Готовясь к обороне столицы - Омска, белое командование планировало создать угрозу тылам советского Восточного фронта и отвлечь часть сил противника с главного, Омского, направления на второстепенное Кокчетавское. Для этого были предприняты меры, чтобы возродить Оренбургскую армию.

Почти два года сражались белые оренбуржцы. Их Южная армия (командующий армией — генерал-майор П.П. Белов) держала левый фланг белого Восточного фронта. Ее разгром был обусловлен стратегическим просчетом Ставки адмирала Колчака и географическими условиями. Базировалась армия на железнодорожной линии Челябинск—Троицк—Кустанай, которая шла параллельно фронту, всего в 150—180 километрах от него. То есть оренбуржцы полностью зависели от соседа с севера: от 3-й (Западной) армии, оборонявшей район Челябинска.

Южную армию надо было отводить в Западную Сибирь уже в июне—июле. Однако Ставка предпочла вовлечь ее в Челябинскую операцию, чтобы сковать угрозой с фланга хотя бы часть сил красных. Челябинская операция, мудрено задуманная омской Ставкой, но без учета реальных качеств полумилиционных войск эпохи Гражданской войны, была белыми проиграна. Челябинск пал 24 июля 1919 г. Южная армия лишилась своей единственной транспортной артерии, связывавшей ее с Сибирью. Фактически это уже было окружение. Оренбуржцам оставалось только пробиваться: либо в Сибирь, либо в Западный Туркестан, либо к уральским казакам. В конечном итоге разные части Южной армии и двинулись в этих направлениях. Зажатая между Туркестанским и Актюбинским фронтами красных армия изнемогла в неравной борьбе. Главные ее силы отступали на юг. Потеряв города Орск и Актюбинск (30 августа и 2 сентября 1919 г.), они были окружены в пустынной местности между Оренбуржьем и Аральским морем. Тиф, голод, отсутствие боеприпасов и обмундирования сделали свое дело. 11 сентября основные силы Южной армии капитулировали. Красные насчитали 55 тысяч пленных.

Однако погибла не вся армия. В восточном направлении — на Кустанай и Кокчетав, — смогли прорваться отдельные части и сборные отряды: штаб командующего армией Белова, 4-й Оренбургский армейский корпус генерала Бакича, отряд атамана 2-го военного округа Захарова, Отдельная Оренбургская казачья бригада Разумника-Степанова, остатки ряда казачьих полков и сотен.

Из этих остатков Колчак решил создать новую Оренбургскую армию (приказ от 18 сентября 1919 г.). Командующего бывшей Южной армии генерала П.П. Белова отозвали из Атбасара в Омск (в конце октября назначен Главным начальником по разгрузке Омска и Транссибирской магистрали). 21 сентября командармом Оренбургской армией был назначен Генерального штаба генерал-лейтенант А.И. Дутов, войсковой атаман Оренбургского казачьего войска и походный атаман всех казачьих войск.

Дутов начал собирать, организовывать и переформировывать остатки частей. Ему же были временно подчинены Партизанская группа генерала Доможирова и Степная группа генерала Лебедева, отходившие на Кокчетав из района село Николаевское — поселок Явленный (на реке Ишим к юго-западу от Петропавловска). Управления и вспомогательные части Оренбургской армии создавались из управлений и частей Степной группы и 2-го Отдельного Степного Сибирского армейского корпуса. Дутов полагал пока удерживать линию станица Аиртавская (80 верст к западу от Кокчетава) — деревня Келлеровка (севернее города, на тракте Петропавловск—Кокчетав), куда и посылал более или менее сохранившиеся части и откуда в скором времени надеялся угрожать Южной линии Транссиба — главной коммуникации 5-й советской армии. Чтобы пополнить свои ряды, Оренбургская армия приступила к массовым мобилизациям военнообязанных в Кокчетавском, Атбасарском, Акмолинском уездах и в южной части Петропавловского уезда.

Известны давно опубликованные документы, свидетельствующие как о размахе организационной работы атамана Дутова и его сподвижников, так и о громадных, непреодолимых трудностях, стоявших тогда перед Оренбургской армией.

