Городской «паспорт» Калачинск получил 2 декабря 1953 года. Но история у этого молодого города давняя. В 1837 году, на левом берегу Оми, там, где река изгибается дугой и отбрасывает извилистый рукав — свое старое русло, прозванное в народе Калачом, — поселилось несколько крестьянских семей выходцев из Самарской губернии.

Еще в середине XVIII века вдоль Оми, по ее правому берегу, пролег Московско-Сибирский тракт. В лютые зимние стужи, в знойные летние дни тянулись по тракту с запада на восток, с востока на запад скрипучие, груженные товарами обозы, мчались, заливаясь бубенцами, почтовые тройки, чиновничьи тарантасы, гремя кандалами, проходили партии арестантов.

На пустынном правом берегу Оми появились «версты» — полосатые верстовые столбы, вытесанные из старых прибрежных берез, рубленые избы почтовых станций, ямские слободки, деревни. Селили тут «прибором в ямские охотники» отставных солдат, крестьян — «переведенцев» — из центральных губерний России.

И хоть по указу предписывалось не заселять тракт ссыльными «для сохранения доверия в торгующем классе», ссыльных переселенцев во все времена тут было много. В большинстве своем это были крестьяне, высланные в Сибирь за «разные непокорства». Плодородные земли, приветливые березовые колки приомской лесостепи привлекали сюда и вольных поселенцев, прибывших в Сибирь искать лучшей доли. Селились ближе к воде, ближе к тракту.

Одним из таких притрактовых селений была деревня Калачики. Первыми жителями ее были, очевидно, государственные крестьяне, переселенные в Сибирь в 1837 году по так называемой Киселевской реформе из самарского казенного имения.
Через год-другой появились в Калачиках самовольные переселенцы — «самоходы», как их называли, согнанные нуждой, безземельем, помещичьим гнетом из родных, обжитых вятских, пензенских, калужских деревень. Жили в Калачиках отставные солдаты, после долгих лет службы осевшие на землю, ссыльные переселенцы, семьи ямщиков, гонявших по тракту на «передаточных» (перекладных) и «долгих». Калачинские «долгие» ямщики ходили с обозами на Восток к Иркутску, Нерчинску, до самой Кяхты, к китайской границе.

Близость торгового тракта, близость такого крупного города, как Омск, привлекали в Калачики купцов. Они открывали в селе небольшие лавочки и вели большую торговлю на целую округу. Скупали за в Калачинске и окрестных деревнях хлеб, жиры, кожи, скот и переправляли в Омск; занимались ростовщичеством, давали деньги крестьянам в долги.

Жители Калачиков, как и других сел припиской лесостепи, занимались хлебопашеством (сеяли пшеницу, рожь, овес), разводили молочный окот, в зимнюю пору катали пимы, шорничали, выделывали овчины, кожи, работали на маслобойнях, салотопнях, выполняли разные повинности: ходили чинить тракт, вели «почтовую гоньбу», целыми партиями их посылали «на земляные и каменные работы» в Омск, где строилось много новых зданий.

Первые избы в Калачиках были постав над Омью, в северо-восточной части современного города, там, где сейчас пролегает Верхне-Береговая улица. Строились «в одну линию». Стены складывали из березы (березовых лесков было окрест много), крыши насыпали земляные. Те, кто победнее, ставили просто землянки.
И хоть простора кругом было много, дворы тесно жались друг к другу, подворья были маленькие. По рассказам старожилов (они передаются из поколения в поколение) село делилось на две части: «Самару» и «Сибирь».

В «Самаре» жили крестьяне-переселенцы из центральной России. Видимо, первыми ее обитателями и были самарцы. Калачинскую «Сибирь» заселяли в большинстве ссыльные, ямщицкие семьи, отставные солдаты. Меж «Самарой» и «Сибирью» раскинулся пустырь. Тут в праздники устраивались кулачные бои.

Калачики стояли в кольце березовых и осиновых колков. Светлые лиственные рощи тянулись по всему левобережью. Сразу за селом лежала поскотина, обнесенная изгородью. Земли тут солонцеватые, но обильно поросшие разнотравьем — вязилем, вейником, овсянницей. По берегу Оми, вокруг стариц-озер, цвели пышные луга. Дальше на юг начинались черноземы.

Осенью 1895 года калачинские пашни прорезала железная дорога — великий транссибирский железнодорожный путь. В двух верстах от села Калачики выросло обшитое тесом здание железнодорожной станции, пакгауз, водокачка, несколько домишек для рабочих-железнодорожников, или, как их называли, «низших железнодорожных служителей». В «Путеводителе по Великой Сибирской железной дороге» (издан в 1906 году) сказано, что станция Калачинская отнесена к 5-му разряду, она имеет почтовое отделение, приемный покой.

По воспоминаниям местных старожилов, фельдшер этого приемного покоя был первым и единственным медиком на целую округу. В этом же «Путеводителе» сообщалось, что в селе Калачики живет 400 душ населения.

Паровозный гудок внес новое в жизнь села. Калачики потянулись к станции. Домишки начали надвигаться на поскотину, застраивать ее. Так образовалась улица Столбовая — современная Советская.

