Лисичанский район: между Февралем и Октябрем 1917-го
Опубликовал: zampolit, 1-04-2017, 12:30, Путешествие в историю, 5 280, 0
Лисичанский район является центром крупной химической промышленности Донбасса. На его территории находится первый по мощности в Союзе Республик Донецкий государственный содовый завод имени В. И. Ленина (бывший о-ва Любимов, Сальве и К - ст. Переездная), Ливенгофский стекольный завод (теперь «Пролетарий» - ст. Насветевичево), химический завод «Русскокраска» (на ст. Рубежной) и т. д.
Угольные рудники района всегда являлись лишь вспомогательными предприятиями, обслуживающими химическую промышленность. Эта роль сохранилась за ними и в настоящее время.
Главными владельцами химических предприятий были иностранцы (бельгийцы), и поэтому высшие административные должности в большинстве случаев занимали также иностранцы-инженеры, уже искушенные в околпачивании рабочих масс европейскими методами.
Рабочие завода «Донсода» материально были обеспечены лучше, чем рабочие рудников и других заводов. До Февральской революции на заводе работало более двух тысяч рабочих. Большая половина из них были крестьяне окружающих деревень, работавшие с момента постройки завода целыми семьями: отец, сыновья, внуки и т. д. Работая на заводе, они одновременно занимались и сельским хозяйством, поэтому вызвать их на борьбу с предпринимателями было не легко. К тому же и полицейское дело директор завода Теплиц наладил «по-европейски»: после 1905 года, как только появлялся на заводе кто-либо из неблагонадежных, его старались выдворить всеми мерами и, по возможности, без скандала, чтобы не вызывать озлобления рабочих. Этими причинами и объясняется тот факт, что до войны на заводе «Донсода» все было сравнительно спокойно.
С объявлением войны положение не изменилось. Царское правительство объявило все химические заводы работающими на оборону, а союзные капиталисты — бельгийцы стали в этом усердно помогать правительству, вмиг сделавшись патриотами России, чему немало способствовало и то обстоятельство, что сбыт всей продукции теперь был уже обеспечен. Материальное положение рабочих содового завода и во время войны продолжало оставаться не менее удовлетворительным, чем до войны.
Вот почему еще незадолго до Февральской революции рабочие содового завода принимали активное участие во всех церковных молебнах, ходили по улицам с портретами Николая Романова с криками: «Война до победного конца», «Да здравствует царь» и т. д.
Рабочие Лисичанских рудников были обеспечены хуже, а потому и настроены несравненно революционнее, но они были разбросаны по своим небольшим предприятиям и это лишало их той силы, которую они могли бы представлять собой. Главным центром района был содовый завод. Однако до Февральской революции здесь не было ни одной подпольной организации. Было несколько социал-демократов, но они ни какой активной работы среди рабочих не проводили. Патриотический дурман, которым тогдашняя пресса усыпляла сознание масс, преподносился и рабочим «Донсоды», не без активного участия заводской интеллигенции. Вот почему почти все участники событий в своих воспоминаниях пишут: «Грянула Февральская революция». На «Донсоде» она именно грянула.
Совсем иначе было тут же рядом на рудниках и на стекольном заводе в Насветевичах. Веревка в своих воспоминаниях рассказывает, что, когда дошли первые известия о нарастающих событиях, рабочие стали собираться группами, волновались, чего-то ждали. В Лисичанске (центр рудников) в первые же дни революции организовывается меньшевистско-эсеровский совет рабочих депутатов, но и здесь большевиков в совете еще не было. Были рабочие с левым настроением, но меньшевики затыкали им рты.
На Донсоде всему, что произошло в февральские дни в Питере, сначала верили с трудом. Первый митинг был созван у ворот завода лишь 15—17 марта (ст. ст.) намного позже, чем в других районах. Полиция присутствовала на митинге еще в погонах и с оружием, но... пришлось тут же разоружаться, так как рабочие потребовали снятия кокард с орлами и сдачи оружия, чему, однако, пристав сначала не подчинился и только впоследствии, убедившись в бесплодности борьбы, уехал в Бахмут без всяких препятствий со стороны местных революционных органов.
Пролетарская часть рабочих начала раскачиваться. На митинге выступали Майхржак, Житник (все эсдеки) и др.; было принято предложение поддержать Временное правительство. Тут же был избран временный комитет по охране «спокойствия населения» (общественный комитет), который организовал добровольную охрану, вскоре переименованную в «добровольную милицию». Спустя некоторое время организован был совет рабочих депутатов. В организации последнего активное участие принимали инженеры - официальные члены кадетской партии— Товткевич и Кулаковский, настаивавшие на том, что совет должен иметь только хозяйственные функции. Первым председателем совета был избран инженер Товткевич (кадет), а за кулисами хитро всем руководил директор завода Теплиц.