Письмо генерала А.И. Дутова адмиралу А.В. Колчаку, из Кокчетава в Омск, от 31 октября 1919 г. (№ 2985):

«Совершенно секретно. Ваше Высокопревосходительство, многоуважаемый Александр Васильевич! Оторванность моей армии от центра и ежедневная порча телеграфа совершенно не дают мне сведений, что делается на белом свете. Сижу впотьмах. Единственный раз получил газету «Русь» и «Сиб. речь», один номер от 18.Х (1919), вот и все сведения. Кое-как удается получать только директивы и почти никаких сводок.

В народе и армии тьма слухов, один нелепее другого: то все разбежались, то Вас уже нет в Омске, то правительство выехало в Павлодар, то в Иркутск и т. д. Развеять их не могу, ибо нет ни газеты, штаб не сформирован, вся армия в движении, согласно новой директиве; кроме того, армия формируется вновь, свертываясь из пяти в два корпуса, и т. п. К тому же огромные пространства без телефона. Есть 20 мотоциклов, но они сейчас не работают, ибо грязь и снег. Автомобилей нет. Имею только два своих. Грузовики — исправных только пять. В общем, я получил от Южной армии ужасное наследство.

Но главный наш ужас — это полное отсутствие хотя бы какой-либо одежды. Кровью обливается сердце, смотря на войска. Холод, где грязь, где снег, населенные пункты редки и очень малы, тиф косит и направо и налево. Бывшие штабы Южной армии, оставшиеся расформированными, поступили по-свински — уехали в Омск на автомобилях и экипажах и назад ничего не вернули. Я совершенно без перевозочных средств. Сапог нет, а валенки, в малом числе, есть, но сейчас грязь. Я реквизирую везде, где могу, но только озлобляю население, и что из этого выйдет, не знаю.

Настроение в частях вверенной мне армии удовлетворительное, а в 4-м корпусе (генерала Бакича) даже хорошее. Будь теплое (обмундирование), и сапоги, шинели и полушубки, тогда бы армия была стальной. То, что в ней осталось, закалено и испытано, и только ее одеть, дать артиллерию и винтовки, и она будет драться до последнего. В 1-м корпусе у меня только 5 орудий на весь корпус, из них три французских, часть орудий на быках.

Больше всего меня смущают больные — их уже до 3000. Всё тиф. Куда их девать? Железной дороги нет и транспорта тоже, теплого ничего. Принимаю все меры, но достаю только десятки, когда нужны тысячи. Верю в Бога, в правду и честь русскую, и это дает мне силы работать.

Я объехал все части свои, и то, что я пишу Вам, есть результат осмотра. Мой фронт — это необъятная степь, и расстояния громадны. Я пишу, как всегда Вашему Высокопревосходительству, совершенно открыто и правдиво.

Меня не пугает обстановка, я к ней привык и не вижу ничего страшного. Я только прошу Вас, если возможно, лично приказать прислать мне винтовок, орудий, теплое (обмундирование), патроны, белье и табак. Если можно, то Георгиевских крестов. Было бы очень важно получить это именно от Вас и с Вашим посланным от Вашего имени.

Буду бороться, пока есть силы. Будьте уверены, Ваше Высокопревосходительство, что Оренбургская армия, первая Вас признавшая, Вас поддержавшая, всегда будет с Вами и за Вас, только помогите нашим действительным нуждам.
Всегда преданный Вам и верный Вам Атаман Дутов».

Телеграмма Дутова, из Кокчетава в Омск, от 1 ноября 1919 г.:
«Могу ли рассчитывать и когда на присылку теплой одежды, винтовок? Нужно на первое время 10000 комплектов полушубков, валенок, шапок, теплого белья, рукавиц, брюк, особенно последних. Армия голая. Степной край не имеет дров, даже крыши не дают тепла. Тиф усиливается. Винтовок нужно на первое время 5000. Началась мобилизация уездов, для них нужно 7 тысяч (комплектов) теплого (обмундирования) и винтовок. Прошу Вашего ответа».

1-й Сибирский казачий отдельный дивизион, по-видимому, вошел в состав Оренбургской армии. Точнее, две его сотни: 2-я и 3-я. В середине октября 1919 г. дивизион дислоцировался так. 1-я сотня как раз в это время перешла из станицы Пресновской под Петропавловск, откуда в дальнейшем, очевидно, и отступала на восток вместе с основными силами Российской армии Колчака.

