Одежда и жилище сибиряков
Опубликовал: murashka, 22-03-2017, 17:30, Путешествие в историю, 2 277, 0
Одевался сибиряк с претензией на франтовство, особенно в праздники. Лаптей на сибирских крестьянах нельзя было встретить, они смеялись над ними и переселенцев из Европейской России презрительно называли лапотниками. В праздники все мужчины ходили в сапогах, а женщины в ботинках, на работу в будни надевали летом бродни, сделанные из грубой кожи, а иногда из бересты, а зимой пимы (валенки). Мужчины, особенно молодежь, надевали в праздники плисовые пиджаки и такие же шаровары. Самые бедные ограничивались цветными рубашками, подпоясанными кушаком, и темными, часто суконными шароварами.
Люди пожилые ходили в пиджаках или же надевали сверху шабуры из овечьей шерсти. Женщины в середине XIX в. уже сарафанов не носили, а ходили в ситцевых платьях, поверх надевали душегрейки, а девушки – кофты. Кокошники не носили. Вообще, сибирячки не любили русских женских костюмов и одежды сшитой из домашнего полотна, охотнее прибегали к покупным материалам: к ситцу, канифасу и проч.
В старообрядческих же селениях строже придерживались традиций. Зимой мужчины носили овчинные полушубки, когда же отправлялись в дорогу, то поверх полушубка надевали «гуся», или «ягу», – шубу из козлиной шерсти с мехом наружу. Шапки носили из оленьего меха с наушниками, по праздникам надевали бобровые шапки. Женщины носили большей частью беличьи шубы с широкими воротниками, отороченными беличьими хвостами. Так одевались в конце XIX в. по всей Западной Сибири. Разница лишь в том, что у зажиточных крестьян было больше праздничной одежды, а у бедных меньше, либо вообще не было.
По воспоминаниям Н.А. Митрофанова, жителя с. Малый Кемчуг: «Летом ямщики носили бродни или сапоги, широки шаровары из трико или дабы, по праздникам одевали плисовы, рубаха вроде приисковой, поверх одевали азям, в холодные ночи – ватный башмет; на голову картуз или войлочная шляпа. Зимой – бродни с кочемными чулками и суконными портянками, которые носили пимы с красными горошинами, шаравары ватные, бешмет и азям, а сверху в морозы – доха. На шею одевали шаль или шарф, на груди крест… Шапки татарки с четырьмя углами, в Иркутске шили их».
Редактор и издатель газеты «Восточное обозрение», а также журнала «Сибирский сборник» И.И. Попов, неоднократно проезжавший по Московско-Сибирскому тракту, вспоминал: «Меня поразили зажиточность, широкое гостеприимство, независимость крестьян, чистота и относительно культурная обстановка крестьянских изб, с венскими стульями, паласами (тюменские ковры), скатертями, салфетками на столах, растениями на окнах и олеографиями на стенах. Избы – большие, крепкие, крытые тесом или железом. Соломенных крыш в Сибири совершенно не было. Сытость и довольство сказывались и в обстановке, и в количестве голов скота, и в выносливости лошадей, тройка которых с нагруженным тарантасом легко пробегала в два часа перегон в 25 – 30 верст».
В Сибири, особенно на тракте, редкий крестьянин, имевший порядочную «домашность», т.е. достаточное количество скота, земли и прочих источников дохода, не жил в большом просторном доме, нередко двухэтажном. В западной части Тюменского округа двухэтажные дома встречались повсеместно. Каждый крестьянский дом, или «хоромина», разделялся на две половины – черную и белую. Исключение составляли совершенные бедняки, имевшие хаты или даже землянки, в которых не было никакого разделения, а была лишь «черная половина».
«Белая половина» обычно состояла из одной или нескольких комнат в зависимости от величины дома. В одноэтажных домах она отделялась от «черной» сенями; в двухэтажном под нее отводился обыкновенно весь верхний этаж, а черная помещалась в нижнем. Если дом имел белую и черную половины, в каждой из которых было по одной комнате, разделявшихся сенями, то дом назывался старожилами «стопою».
Современник С.И. Турбин, проехавший по тракту, отмечал, что «коренные» сибиряки, жившие более зажиточно и «обиходно», регулярно мыли или скоблили не только полы и лавки, но даже деревянные стены и крыльца. Довольно большие, построенные на городской манер дома имелись в притрактовых селах Ишимского округа.
Конечно, все вышесказанное относится к концу ХIХ в. В ХVIII ст., при заселении тракта, и еще в начале ХIХ в. картина была несколько иной. Тогда крестьяне очень много сил тратили на первоначальное обзаведение хозяйством.