Скоро был организован и профсоюз химиков. Его первым председателем был ярый меньшевик Яицкий, который сначала выдавал себя за активного беспартийного. Союз сразу же стал заниматься чисто хозяйственными функциями — варил мыло и выделывал кожи. Ко всему этому союз носил и характерное название: Профсоюз при Донецком содовом заводе о-ва Любимов, Сальве и К. Все это вместе взятое, несомненно, определяло политическую физиономию союза, который никакой борьбы с предпринимателями не вел. Лидеры союза считали это дело вредным и предпочитали работу в контакте с администрацией; спорные же вопросы разрешались путем соглашений и компромиссов.
Не лучше был и организованный в первые же дни революции в Лисичанске союз «Горнотруд». Во главе его стояли меньшевики, но под давлением рабочих этот союз вынужден был проявлять большую деятельность чем союз химиков.
Наряду с организацией совета и профсоюза, на «Донсоде» произошло быстрое оформление социал-демократической организации, председателем которой был Шестопалов, а секретарем Гольдштак. Организация была объединенная: одна часть членов (большинство) была за оборону страны и называлась оборонцами, а другая — левая (незначительное меньшинство) называлась интернационалистами. Руководящую роль в организации играли: Майхржак, Любарский, Баташов, Шабанов, Житник, А. Власенко, Шестопалов, доктор Корнилов, Крамер.
Так же сравнительно быстро (в конце мая) оформилась организация и партии эсеров. Лидерами эсеров были: Грецкевич, Петриченко, Ковалев, Богачев, К. Евсеев, Карпачев, Карасев, доктор Шарый, Эрам и др. Грецкевичу путем демагогии, лжи и клеветы на большевиков, чем занималась и вся партия эсеров, удалось привлечь в организацию рабочих полукрестьянского состава, соблазнив их громким лозунгом «Земля и воля», благодаря чему организация эсеров до Октябрьской революции была самой многочисленной.
Кадеты и организации украинских мелкобуржуазных партий были малочисленны и большого влияния на рабочих не имели. Украинские организации проводили свою работу главным образом на селе. Поскольку организации большевиков до июля месяца не было, в первом совете не было ни одного большевика; советом руководили лидеры перечисленных выше организаций. Главная работа совета была направлена на поддержание у рабочих патриотического настроения (война до победы и безоговорочная поддержка сначала временного, а потом коалиционного правительства). В этой работе меньшевики и эсеры соперничали друг с другом, и у них работа шла во всю. Во время проведения «займа свободы» эсеры выписали себе на помощь даже членов своего областного комитета. В результате — сбор ценностей на оборону и «заем свободы» пользовались полным успехом.
Постепенно первенство на заводе перешло к эсерам, чему немало содействовал полукрестьянский состав рабочих. Но недовольство рядовых рабочих нарастало. Не доверяя своему «хозяйственному» профсоюзу, рабочие «Донсоды» самостоятельно предъявили администрации экономические требования: восьмичасовой рабочий день и прибавку зарплаты. Директор Теплиц и тут остался верен своей тактике. Вместо того, чтобы просто согласиться на удовлетворение требований, он проделал это в торжественной обстановке: сам устроил собрание рабочих, на котором и заявил о согласии заводоуправления удовлетворить требования рабочих. Характерен следующий разговор, имевший место на собрании. Один из рабочих обратился к Теплицу со следующими словами: «Вот, господин директор, вы обещаете, но мы все же сомневаемся, потому что здесь на собрании нет ни одного члена правления нашего профсоюза» (они даже не явились на собрание), на что Теплиц ответил: «Зачем людей отрывать от дела? Пусть варят; мыло — это работа тоже серьезная...».
Праздник Первого мая по Лисичанскому району проходил под лозунгами меньшевиков и эсеров, которые выкрикивали: «Да здравствует союз и сотрудничество всех классов», «Только в тесном союзе и сотрудничестве всех классов и народностей мы победим врага». Но праздник омрачил появившийся откуда-то неизвестный (по-видимому, это был большевик Н. Лазуренко). Он, указывая на стоявших тут же местных капиталистов и попов, говорил, что с ними рабочим не по пути, так как союз с буржуазией не доведет до победного конца революции.
Произошло движение в толпе, и председательствовавший на митинге меньшевик поспешил закрыть митинг, принявший нежелательное направление.
Однако закрытием митинга разворачивающихся событий удержать не удалось. 3 мая горняки Александро-Дмитриевского рудника (теперь имени Титова) предъявили администрации предприятия ряд экономических требований. Вот что сообщает об этом меньшевистская газета «Социал-Демократ»
При Александро-Дмитриевском руднике акционерного общества ливенгофского стекло-пробочного производства существует местный рудничный комитет, именуемый «Комитет общественной безопасности».
3 мая на заседании комитета обсуждались следующие вопросы: 1) о квартирах для рабочих и служащих; 2) об отпуске предприятием рабочим для работы на заводе необходимых инструментов; 3) о немедленном ремонте бани.