Управление дивизиона и 2-я сотня стояли в Кокчетаве, но комдив ходатайствовал перед омским начальством о переводе их в Акмолинск. Войсковой штаб принципиально не возражал, но предлагал сначала решить вопрос с помещениями.

3-я сотня, скорее всего, по-прежнему оставалась в Атбасаре. То есть сибирцы из 1-го отдельного дивизиона оказались в тылу Оренбургской армии и в борьбе на подступах к Кокчетаву, видимо, не участвовали. Разве что Дутов не пустил 2-ю сотню в Акмолинск, а бросил ее на фронт. Но это мало вероятно. Вспомним, призванные в Отдельную Сибирскую казачью бригаду в октябре наряды 1921, 1897 и 1896 гг. имели очень мало лошадей, шашек, обмундирования и пр., поэтому годились пока лишь на вспомогательные роли.

Известно, что Оренбургская армия, чтобы пополнить свои ряды, приступила в местах дислокации к широкомасштабным мобилизациям военнообязанных. Очевидно, эти мобилизации проводились и в станицах 1-го отдела Сибирского казачьего войска.

По-видимому, Дутов пытался привлечь к борьбе всех способных держать оружие сибирцев. Во всяком случае, наряды 1922-го и 1895 гг. точно должны были призвать. Возможно, несколько сот казаков Кокчетавского, Атбасарского и Акмолинского уездов и влились в Оренбургскую армию. Однако у них не было оружия, обмундирования, снаряжения, а у многих и лошадей. Взять все это Дутову было негде. Оренбуржцы сами были раздеты, разуты, им самим не хватало вооружения, боеприпасов и пр. И вообще, военно-организационная работа из-за ударов противника вскоре прервалась. Бегство дутовцев, сопровождавшееся всеобщим хаосом и всяческими насилиями, наглядно свидетельствовало об агонии колчаковского режима. Так что казаки-старики и малолетки, так же как мобилизованные крестьяне, явно не захотели связывать свою судьбу с Оренбургской армией и, несомненно, в большинстве своем дезертировали из ее рядов и разошлись по домам. Дутов пытался поднять дух местных пополнений. В частности, вокруг Кокчетава был устроен крестный ход. При этом священники в проповедях призывали народ и войска к борьбе с красными антихристами и грозили «Страшным судом» всем, кто не будет защищать веру Христову.

Оренбуржцы нахлынули на Кокчетавский уезд как саранча. Они нуждались в самом насущном, поэтому повели такие реквизиции продовольствия, фуража и лошадей, каких местное население еще не знало. Кроме того, многие части были деморализованы и допускали насилие. И мобилизации, и реквизиции осуществлялись при содействии карательных отрядов. А те действовали жестоко: угрожали, пороли и вешали. Оренбуржцы, потерявшие все, кроме жизней, и в своей отчаянной ненависти были жестоки. Пассивность и прагматизм местных казаков раздражали и бесили их. Поэтому дутовский террор коснулся отчасти и сибирцев, хотя и не так сильно, как крестьян. Конечно, все это оттолкнуло население от дутовцев, озлобило. Против Оренбургской армии оказались настроены и многие сибирские казаки. К сожалению, нет данных о роли в военно-организационной работе дутовцев Управления 1-го военного отдела Сибирского казачьего войска и лично отдельского атамана генерала Е.Н. Осипова.

Такие факторы, как тиф, отсутствие зимнего обмундирования, топлива и редкость населенных пунктов, сами по себе могут уничтожить любую армию. Перед дутовцами же был еще сильный враг, который реально оценивал обстановку. Красное командование постоянно наращивало на южном направлении силы и, в конце концов, 11 ноября 1919 г. создало там Кокчетавскую группу войск 5-й армии под командованием начальника 59-й дивизии К. И. Калнина, в составе 59-й стрелковой и Сводной кавалерийской дивизий, 2-й Крепостной и Отдельной Степной бригад. Последняя была сформирована в городе Троицке специально для будущего Кокчетавского укрепрайона. Ввиду наличия у Дутова казачьей конницы Тухачевский приказал использовать Сводную кавдивизию только полным составом и запретил дробить ее на отдельные отряды. Коммунисты своими энергичными действиями не оставили белым никаких шансов закрепиться в Кокчетавском уезде и, тем более, угрожать оттуда своим коммуникациям и тылам. Оренбуржцам не удалось замедлить стремительного движения рвущейся к Омску 5-й красной армии.

