Улицы Тюмени - Алябьева на Мысу
Опубликовал: zampolit, 7-02-2017, 15:55, Путешествие в историю, 1 589, 0
Улица Алябьева – одно-двух этажная, частная со своими хозяйственными постройками и небольшими огородами, банями и гаражами. Лежит она на левой стороне Туры в поселке Мыс, который стал давно частью Тюмени. Начинается она от памятника жителям поселка Мыс, погибших в годы Великой Отечественной войны, а заканчивается у детского сада № 65 на улице ишимского сказочника Ершова.
«Сибирский соловей» — так называли Александра Александровича Алябьева — человека, прославившего свое имя созданием удивительного по красоте звучания романса на слова А. Дельвига «Соловой». Более ста лет исполняется это произведение в концертах, и более ста лет его чарующие звуки завораживают, пленяют нежностью красок, восхищают звонкой удалью.
Судьба А.А. Алябьева (1787—1851) тесно связана с Тюменским краем. Здесь он родился в дворянской семье губернатора — правителя Тобольским наместничеством и здесь же — так распорядился рок в лице Николая I — он перенес самое тяжкое испытание жизни: ссылку.
Как же случилось, что знаменитый композитор, герой Отечественной войны 1812 года, сын видного государственного деятеля оказался оторванным от культурной и политической жизни России и с позорным клеймом «уголовника» провел изгнанником мучительные четыре года в родном Тобольске?
В один из приемных вечеров к столичному дому Алябьева съезжались экипажи. Хлопали заиндевевшие дверцы, и на только что выпавший снег сходили гости: старые и новые приятели общительного Александра Александровича. Среди них находился и тесть Алябьева — титулярный советник Шатилов. И гостиной и зале особняка уж были зажжены свечи, приготовлены карточные столики, доставлены шампанское и вина.
Сначала Александр Александрович музицировал. Он исполнил два новых романса, встретив радостное одобрение друзой. Увлекшись игрой, не заметил, как остался один.
Гости занялись картами. Хозяин поднялся и стал прохаживаться между столиками. Вдруг за одним из них вспыхнула ссора. Александр Александрович немедленно приблизился.
— А я решительно отказываюсь платить! — кричал воронежский помещик Времев.— Игра нечестная!
Возбужденные майор Глебов и губернский секретарь Калугин от возмущения не находили слов и только повторяли:
— Нет, честная, нет, честная.
Поведение разбушевавшегося Времена вывело из себя хозяина дома. Он подошел к нему а, не сдержавшись, трижды ударил его но щекам. Инцидент был исчерпан совершенно в духе того времени и оказался бы вскоре забытым, если бы: не наступившая через несколько дней смерть Времева. Алябьева тут же арестовали и предъяви ли обвинение в убийстве. Эту нелепицу разрушила авторитетная медицинская экспертиза, которая показала, что смерть никоим образом не связана с пощечинами. Таким образом, страшное обвинение было отведено, и Алябьев стал надеяться на освобождение. По не тут то было. Лишив знаков отличия, чинов и дворянства, его сослали на жительство в Тобольск, и «сверх того, как говорилось в приговоре,— Алябьева, обращающего на себя сильное подозрение в ускорении побоями смерти Времеву, предать церковному покаянию на время, какое будет определено местным духовным начальством».
Чтобы понять, чем был продиктован этот явно пристрастный и несправедливый в отношении Алябьева приговор, нужно, очевидно, напомнить год, в котором произошел описанный случай. Имя этому году — 1825. Только что отгремели залпы на Сенатской площади, и царь, вступивший на престол, жестоко расправляется с лучшими сынами отечества. В царский черный список был занесен и Алябьев. А причиной тому послужило главным образом то, что он дружил с декабристами Александром Бестужевым-Марлинским и Федором Глинкой, а также с Александром Грибоедовым, тоже весьма опасным престолу человеком. К тому времени, когда был вынесен приговор Алябьеву, царь успел расправиться с его друзьями, теперь дело оставалось за ним самим, и повод был найден.
Так, вслед за декабристами, в 1828 году Николай I сослал в Сибирь А. А. Алябьева.
