Местные земли в середине восемнадцатого века скупил предприимчивый барон (потом — граф) Александр Сергеевич Строганов. Шло бурное освоение Урала, толчок которому дали петровские реформы. Горнозаводское дело было привлекательным для тех, у кого имелись деньги на развитие выгодного для себя и нужного стране производства.

Сначала барон построил в 1758 году Верхне-Саткинский завод с одной домной и тремя молотами. Эта связка — домна и молот — определялась уровнем достигнутой тогда технологии выделки железа и стали из чугуна способом кричного передела.

Затем Строганов испросил у Берг-коллегии разрешение построить на реке Арте еще один завод, куда «для ковки чугун привозить с оных Саткинских заводов сухим путем». В полученном разрешении было такое добавление: «с толиким числом молотов, сколько оная речка течением в действии содержать может».

Но построить завод на Арте барон-граф не сумел. Хотя, чтобы закрепить за собой место, все же возвел в устье Арти мукомольную мельницу — еще в 1753 году. В 1770-м граф продал земли тульскому купцу Лугинину. Вместе с купчей он получил и документы обследования, которое провели за пятнадцать лет до продажи посланные из Екатеринбурга изыскатели. Это были шкойный мастер Аистов и пильный мастер Гаврило Алексеев. То есть один из них был знатоком водного дела, второй — лесного. Их заключение было благоприятным для горного начальства:

«На речке Арте можно поднять действуемых водою одну доменную печь и пять молотов. Лесов здесь довольно стоит, пашенных и сенокосных мест также немалое довольство».

У Лугинина уже были куплены на Урале южные заводы: Саткинский, Златоустовский и Кусинский — все железоделательные. Однако и купцу Лугинину построить на Арте завод тоже не удалось. Артинские места по наследству достались внукам купца. И один из них, отставной лейб-гвардии капитан Иван Лугинин, добился очередного разрешения на строительство завода на Арте. И в 1783 году на ее берегах появился рабочий люд: были приведены рабочие с других заводов, наняты местные жители — марийцы и башкиры.

Надо отдать должное и капитану, и плотинному мастеру: в рекордно короткий срок — за два года — была возведена внушительных размеров добротная плотина. А ведь из инструмента были только кайло, топор да лопата, а из механизации - лошади с телегами. Лес брали тут же, на берегах, а глину - на Красной горке, над самой стройкой.

О том, что стройка была нешуточной, говорят размеры сооружения. Длина плотины составляла 208 сажен, ширина в основании 16 и по поверхности 13 сажен (соответственно: 443, 34 и 28 метров). Высотой плотина была шести с половиной метров. Нетрудно вычислить: понадобился чуть ли не миллион кубометров добытого, привезенного, уложенного и утрамбованного грунта. А сколько надо было срубить закладных «быков», клетей и прочего из бревен. Было в плотине два прореза: водосбросный, по-тогдашнему «вешняшной» — на случаи резкого подъема воды в водополье, и ларевой, рабочий. Вода подавалась на заводской двор в огромный, на тысячи тонн, водяной ларь, из которого через систему запоров и желобов подавалась к «вододействуемым колесам». Вот эти-то колеса и были тем главным, что могли дать заводу горные реки — силу падающей воды.

А еще через три года (снова в удивительно короткое время) было завершено сооружение основных и вспомогательных помещений. Появилась кричная фабрика. «Фабрикой» тогда называлось отдельное производство, вроде нынешнего цеха. В ней было 8 молотов, хотя, как помним, изыскатели осторожно называли цифру 5. Такое же число нагревательных горнов с цилиндрическими «мехами» для нагнетания воздуха. Была сооружена плотницкая фабрика. Из других строений: кузница с шестью горнами, меховая, две сторожки, сарай для угля, сарай для лесных припасов, кирпичный сарай с обжигальной печью, два «анбара»: первый для железа и чугуна, второй для провианта. А еще конюшенный двор, контора, дом управителя.

Пиломатериалы на стройку доставляли с нижней, у устья Арти, строгановской еще мельницы, ибо там кроме мукомольного было налажено и пильное производство. А ниже, на самом мысу у Уфы, оборудовали пристань, где строили коломенки — барки для отправки сплавом заводских изделий. Выросшее здесь со временем селение носит это имя по сей день — село Пристань.

Чугун для передела в железо привозили на Артинский завод, вместе с разными инструментами и припасами, большей частью зимой, из Златоуста, Сатки и Кусы, то есть за 210 и 160 верст. Древесный же уголь в потребном количестве выжигался поначалу рядом с заводом в ближних лесах.

Не раз и не два на строительные и заводские работы гнали владельцы работный люд. До 1800 года (известно из архивов) сюда пришагали, вместе с семьями, около 700 человек.

Первую продукцию завод выдал 7 марта 1787 года. Эта дата и считается днем рождения завода. Однако дела на Артинском железоделательном шли туго. Видимо, сказывалась дороговизна привозного чугуна. Надежды найти местную руду не осуществились. Какую-то породу находили, отправляли на пробу в Екатеринбург. Но каждый раз ответ был один: «Признаков металла не имеет».