На состояние жилища оказывало влияние и географическое положение трактовой местности. Так, избы состоятельных крестьян южных уездов Тобольской губернии, имевшие шесть, а иногда и двенадцать окон на улицу, поразили П.П. Семенова-Тян-Шанского «своим простором по сравнению с тесными курными избами крестьян черноземных великорусских губерний». Однако, проехав по тракту через Барабинскую степь, где леса почти не было, географ отметил, что «встречавшиеся деревни были хуже выстроены и казались беднее, чем в Тобольской губернии». Действительно, дома вполне зажиточных хозяев, построенные здесь из кривых березовых бревен с берестяными и дерновыми крышами, выглядели, по оценке наблюдателей, «безобразными».
Впрочем, к жилищу своему богатые барабинские крестьяне относились с любовью и старались приукрасить. О.Н. Шелегина пишет «Проезжавший по Московскому тракту в 40-е гг. ХIХ в. В. Паршин отмечал, что «горницы раскрашены, кажется, одним барабинским артистом, потому что фантазия его везде одинакова: она на потолках домов расписала цветы, не существующие в природе, а на дверях изобразила цепных медведей, сильно смахивающих на домашних свиней… А в одном доме чадолюбивый родитель облепил полстены чистописанием своего сына». На стенах у большей части жителей путешественник увидел лубочные картинки карикатурного содержания и обертки сургуча. Аналогичные украшения встречались и в притрактовых селениях Тарского округа. У богатых были наклеены картинки религиозного содержания и изображения «русских полководцев с армией в миниатюре», у остальных – «бумажные оболочки с кирпичного чая с неизбежными гиероглифами» или хвост какой-нибудь птицы, распущенный веером. У многих жителей в горницах красовались самовары».
Ю.А. Гагемейстер, при описании трактовых сел в середине XIX в., учитывал их географическое нахождение и время возникновения. Курных изб в Сибири, за исключением берегов Лены и Ангары, в Нижнеудинском округе, он не увидел.
На состоянии строений сильно сказывалось наличие леса. В степных округах Тобольской и Каинском округе Томской губернии дома были в худшем состоянии, чем, например, в Иркутской губернии. В лесистых местах кровли крылись дранью, а в Барабинской степи дерном, что придавало им вид, «весьма дикий».
По плану возводились только новые селения, обстраиваемые под надзором местного начальства, а во всех остальных дома располагались в самом причудливом порядке, обычно по берегу реки или озера. В обширных селениях по большой сибирской дороге дома были отлично устроены на городской манер и внутри нередко роскошно убраны. Но рядом с ними стояли бедные постройки, каких было мало во внетрактовых селениях. В Енисейской губернии в селениях старожилов, расположенных возле дороги, дома были построены по обеим ее сторонам. Нежилые строения в придорожных селениях находились на одной линии с домами или во дворах. Нередко дворы обносились бревенчатыми заборами или частоколами и разделялись на передний и задний. В первом находились амбары, а во втором – хлева.
Многие дома в деревнях около Красноярска и вообще по Московской дороге, а также по Минусинскому тракту имели пять – семь окон по фасаду, были обиты и покрыты тесом, с резными карнизами и подоконными сандриками, с большими службами и хлебными амбарами. Строения в три окна были самые обыкновенные, их было больше половины в каждом селении; избы в два и одно окно встречались редко. В местах малолесистых, куда лес доставлялся издалека, гужом, как, например, по дороге от Ачинска до Канска, дома небогатых крестьян покрывались берестой, с накладкой на нее дерна. В этих местах и многие избы были построены из березового леса, а службы – из такого же плетняка.
В отличие от Ачинского округа, в Красноярском и Канском только у бедных хозяев избы были без горницы. Печи везде стояли с трубами. В окна вставляли стекло, иногда слюду или пузыри. Слюда с приближением к востоку применялась чаще, а пузырь считался иными теплее стекла. Лучину, которой еще в 1830-е гг. освещалась большая часть изб, сменили свечи. В Западной Сибири употребляли для освещения также сало или конопляное масло.
М.В. Красноженова, совершившая в 1927/8 г. этнографическую экспедицию в окрестностях Красноярска по старому Сибирскому тракту, в «Семиверстке» – селе, образовавшемся от слияния четырех деревень: Заледеевой, Емельяновой, Арейской и Установой, встречала «дома старинной постройки когда-то типичные для Сибирского тракта – это довольно высокие домики в 3 окна на две половины с двухскатными крышами и высокими крыльцами».