Постановили по первому вопросу: Требовать от предприятия, чтобы оно немедленно позаботилось о постройке квартир для всех рабочих и служащих предприятия. Временно же не имеющим квартир выдавать квартирные деньги по существующей в данном районе цене (следует отметить, что у многих рабочих нет совсем квартир, а в имеющихся помещаются в двух комнатах по две и три семьи).
По второму вопросу: Считая, что рабочий, работая на руднике, на заводе и т. д., способствует обогащению предпринимателя, сам же за это получает гроши, поэтому и всякие необходимые инструменты для работы должны быть предоставляемы предпринимателем и не должны высчитываться с заработка рабочих.
По третьему вопросу: Предъявить немедленно требования предприятию, чтобы в ближайшем времени была открыта баня, ибо рабочим, работающим по углю, а также в других отделах, без бани трудно обойтись.
Все вышеизложенные требования, а также ряд других были в письменной форме предъявлены предприятию, но они все остались неудовлетворенными, за исключением одного постановления — сделать оконные форточки в казарме военнопленных, каковое предприятие согласилось выполнить, а остальные считает для себя необязательными.
Товарищи, заслушав в заседании ответ предприятия, потребовали предпринимателя на собрание для личных объяснений. Явился управляющий и директор рудника, после долгих прений и переговоров они пошли на некоторые уступки, на все же (основные) требования они отделались ответом, что комитет не правомочен решать такие вопросы.
Это происходило как раз в тот момент, когда меньшевики и эсеры наперебой друг перед другом провозглашали тесное сотрудничество всех классов.
Однако дело ведь происходило не при царе и потому помочь предпринимателям никто уже .не мог; частично требования все же были удовлетворены благодаря настойчивости рабочих.
Первой ласточкой большевизма в Лисичанске был фронтовик Лазуренко Николай, приехавший из Петрограда. Каждое выступление его на трибуне рабочие приветствовали аплодисментами. Но меньшевики и эсэры начали его травить, и он, опасаясь ареста, уехал в Петроград (впоследствии Лазуренко погиб в борьбе с белыми).
В мае 1917 года на «Донсоде» появился большевик Френкель, который прежде всего организовал группу молодежи, входившую в объединенную организацию эсдеков. Появилась большевистская литература. Френкель выступал на всех митингах и постепенно начал завоевывать симпатии рабочих. Эта работа сразу отразилась на состоянии организации меньшевиков, в которой среди других были и сторонники Френкеля, ставшие теперь в оппозицию своим лидерам. Стали возникать споры по различным вопросам, собрания начали затягиваться, и в организации ускорился процесс расслоения на правых (оборонцев), центр и левых.
Заговорили о большевиках и рабочие на заводе. Всегда можно было видеть группы рабочих, спорящих о том, чего хотят большевики и к чему они стремятся. Но не дремали и опытные «заводские заправилы». Против Френкеля пустили в ход клевету, связанную с проездом Ленина через Германию в запломбированном вагоне. Это не могло не отразиться на настроении рабочих. Милюковцы, эсэры и все темные элементы повели против Френкеля бешеную агитацию, уверяя, что он является германским шпионом, что с ним надо расправиться, и в результате кое-где в темных уголках начали поговаривать о самосуде над ним и его сторонниками. Этим положением воспользовался прапорщик Шубников. Наглость предателей, сидевших в совете рабочих депутатов, дошла до того, что они позволили этому прапорщику на закрытом заседании совета поставить вопрос о предании Френкеля военно-полевому суду и расстреле за государственную измену, выразившуюся в разложении рабочих и смуте на заводе, работавшем на оборону. Эта точка зрения имела поддержку, и Шубников осуществил бы ее, если бы Френкель не уехал.
Френкель уехал, оставив организованную пятерку (Майхржак, Кох,—оба бывшие левые пепеэсовцы, Гр. Совков, М. Звонарев и П. Евсеев), а организованная им молодежь через несколько месяцев также заявила о себе. Как бы то ни было, но под влиянием быстро привившихся большевистских идей заправилы содового завода пришли к убеждению, что надо вновь приспособляться, вновь перекрашиваться.
24 мая рабочие и служащие содового завода на собрании, где были и рудничные рабочие, приняли интересную для того времени резолюцию—протест против смертного приговора, вынесенного австрийским правительством Фридриху Адлеру. Конец резолюции гласит: «обсудив вопрос о вынесении австрийским правительством смертного приговора нашему товарищу, социал-демократу Фридриху Адлеру, борцу за скорейшее окончание войны, и выражая нашу солидарность с пролетариатом всех стран в их борьбе за указанную цель, мы присоединяемся к протесту по поводу смертного приговора Фридриху Адлеру.
Призываем наших товарищей, германских и австрийских рабочих, смести свои правительства и тем самым не допустить приведения этого приговора в исполнение». Резолюция была предложена большевиками, но меньшевики и эсеры внесли свои поправки. Вот почему солидарность выражается с пролетариатом всех стран, а призыв смести свои правительства относится только к Австрии и Германии. За резолюцию в такой редакции голосовали и служащие и сам директор Теплиц.