Когда престарелый Лугинин умер, внук купца — тоже отставной капитан — Иван Максимович Лугинин 12 лет спустя продал железоделательные заводы, в том числе Артинский, Государственному ассигнационному банку. А в 1800 году банк по контракту передал эти заводы именитому московскому купцу Андрею Андреевичу Кнауфу в аренду «на вечные времена».

При этом владельце на Артинском железоделательном произошли очень существенные подвижки. Была построена якорная фабрика. Началась выделка якорей для военного ведомства — Адмиралтейства. А это уже само по себе было признанием качества и железа, и организации работ. В 1806 году была построена еще одна молотовая фабрика на 2 горна и 2 молота. Значит, производство расширялось. Три года спустя Кнауф основал еще одну фабрику на артинском заводе — косную, для изготовления сельскохозяйственных кос.

До этого они производились небольшими партиями в разных местах. А крестьянам, особенно уральским, с расширением земледелия косы надобились все в больших количествах. Артинцы могут быть благодарны именитому купцу. Начатая им выделка кос пережила два века, во многом определила профессию здешних мастеровых.

Коса, после каменных орудий труда, пришла к нам из древности. Еще кельтская культура в Европе (V—I вв. до нашей эры) в эпоху ремесленной революции выработала рациональные формы серпов и кос, и они сохранились в Европе до средневековья, а иногда и до нашего времени. В России были в обиходе найденные в раскопках Пастерского городища близ Киева косы-горбуши VIII—X веков.
В труде Н. Попова «Урал. Хозяйственное описание. Ч. 1», изданной в Перми в 1804 году автор описывает способ выделки кричного железа на заводах Красноуфимского уезда - Нижне-Иргинском и Артинском железоделательных. Иного способа переделки чугуна в железо и сталь тогда еще не было. Изобретатели современных процессов — англичанин Бессемер и француз Мартен — еще не родились.

«Мастера сих заводов для составления крицы берут обыкновенно 11 пуд чугуна и на сие количество должны они употребить углю не более 1 с четв. короба. В горн кладут они сперва одну половину (т.е. 5 с полов, пуд), и расплавивши оной чрез 4 или 5 часов выворачивают ломами, и кладут другую половину; расплавивши сию и также вынявши, паки кладут обе в один горн и сплавляют в одну крицу. Расплавленную выворачивают ломами, тащат по железной доске, называемой волоком, к наковальне, на которую подняв ломами и при пособии клещей мастер, подмастерье и работник, обжимают крицу под молотом, приводимым в действие водою, т.е. сколачивают со всех сторон, поворачивая оную, и делают чрез то ровнее отвсюду; потом наставив топор с длинным железным топорищем разрубают оную чрез содействие того же молота на 6 частей, чтоб из каждой можно было выковать полосу железа, весом около полутора пуда; по тому что из 11 пудовой крицы обыкновенно выковывают 8 с полов, и даже 9 пуд; следственно в сок и изгарину уходит только от 2 с полов, до 2 пуд. Впрочем выковать более или меньше железа из одновесной крицы зависит от искусства мастеров».

Труд кричного рабочего был тяжелейшим. Полыхающие горны, расплавленный чугун. Его, чуть поостывший, схватившийся, но раскаленный, надо выворачивать ломами, тащить под молот, расковывать огненную поковку, постоянно поворачивая крицу весом в 160 килограммов.

Смена длилась 12 и более часов — весь цикл передела крицы. Пятьдесят лет — вот предел, до которого дотягивал не каждый мастеровой кричной фабрики. А потом — или слепота, или другая болезнь. Поэтому отбирали в кричную фабрику только самых «порных» — рослых, здоровых и сильных мужиков.

В 1810 году заводы от купца Кнауфа снова были возвращены казне — был создан Златоустовский горный округ. И это будет самое продолжительное и тоже эффективное время в жизни Артинского железоделательного. И самих Артей.
Как ни далеко отстоял Артинский железоделательный от заводов Гороблагодатских, но и он возник на той же благодатной рудной волне, что была поднята открытием богатейшего месторождения. Казалось тогда, что нет той пяди земли на Урале, которая бы не разродилась рано или поздно железорудным детищем.

И то надо сказать, что гора Благодать, как магнит, притягивала к себе — вольно ли, невольно ли — работных людей со всего Урала. В артинском музее сохранились сведения о столкновениях с полицией здешних крестьян и заводских рабочих в 40-х годах XIX века. Оказывается, недовольные поплатились тем, что были сосланы — по суду и без суда — на разные уральские заводы, а Григорий Сыропятов, Терентий Трофимов и Никифор Васильев были отправлены на заводы Гороблагодатские.

Когда здешний железоделательный поменял профессию, многие артинские мастера стали искать удачи на других заводах, в том числе и Гороблагодатских. По гороблагодатским рабоче-крестьянским угодьям вовсю гуляли артинские косы и серпы.скачать dle 12.1

---