Предприимчивые мучные купцы Альбертовы построили вблизи станции паровую мельницу, на бывшей поскотине выросли большие лавки Дорохова, Коновалова, мучные лабазы, салотопни. Но внешне облик Калачиков менялся мало. Все те же сложенные из березы четырехстенники с земляными крышами, саманные домишки, землянки.

«Торгующий класс», как именовало себя купечество, несмотря на довольно крупные обороты, не обогатил Калачики сколько-нибудь примечательными в архитектурном отношении зданиями. Долгое время в Калачиках не было даже школы.

В 1900-х годах тут была создана одноклассная сельская школа, но своего здания она не имела. Занятия проводились в крестьянских избах — «поочередно» у родителей учеников.

В годы первой русской революции Калачинские железнодорожники принимали участие во всеобщей железнодорожной забастовке. На станцию Калачинск был направлен отряд карателей. Почти все «низшие железнодорожные служители» были арестованы и увезены в омский тюремный замок.

После установления Советской власти в Омской губернии был создан новый Калачинский уезд. Административным центром этого уезда стал Калачинск. В марте 1918 года в Калачинске открылся уездный съезд Советов. Председателем первого Калачинского исполкома Совдепа делегаты единогласно избрали Якова Мартыновича Калнина—старого большевика-подпольщика, испытавшего невзгоды первой русской революции.

Калнин не был сибиряком. В Сибирь он попал как «подневольный житель» из Латвии. Но он всем сердцем полюбил край, в котором «жил в казнь», его суровую красу, его могучих людей и остался работать здесь. Сын латышского рыбака, Калнин в юности батрачил, потом учился в учительской семинарии, учительствовал в сельской школе.

В 1905 году Калнин вступил в ряды РСДРП и с этой поры связал свою жизнь с партией, ее большевистским крылом. Он работал в подпольной типографии, писал тексты революционных прокламаций, сам набирал их, распространял среди рабочих и крестьян Латвии. Тут же, у подпольной наборной кассы, у него рождались стихи, рассказы о народном горе, о борьбе с угнетателями. Они, как и прокламации, звали к борьбе, к революции. Литературный псевдоним Калнина — Маконис — облако. Под этим именем он вошел в латвийскую литературу.

В 1907 году Калнина арестовали и как «важного государственного преступника» приговорили к пятнадцати годам каторжных работ. В каторжных казематах, в ссылке он продолжал революционную работу, писал стихи, рассказы. Эти стихи Калнина — Макописа были популярны среди латвийского народа, многие из них были переложены на музыку, стали народными песнями.

В 1908 году, в глухую пору реакции, Калнин писал из тюремных казематов на волю своим друзьям:
Я знаю, времена меняются,
Подуют другие ветры,
Тогда взойдет все то,
Что в землю тайно сеяли мы.
Придут дни яркие, солнечные,
Я знаю это твердо...
Тогда поля пшеничные
Нальются тяжелыми зернами.
Это будет!
Называется это стихотворение «Надежда».

После Октябрьской революции партия направила Калнина на продовольственную работу. Вместе с продармейцами, «летучими отрядами», он разъезжал по селам, деревням Калачинского района, выявлял запасы хлеба, изымал у богатых крестьян зарытое в землю зерно.

Среди калачинской крестьянской бедноты Калнин пользовался большим авторитетом и популярностью. Он страстно разоблачал эсеров, меньшевиков, их предательскую политику. Он был желанным и частым гостем в бедняцких избах, в только что созданных сельских Советах, большевистских ячейках, клубах.

Первые шаги Советской власти в Калачинске связаны с именем Якова Калнина. В мае 1918 года начался спровоцированный интервентами контрреволюционный мятеж чехословацких частей. После упорных боев под Марьяновкой Красная Гвардия вынуждена была отступить. Власть в Омске захватило контрреволюционное временное Сибирское правительство.

Через несколько дней после контрреволюционного переворота в Калачинск прибыл белогвардейский карательный отряд. Каратели ворвались в здание исполкома Советов и потребовали, чтобы все депутаты Совдепа сдались им. Не желая сдаваться врагу, Яков Калнин застрелился. Похоронили его на старом кладбище.

После того, как Колчак и интервенты были изгнаны из Сибири, калачинцы перенесли останки своего первого председателя исполкома Совета в братскую могилу. Эта могила в самом центре города. На гранях которого: «Вечная слава борцам, павшим в борьбе за Советскую власть» и фамилии активистов.

Учитель Куликовской сельской школы комсомолец Михаил Смирнов — ему не было и двадцати лет. Его зарубили топором кулаки за то, что он был «красным агитатором». Машинист паровой мельницы коммунист Яков Цируль — его казнили колчаковцы, начальник уездной Калачинской милиции коммунист А.Я. Тихонов пал от руки кулака в 1928 году, А.С. Черепов — секретарь райкома партии, Иванова и 8 неизвестных. Вокруг памятника калачинцы разбили сад, первый общественный сад в городе. Теперь он разросся, его тенистые аллеи, пышные цветники украшают город.