Атаману Дутову с его до конца не организовавшейся, раздетой и замерзающей, тифозной и отчасти деморализованной армией невозможно было долго держаться против Кокчетавской группы РККА. Коммунисты легко сбили белые заслоны с рубежа Аиртавская - Келлеровка. 5 ноября Дутов со штабом армии покинули Кокчетав и направились в Акмолинск. Уже 10 ноября 2-я бригада 59-й советской дивизии вышла на подступы к станице Арык-Балыкской (95 верст юго-западнее Кокчетава), то есть вторглась в основной массив казачьих станиц Кокчетавского уезда, лежавший к западу и юго-западу от уездного центра. А 2-я Крепостная бригада, вышедшая на тракт Петропавловск—Кокчетав, в тот же день разгромила несколько оренбургских казачьих сотен и овладела деревней Алексеевка. Развивая наступление, Крепостная бригада 11 ноября сломила упорное сопротивление белого заслона в 12 километров севернее Кокчетава и к 20.00 находилась уже в 5 километрах от города. Однако дутовцы не собирались сдаваться. Казачий отряд в 600 шашек, совершив обход правого фланга передового 1-го Челябинского крепостного полка, неожиданно нанес ему удар в тыл. Красные были вынуждены отступить обратно в Алексеевку.

12 ноября 1-й Челябинский крепостной полк взял Кокчетав. Арьергард оренбуржцев (около 400 сабель, 250 штыков) отступил по тракту на Акмолинск, т. е. на юго-восток. При этом белоказаки увели с собой всех заключенных уездной тюрьмы. У деревни Вороновки, между селом Александровским и станицей Щучинской, они порубили их. Часть Оренбургской армии отходила не на Акмолинск, а на Атбасар, местность, покрытая лесами и сопками, позволяла обороняться. Дутов создал на атбасарском тракте, в районе деревни Заборовка (30 километров южнее Кокчетава), заслон. Здесь были наиболее сохранившиеся части, в том числе 2-й Атаманский и 3-й пластунский Оренбургские казачьи полки. Когда красные подошли к Заборовке, то неожиданно получили там контрудар такой силы, что обратились вспять. Дутовская конница преследовала их до Кокчетава, но войти в город не решилась.

Красные произвели перегруппировку, подтянули резервы, в том числе Сводную кавалерийскую дивизию, и 16 ноября, несмотря на сильный мороз, возобновили наступление на Атбасар. Решающую роль сыграла, по-видимому, их кавалерия. Конной атакой она сбила и погнала белых. На пути отступавших была река Кашкарбайка. Красная артиллерия разбила снарядами лед. И у части оренбуржцев не осталось другого выхода: чтобы спастись, они вынуждены были под огнем противника преодолевать речку вброд. В месиве из воды, грязи и льда оказались сотни людей, многие не смоги дойти до другого берега и погибли. Победа коммунистов была полная, их войска, особенно конники, поработали на славу. Очевидцы вспоминали потом, что заборовские сопки чернели от трупов колчаковцев. Остатки дутовского заслона бежали на восток — к Акмолинску. Красные, следуя по кокчетавско-атбасарскому тракту, взяли станицы Зерендинскую и Caндыктавскую, а затем и сам город Атбасар. Одновременно были заняты все казачьи станицы и поселки Кокчетавского уезда, стоявшие западнее тракта.

120 казаков Атбасарской станицы под началом подъесаула П.И. Белова, оставив Атбасар, пошли к озеру Кургальджин. В 4 верстах от урочища Каратумар их настигла и окружила красная кавалерия. Сдавшихся казаков, отобрав у них оружие, коней, седла, прочее военное снаряжение, отпустили домой. Подъесаула Белова оставили в плену и через полгода расстреляли (приговор Омгубревтрибунала от 15 июня 1920 г.).