В Забайкалье по плану расположены были только селения, устроенные по воле правительства с 1790 г. для водворения ссыльных; во всехпрочих селениях дома размещались без всякого порядка. Они были просторными и удобными только у раскольников Верхнеудинского округа и отчасти у других поселян, живших по большой дороге. Однако курных изб нигде не было, везде были печки с трубами. Дома даже для ссыльных были устроены из двух половин, и в каждой помещалось по два человека или по одному семейству.
В Енисейской губернии с 1829 г. строились поселки для ссыльных. 14 селений для ссыльнопоселенцев было выстроено в Канском, 4 – в Минусинском и 2 – в Ачинском округах. Постройка через десять лет была завершена. Селения были спланированы в одну широкую улицу, с площадью посередине. Дома на две семьи каждый в фасаде имели четыре окна, а в середине дома располагалось крыльцо с сенями, разделяющее дом на две равные половины. Однако дома эти были казенные, и некоторые поселенцы выстроили собственные дома.
В Восточной Сибири, начиная с правого берега Енисея, дома были особой постройки. Они ставились торцом на улицу; на подпольях; у высоких крылец, передних и задних, были перила и навесы. Просторные сени делили дом на две половины. С одной стороны, к улице, располагалась «приспешная» изба с полатями – жилище всей семьи, с другой стороны, на возвышении в 3 – 5 ступеней, – горница, обычно с перегородкой и большой русской печью, предназначалось для гостей.
Полы делали дощатые. Печи всегда были с трубами и деревянными заслонками. Зимой избу и горницу натапливали как баню. К заднему крыльцу примыкали крытые, а иногда и некрытые дворы с сенниками. Амбары и погреба располагались на передних дворах, хлевы с сеновалами над ними – на задних. За дворами делали огород, а дома – два или три, стоящие рядом, имели позади огорода «плетняк». Здесь, за городьбой, летом паслись телята. Двор, огород и телятник занимали обыкновенно площадь более десятины. Двор огораживался бревенчатым забором и частоколом, редко – жердями.
В Нижнеудинском округе селения лежали среди огромных лесов, тянулись узкой полосой, отвоеванной у дремучего леса. Поэтому дома не располагались в каком-либо порядке, а каждый двор выстроен был по прихоти своего хозяина.
А.П. Чехов отмечал, что по «Сибирскому тракту, от Тюмени до Томска, нет ни поселков, ни хуторов, а одни только большие села, отстоящие одно от другого на 20, 25 и даже на 40 верст. В каждом селе церковь, а иногда и две; есть и школы, тоже, кажется, во всех селах. Избы деревянные, часто двухэтажные, крыши тесовые… Часов в 5 утра, после морозной ночи и утомительной езды, я сижу в избе вольного ямщика, в горнице, пью чай. Горница – это светлая, просторная комната, с обстановкой, о какой нашему курскому или московскому мужику можно только мечтать. Полы непременно деревянные, крашеные или покрытые цветными холщовыми постилками; два стола, стулья, шкаф с посудой, на окнах горшки с цветами. В углу стоит кровать, на ней целая гора из пуховиков и подушек в красных наволочках…».
«В притрактовых селениях к приезду столичных чиновников владельцы домов, где останавливались последние, должны были, помимо обычной уборки, пол в избе, сенях и на крыльце «устлать мелкорубленным ельником или мелким зеленым сеном», «выкурить противный запах» лиственничной серой, для чего бросить небольшую ее частицу на загнету печи», – отмечает О.Н. Шелегина.
Исследователь В.А. Зверев после внимательного анализа источников выявил ряд действительных достоинств домашнего санитарного быта большинства русских крестьян-сибиряков:
1) относительно большие размеры домов, хорошее качество срубов, тесовых крыш;
2) дворовые постройки, пригоны для скота обычно не примыкали к жилью, не стояли с ним под одной кровлей, при доме имелись погреба, амбары и стайки;
3) наличие деревянных полов, в том числе и крашеных, достаточно большое количество окон;
4) сравнительная чистота и опрятность жилищ, достигаемые тем, что в них редко содержались животные, регулярно производилась капитальная уборка, полы покрывались половиками, хвоей или посыпались чистым песком;
5) наличие собственных бань примерно в половине дворов и т.д.
Все это, конечно, результат не только санитарно-гигиенической культуры, но и экономических возможностей крестьян. Традиционное отсутствие туалетов в XIX в. было характерно и для трактовых сел.