На родине композитора — автора уже успевшего полюбиться публике «Соловья» (он написал его, находясь в тюрьме) — встретили по-разному, «Если представители военной администрации края, такие, как генерал-губернатор Западной Сибири Вельяминов или командующий Сибирским отдельным корпусом генерал-майор Броневский, принадлежащие к тому же кругу, что и ссыльный композитор, отнеслись к нему с известным расположением, не очень ограничивали его в свободе общения с местной интеллигенцией, учитывали характер его «преступления» да и пользу, которую он мог оказать краю в развитии музыкальной культуры, то со стороны гражданских властей (полиции, жандармерии), злобствующих мещан, обывателей шли доносы Бенкендорфу, который следил за «преступником». То и дело следовали приказы и предписания».
Местное духовенство в лице архиепископа Евгения немедленно занялось приведением в исполнение приговора в части церковного покаяния. Три раза в неделю в течение семи лет публично, во время церковной службы осужденный должен был становиться на колени перед алтарем и читать молитвы, «осеняя себя крестным знаменем», и «класть поклоны, касаясь пола».
Однако конфликты, возникавшие у Алябьева с местным начальством и с духовенством, предъявляющим к нему унизительные требования, не сломили «изгнанника». В Тобольске А. Алябьев работал много и плодотворно. Здесь поистине развернулась подлинная стихия его романсового творчества. Он один из мерных композиторов обратился к стихам А. Пушкина и открыл их необычайную музыкальность. Так появились романсы «Зимняя дорога», «Пробуждение» («...Мечты, мечты, где ваша сладость»), «Я вас любил» и др. Когда они наконец «добрались» до столицы, публика их встретила восторженно. Автора стали называть «сибирским Россини» и продолжали ждать из Тобольска новых вестей.
Вместе с тем Александр Александрович не оставался в стороне и от музыкальной жизни Тобольска, если о таковой можно было в то время говорить. По сути дела, в городе, кроме казачьего оркестра, занимающегося лишь обслуживанием балов, ничего не было. Со всей пылкостью своего характера Алябьев принялся за его реорганизацию.
Во-первых, думал он, не может быть, чтобы в городе не нашлось талантливых и музыкально образованных людей, их только нужно найти. И он принялся за поиски. Так ему удалось привлечь в оркестр лучшего тобольского скрипача — губернского прокурора и талантливую пианистку — жену председателя губернского правления.
Во-вторых, считал Алябьев, следует в корне изменить репертуар. И он увлеченно принялся работать над его составлением, не жалея ни сил, ни времени. Писал сам музыку разных жанров, доставал ноты интересных произведений других композиторов. Одна за другой следовали репетиции. Вскоре состоялся первый концерт. Оркестр Алябьева — так теперь его стали называть в городе — покорил слушателей и сразу приобрел много поклонников. Одночастная симфония Алябьева ми-минор, специально написанная им для этого случая, прошла на бис. Александра Александровича поздравляли, преподнесли корзину цветов и с тех пор стали раскланиваться при встречах.
Тем не менее, неволя воспринималась композитором очень остро. К тому же сдавало зрение, сказывался приобретенный в холодной тюремной камере ревматизм. Все чаще Александр Александрович не выходил из дома, проводя время в лечении и процедурах. В 1831 году в результате врачебного заключения и неустанных забот родных Алябьеву было высочайше позволено лечение на Кавказе. Это не было амнистией, так как царь и мысли не допускал о пересмотре его дела.
Перед отъездом из Тобольска А.А. Алябьев организовал прощальный концерт. Он хотел отблагодарить друзей за их расположение к нему в трудные дни. К этому случаю он нависал в подарок тоболякам увертюру «Прощание с Севером» и романс «Прощание с соловьем на Севере» (стихотворение сочинил И. И. Веттер). В нем были такие строчки:
Улетай, наш соловой,
С хладна Севера скорей,
Отдохни в стране родной
После бури роковой...
Улица имени Алябьева появилась в Тюмени в 1960 году. А в год празднования пятидесятилетнего юбилея Советской власти, когда в Тюмени было открыто новое красивое здание областной филармонии, площадь возле нее украсил памятник А.А. Алябьеву. Его авторы - тюменцы скульптор В. Белов и архитектор П. Гриценко. В 1987 году был перевезен в холл Тобольского училища (ныне - Тобольский колледж искусств и культуры).
Бюст изначально и был задуман В. Беловым для установки в помещении. Чтобы не возбуждать ретивых поклонников монументального искусства, решили вывезти бюст под покровом ночи. Операция прошла успешно.
Кроме Тюмени улицы в честь сибирского композитора украшают Москву, Владимир, Рыбинск, Донецк и Киев.