Что стало с формировавшимся под началом подъесаула П.И. Белова Атбасарским киргизским конным дивизионом? Несомненно, будь даже этот дивизион вооружен, обучен, воспитан и сколочен как настоящая воинская часть, в условиях общего распада он не мог проявить какой- либо устойчивости. Киргизы хотели защитить свои волости от туркестанских красных, но отнюдь не горели желанием погибать вместе с чуждым им русским режимом адмирала Колчака. В ноябре 1919 г. они, конечно, разъехались по своим кочевьям и зимовкам. А Белов и урядники-инструктора вернулись, очевидно, в родную станицу, чтобы решить, как спасать себя и семьи.

После потери Кокчетава и Атбасара основные силы Оренбургской армии концентрировались в районе Акмолинска. Дутов получил приказ вести армию через Павлодар к Новониколаевску. Оренбуржцы должны были перейти Иртыш, выйти к Транссибу и вместе с основными силами Российской армии адмирала Колчака оборонять линию Оби. Однако отступление по слабо освоенному степному пространству, с редкими и небольшими населенными пунктами, при наличии только гужевого транспорта не могло быть скорым. Главные силы 5-й советской армии, следуя вдоль железнодорожной магистрали, продвигались гораздо быстрее и далеко обогнали оренбуржцев. После взятия Омска 3-я бригада 26-й стрелковой дивизии РККА круто повернула на юг. Ее громко назвали Семипалатинской группой войск и поставили ей задачу, наступая вдоль Иртыша, по Иртышской линии Сибирского казачьего войска, взять города Павлодар, Семипалатинск и перерезать Дутову путь на восток. Впрочем, часть этой задачи выполнили сибирские партизаны. Через Павлодар успели проскочить на восток лишь головные части Оренбургской армии. Причем, оставляя город, дутовцы учинили бойню в уездной тюрьме: заводили политзаключенных в одну из камер и кололи штыками.

Сдача Павлодара (29 ноября 1919 г.) заставила атамана Дутова изменить направление движения армии, с тем чтобы через Каркаралинск выйти к Семипалатинску. Оттуда вдоль Алтайской железной дороги можно было проследовать на Барнаул—Новониколаевск. Однако Дутову предстояло пройти еще 550 верст до Семипалатинска, когда там вспыхнуло восстание гарнизона и повстанцы захватили город (1 декабря 1919 г.). Вскоре к ним на помощь подоспел отряд из Западно-Сибирской партизанской армии под началом М.В. Козыря. А позже, 11 декабря, в Семипалатинск вступили и части регулярной Красной армии (26-й дивизии). Оренбургская армия была окончательно отрезана от основных сил Колчака.

У Дутова оставался только один выход: вести армию от Каркаралинска на юго-восток, на Сергиополь, т.е. в Северное Семиречье. Но этот единственный суливший спасение путь, лежал через пустынную, частью гористую местность без жилья и воды. У войск и беженцев никаких запасов продовольствия не имелось, и взять их было просто негде. По пути в Семиречье армия перестала существовать, превратившись в толпы пеших и конных, в обозы. Свирепствовал тиф. Беспокоили партизаны. Люди массами гибли от голода, морозов и болезней. Армия потеряла в этом 700-верстном походе от Каркаралинска до Туркестана около трети своего состава. Это было одно из самых страшных отступлений за всю Гражданскую войну.

Поток Оренбургской армии, прошедший через станицы Кокчетавского, Атбасарского, Акмолинского и Каркаралинского уездов, несомненно, захлестнул некоторых сибирских казаков, бойцов и беженцев, которые ушли с армией в Семиречье. Там, в Партизанской дивизии атамана Анненкова, уже было некоторое количество сибирцев, в основном из 3-го отдела войска и главным образом в составе Лейб-Атаманского полка. Дутовцы и анненковцы пытались бороться, но лишенные подвоза боеприпасов и обессиленные тифом, в конце концов, весной 1920 г., вынуждены были оставить пределы России и уйти в Китай.

Использованы материалы из книги: Шулдяков В.А. Гибель Сибирского казачьего войска. 1917—1920. Книга I. — М.: ЗАО Центрполиграф, 2004. — 748 с.скачать dle 12.1

---