Однако В.А. Зверев более критичен в оценке жилищ, которые несколько идеализируются этнографами. Исследователь для подтверждения своих суждений о санитарном состоянии крестьянского жилища приводит критерии минимально допустимых норм жилой площади на одного человека, выработанные медицинской наукой и профессиональной строительной технологией второй половины XX в., согласно которым на 1 чел. должно было приходиться жилой площади 9 кв. м. При высоте потолка не менее 3 или 2,5 м, что приближало объем воздуха к 25 – 30 куб. м. Естественная освещенность жилья оценивалась с помощью светового коэффициента, измерявшегося отношением суммарной площади поверхности окон к площади пола, и в норме он не должен был быть менее 1/8. Медицинские работники настаивали на обязательном устройстве в крестьянских домах фундаментов, прочных крыш и сухих подполий печей улучшенных конструкций, приспособлений для вентиляции воздуха и антималярийных сеток в окнах; на обзаведении умывальниками («урыльниками»), отдельными полотенцами для каждого жителя и т. п.
Таким образом, по имеющимся критериям можно объективно оценивать степень приспособленности крестьянского жилья и его убранства к жизненным потребностям человеческого организма. Минимальным нормам соответствовало только жилище зажиточных крестьян, проживавших в шестистенных, или связных, и крестовых, или «круглых», а также в двухэтажных домах. Остальные дома 4-стенные (стопы) и 5-стенные не соответствовали санитарным нормам, так как в них на одного жителя приходилось (в Причулымском районе) площади 5,3 кв. м, объема воздуха 12,2 куб. м, световой коэффициент равнялся 1/20 и 6,5 кв. м, объем – 15,1 куб. м, света – 1/13 – 1/10.
В среднем к 1891 – 1900 гг. в сибирских селах на одного чел. приходилось площадей – 5,4 кв. м, объем воздуха – 13,5 куб. м. Коэффициент теплоотдачи был недостаточно высок из-за прямоточного дымохода. Знаменитая русская печь при ее многофункциональности занимала в избе слишком много места: иногда до 1/5 – 1/4 всего пространства. Даже у старожилов в 1894 г. 4-стенные дома составляли 43,6 %, 5-стенные 29 %, связные – 6,3 %, крестовые и 2-этажные –21,1 %. Для новоселов полное жилищное обустройство требовало не менее 30 лет при мирном ходе жизни.
Выборочное обследование построек Иркутского и Тулуновского округов (трактовых), начиная с середины XIX в. (ранее 1871 г.), показало, что срок службы крестьянской избы составлял в среднем 30 лет, хотя были постройки, служившие и свыше 50 и даже до 80 –100 лет. Более поздние обследования 20-х гг. XX ст. показали, что на тракте в старожильческих селах избы были основательнее изб новоселов. Санврач Айзин встречал крашеные полы только в селах старожилов (Карга Барабинской зоны) на тракте.
Естественно, что на Московско-Сибирском тракте, заселенном в более ранний период XVII – первой трети XIX вв., дома старожилов были в значительной степени не первого поколения. Старожил за период своей самостоятельной жизни мог построить как минимум два дома и, естественно, улучшить свои жилищные условия. Приселения к трактовым жителям новоселов, поселенцев формировало неоднородную картину трактовых сел.
Т.Ю. Назаренко считает, что в притрактовых и пригородных селениях не только раньше вошли в обиход городские моды, интерьеры, строения, но и в них быстрее утвердилась новая модель мировидения. Помимо традиционной избы, в планировке, достаточно устойчивой и не всегда менявшейся, в зависимости от достатка и вкусов конкретной семьи, горницы, в которых проживали круглый год, чаще стали появляться в притрактовых и пригородных селах и именно там принимают характер массового явления.
В интерьере горниц становятся наиболее заметными последствия социально-экономических процессов, которые происходили в сибирской деревне. В горнице собирались наиболее престижные вещи, символизировавшие достаток, социальную значимость семьи, она была воплощением сиюминутной ценности. При этом планировка горниц нестандартна: хозяева ориентировались на личный вкус или на моду. Постепенно она начинает восприниматься как главное жилое помещение. «Оторванные от земли, живущие “с бичика” крестьяне уже не столь безоговорочно зависят от природы.
Деньги становятся тем гарантом, который обеспечивает выживание семьи даже в случае неурожая. Крестьяне притрактовых сел еще не порвали с традиционной культурой, но уже сделали первые шаги в области урбанистической», – заключает Т.Ю. Назаренко.
Таким образом, на основе накопленного нового материала за последние годы можно сделать выводы о постепенно меняющемся жилище трактовых крестьян в сторону его постоянного улучшения. Учитывались санитарные условия: площадь жилья на одного человека, объем воздуха, освещенность и другие составляющие. При этом на тракте новое внедрялось быстрее в силу большей мобильности жителей. Важным условием был фактор длительности проживания в трактовом селе и зажиточность крестьян.
Источник: Катионов О.Н. «Московско-Сибирский тракт и его жители в XVII-XIX вв». Новосибирск, 2004.