 кв. метров при наружных размерах здания-махины 26 на 34 метра при высоте почти 7 метров. На чердачное помещение под крышей после перестроек можно было попасть только по наружной лестнице. Ее пристроили с правого торца дома.

Как тут не согласиться с описанием здания, сделанном М. Пришвиным в его повести «Кащеева цепь»: «... выстроил себе пароходчик Иван Астахов, командир сибирской шпаны, двухэтажный дом с вышкой, огромный, неуклюжий и мрачный, ни на что не похоже: ни дом, ни корабль. Для чего, одинокий, холостой, устроил себе такое большое жилье с танцевальной залой, люстрами и канделябрами на стенах?» Вот в таком доме-громадине и пришлось провести Пришвину несколько тюменских лет жизни.

По слухам, М. Пришвин некоторое время проживал отдельно от дяди, и происходило это в дни размолвок с ним. Как племяннику, Пришвину не было необходимости проживать на частной квартире, поскольку Игнатов располагал вторым домом по улице Водопроводной. Взаимное отчуждение периодически наступало по причине сложностей характера юноши, в силу которых его, после ссоры с преподавателем, лишили обучения в гимназии Ельца, и он, подобно ссыльным, без документов оказался в Тюмени у своего дяди.

К сожалению, похвальный и, прямо скажем, рискованный для того времени поступок Игнатова ни в коей мере не был оценен юным Пришвиным. Ироническое, с оттенком пренебрежительного отношения Курымушки (Пришвина) к дяде Астахову (Игнатову) в «Кащеевой цепи» как к человеку малограмотному и ограниченному, не делает чести писателю. И все это происходит на фоне откровенного самолюбования, если не сказать больше— обожания главного героя повести Курымушки. И это при том, что И.И. Игнатов был известен в России как знаток речного судостроения, автор многих научных публикаций в центральных технических журналах и обладал непререкаемым авторитетом в инженерных кругах.

Юношеский максимализм, которым можно было бы объяснить вызывающее поведение племянника, приходится отвергнуть, так как «Кащеева цепь» вышла из-под пера писателя спустя четверть века. С позиции умудренного жизнью человека Пришвин мог бы посмотреть с высоты минувшего на себя, юнца, с достаточной долей иронии. Писатель этого не сделал. Следовательно, на многие годы сохранил в душе обиду на человека, которому многим был обязан. Воистину, как мог бы рассуждать Игнатов: хочешь заиметь врага — сделай родственнику что-нибудь хорошее. Мстительность, а она в «Кащеевой цепи» налицо, в характере человека нередко оборачивается против него самого даже спустя десятилетия.

Подтверждением сказанного служат воспоминания людей, близких к Пришвину. И.С. Соколов-Микитов, много лет хорошо знавший М.М. Пришвина писал о нем следующее: «Пришвина иногда называли «бесчеловечным», «недобрым», «рассудочным» писателем. Человеколюбивым назвать его трудно, но великим жизнелюбцем и «самолюбцем» он был несомненно».

Игнатов имел в городе не один, а два жилых дома. Второй дом находился на пересечении двух улиц: Водопроводной, 16 и Большой Разъездной, 10 (Сакко). Четные и нечетные стороны улиц со временем обычно остаются неизменными.

Старинный двухэтажный бревенчатый особняк с многочисленными окнами, стоял в окружении вековых тополей до 2008 года. Здание было семистенным со столь же неуклюжим пристроем и просторным двором. Словом, все - в стиле Игнатова, воплощенном в доме на Новозагородной.

Нет сомнений, что здесь в доме на Водопроводной бывал, а может, и жил М.М. Пришвин. скачать dle 12.1

---